Украденное детство
Покидая отчий дом, Елена чувствовала только одно — облегчение. Оно разливалось по телу приятным теплом, вытесняя многолетнюю горечь. Даже не оборачиваясь, она знала: мать стоит у окна и наблюдает за ней тяжелым взглядом.
«Показать бы ей неприличный жест, — промелькнуло в голове. — Чтобы поняла, как меня допекла».
Но Лена сдержалась. Мелочная месть не принесет ничего, кроме стыда. Пусть мать думает что хочет. И живет теперь как хочет. С неё хватит.
За спиной что-то зазвенело, ударившись о землю. Лена всё-таки обернулась. На глаза тут же навернулись слёзы: под окном родительской квартиры лежала разбитая фоторамка с единственной фотографией, где они втроём — она, мама и папа.
Отец сейчас стоял возле машины. Лена поймала его сочувствующий взгляд, быстро подобрала рамку, вынула из неё фото и, не задерживаясь, направилась к нему. Из окна послышался громкий хлопок, а затем — приглушённый плач.
Девочка больше не оборачивалась. Она понимала: мать сейчас беснуется и делает всё возможное, чтобы надавить на её совесть, заставить вернуться. Бесполезно. Решение уйти было принято окончательно.
— Да ты не нужна ему! Где ты там собираешься жить? На раскладушке в кухне? А туалет в метре от плиты? — мать выплёвывала слова ядовитыми струями, не заботясь о фактах.
Для неё отец всё ещё был нищим художником без гроша за душой. Она ненавидела его всеми фибрами души и мечтала, чтобы его новый брак развалился. Заявление дочери о переезде к отцу сперва её насмешило, а потом напугало. Лена видела этот страх в красивых маминых глазах: если она уйдет, некому будет нянчиться с младшей сