Ветер за окном просто взбесился — завывал как одержимый и безжалостно срывал последние листья с деревьев. А в квартире тем временем разгорался такой спор, что хоть святых выноси.
Нина сидела в углу, прикусив губу, и не верила своим ушам. Её собственный муж, кажется, напрочь забыл о том, что жена здесь и всё прекрасно слышит. Боря то и дело присасывался к банке пива, как младенец к бутылочке, и с пьяным азартом спорил с дружком о том, куда бы он потратил свалившееся на голову богатство.
— Не-е-ет, я бы деньги с умом пристроил! — друг пытался говорить солидно, хотя язык уже заплетался. — Вложился бы в бизнес или жильё. Ну, чтоб потом и детишкам моим перепало кое-что.
А Боря только ухмылялся, как лиса в курятнике:
— И остался бы с голым задом! Именно потому, что детки и жёнушка у тебя есть. Они бы тебя живо обчистили до нитки!
— Не-а, я б себе что-нибудь эдакое отхватил и оформил так, чтоб никто не дотянулся. Раз уж моё, так моё, и делиться я бы не стал, — он икнул и продолжил с обидой в голосе. — Ты сам подумай, ведь это же чистой воды идиотизм — получить деньжищи и спустить не на себя!
Нина только головой покачала, чувствуя, как внутри всё холодеет. Она и представить не могла, что у мужа в голове такие дикие, насквозь эгоистичные мысли. Он у неё, конечно, не принц на белом коне, но чтобы вот так… Она была не просто удивлена — она была ошарашена его словами! Особенно учитывая, что он вечно талдычил ей, мол, у них всё должно быть общее.
Прям-таки настаивал, как попугай повторяя: «И деньги зарабатывать вместе, и копить сообща, и тратить тоже вдвоём, и за всё платить пополам». Зарабатывали они практически одинаково, поэтому Нина никогда и не возражала — её вполне устраивал такой расклад. Но сейчас, слушая эту пьяную ахинею супруга, она вдруг задумалась: а так ли он с ней честен, как она наивно верила? Может, он и врёт напропалую о том, сколько получает, или ещё о чём-то?
Она-то никогда не проверяла… А зря, видимо. Тут её мысли оборвались на полуслове — новая тирада Бориса заставила её похолодеть, будто её окатили ледяной водой.
— Богатство нам светит только в одном случае — если бабка Нинки копыта отбросит, — он гаденько усмехнулся. — Она ж при деньгах. А только вот жадная до чёртиков! Я таких скупердяек в жизни не встречал! Даже внучке паршивую копейку жалеет дать, — он отхлебнул пива и мечтательно закатил глаза. — Вот веришь, её даже не жалко будет. День её кончины станет для меня праздником с красной датой в календаре — когда я наконец-то озолочусь!
Даже друг Бориса как-то сразу притих и неодобрительно покачал головой:
— Борь, ты бы не болтал такое…
— А что, молчать должен?! Говорю как есть! Это Нинка с ней носится, как с писаной торбой. А мне-то что? Я эту каргу любить не обязан!
У Нины на глаза навернулись слёзы, будто кто-то сыпанул песку. Бабушку она любила всей душой. Старушка действительно была строгой, но ни капельки не жадной. Просто Бориса она невзлюбила с первого взгляда. Если и давала внучке деньги, то тайком от непутёвого зятька. Боря об этом даже не подозревал. Он бабулю на дух не переносил за то, что та без обиняков называла его дармоедом. Перед женой он, может, и распинался о том, какой он важный и незаменимый, но на деле…
Когда однажды Нина по глупости призналась, что деньги ей дала бабушка, он закатил такой скандалище, что стены тряслись! Заявил, что к этим презренным копейкам и пальцем не прикоснётся. С тех пор Ниночка держала рот на замке и не рассказывала мужу, откуда берутся лишние деньги в их семье. Врала, что берёт иногда подработки. Ну а он верил, ворчал на бабулю иногда, но хотя бы не устраивал концертов. И вот теперь на пьяную голову выдал такое, что просто не укладывалось в голове!
А самое обидное, что бабушка в последнее время сильно болела, и Нина места себе не находила от переживаний. Она к ней моталась едва ли не каждый божий день, чем несказанно злила супруга. Он и запрещал, и угрожал, несколько раз даже грозился вообще под замок её посадить. В последнее время они только и делали, что ругались на этой почве.
Вот и сейчас Нина не выдержала — внутри всё клокотало от гнева. Она решительно подошла к мужу:
— Что ты мелешь, балбес?! Самому не стыдно? Как бы ты ни относился к бабушке, но говорить ТАК о ней — это уже за гранью!
Боря на отповедь супруги только презрительно скривился:
— А ты её не защищай, а то смотри, как бы не пришлось к ней на ПМЖ переехать. Пока ещё Я в доме хозяин! — он с грохотом стукнул кулаком по столу.
Нина аж вздрогнула, но тут же взорвалась:
— Слышь, хозяин, а ты не забыл, КТО денег нам дал на эту квартиру?! НЕТ?! Так что прикуси язык и не позорься. Завтра же самому стыдно будет!
Но Борис, вместо того чтобы утихомириться, вдруг вскочил на ноги, как ужаленный:
— Упрекать мужа вздумала?! Я это терпеть не стану! А ну пошли отсюда! — он дёрнул друга за рукав. — Пусть сама тут кукует, раз такая умная!
Он вытащил приятеля за собой и вылетел из квартиры, даже не прихватив куртку, словно за ним черти гнались.
Нина испытала такое облегчение, будто гора с плеч свалилась. Она была настолько взбешена мужем, что даже обрадовалась его исчезновению. Ей до зарезу нужно было время, чтобы успокоиться и переварить случившееся.
Вот только Боря будто что-то чувствовал… Ближе к ночи телефон Нины вдруг ожил, и бабушка слабым, дрожащим голосом попросила внучку приехать. Женщина похолодела от ужаса, тут же вызвала скорую на адрес бабули, но… увы, это не помогло.
Бабушки не стало ещё до того, как внучка примчалась к ней. Врачи потом только руками развели: «Сердце, которое и так последние годы очень сильно шалило, просто не выдержало и остановилось».
Нина была безутешна. Она и думать забыла о размолвке с мужем. Боря же словно воды в рот набрал и дома не появлялся. На похоронах его тоже и духу не было. А вот через неделю он вдруг нарисовался на пороге — чистый, выбритый и какой-то подозрительно возбуждённый, как кот, учуявший сметану.
Нина в это время сидела на кухне и с болью в сердце перебирала старые фотографии, которые привезла из бабушкиной квартиры. На мужа она даже не взглянула — была бы рада, если б тот снова испарился. А всё потому, что, открыв бабушкин телефон, увидела страшную вещь: перед тем, как позвонить внучке, старушка общалась с Борисом. Он звонил ей, и, судя по всему, они крепко поругались, раз бабушке сразу после этого стало плохо.
Но он, похоже, даже не замечал её состояния. Наоборот, подсел поближе, обнял жену за плечи и с фальшивой заботой в голосе произнёс:
— Ну что, Нинуль? Отмучилась старуха, и ты теперь свободна! — он причмокнул губами. — Ну рассказывай, сколько тебе бабка там отвалила?
Женщина в шоке уставилась на мужа и резко отстранилась, словно от прокажённого:
— Боря, замолчи сейчас же! Как ты можешь… в такое время?! У меня бабушка умерла, а ты…
Мужчина только пренебрежительно передёрнул плечами:
— А у меня жена разбогатела! — он расплылся в наглой ухмылке. — Мне плясать можно? Так что давай сюда денежки, которые тебе бабуля оставила.
Нина даже растерялась от такой бесцеремонности:
— Зачем?
— Машину хочу купить! — глаза его загорелись нездоровым блеском. — Внедорожник чёрный, тонированный, с такими крутыми дисками…
Жена только хмыкнула:
— А не жирно тебе будет?
Мужчина поморщился и с грохотом стукнул кулаком по столу:
— Лучше мне на машине ездить! С твоими-то куриными мозгами ты всё равно на ерунду спустишь!
Он снова опустил кулак на столешницу, наверняка пытаясь запугать жену. Нина же спокойно, будто ничего и не происходит, достала телефон и сделала один-единственный звонок. Она даже ничего не сказала в трубку, просто нажала на вызов и сразу отключилась. Боря только у виска покрутил:
— Ну и что? Нет защитничков, нет! Учти, жена, — он угрожающе навис над ней, — деньги я заберу! Хочешь ты этого или нет! Зря что ли я ждал столько времени?! У меня будет машина, и ты сама мне её купишь, не то узнаешь, что такое мужской гнев!
Женщина молча встала. Вместо того, чтобы продолжать бессмысленную перепалку с мужем, она просто пошла в спальню и легла на кровать, отвернувшись к стене.
Борис вломился следом и навис над ней, словно дамоклов меч:
— Да игнорируй меня сколько хочешь! А я тебя даже из дома не выпущу, пока деньги не получу! Ясно тебе?! Нужно будет — выбью из тебя, где они лежат!
Нина молчала, не шевелясь. Борис же распалялся всё больше, стоял над ней и сыпал угрозами. Иногда прерывался, выходил попить воды, а потом снова возвращался, как заведённый. Всё это длилось целый мучительный час.
И весь этот час Нина молилась, как никогда в жизни, чтобы муж не перешёл от разговоров к действиям. А потом вдруг их входная дверь распахнулась с таким треском, будто в неё врезался таран, и на пороге возник высокий широкоплечий мужчина. Борис опомниться не успел, как оказался на полу, придавленный крепкой ногой к ламинату.
Тут и жена наконец заговорила:
— Знакомься, Боря, это мой двоюродный брат Андрей, — в её голосе звенел металл. — Он очень недоволен тем, что именно по твоей милости бабушке стало плохо. И не отпирайся — мы видели, что ты ей звонил. Ты, Борис, перешёл все мыслимые и немыслимые границы. Жажда наживы вскружила тебе голову настолько, что у тебя ничего святого не осталось!
Давление усилилось, и мужчина захрипел, судорожно вцепившись в ногу брата жены. Он извивался на полу, как уж на сковородке, но выбраться или встать никак не мог.
А брат жены смотрел на него как на таракана и молчал, будто статуя. А потом он молниеносно склонился к нему и одним движением поднял за шкирку, как нашкодившего котёнка, и встряхнул:
— Ещё раз увижу возле сестры или узнаю, что за ней шпионишь, звонишь там, пишешь, дышишь с ней одним воздухом… Короче, похороню рядом с бабулей!
— Нина, собери-ка его тряпки — и пусть валит отсюда, пока я добрый!
Женщина тут же вынесла сумку с вещами, которую, оказывается, давно уже сложила, всё для себя решив. Сумка была бесцеремонно вручена Борису, и он вместе со своими пожитками был отправлен в полёт по лестнице. Вот тебе и урок, вот тебе и женская месть! Зря он оскорблял жену и её бабушку, зря считал чужие деньги, да и зря вообще вернулся сюда.
Нина всё запомнила и ничего не простила. И двоюродный брат с готовностью согласился ей помочь проучить нахального муженька.
Ну а Боря… он был слишком труслив, чтобы спорить с таким амбалом. Это с женой он мог разговаривать свысока и помыкать ею, потому что знал, что она ему не сможет дать отпор. А вот её братец — это уже совсем другая история.
Пришлось, поджав хвост, как побитой собаке, убираться восвояси, радуясь, что унёс ноги целым и почти невредимым. Немного саднили рёбра. Да, плакало где-то на задворках души уязвлённое самолюбие. Но ничего, это он как-нибудь переживёт. А вот деньги… да пусть подавится ими эта жадная стерва! Вся в бабку свою пошла, ведьма!
Конечно, вслух он этого не сказал — хотелось уйти без серьёзных увечий. Но Боря был уверен, что всё это читается в его злобном взгляде, которым он напоследок наградил жену.
А она… она просто улыбнулась в ответ, словно ей сделали приятный комплимент, и с лёгким сердцем захлопнула за ним дверь.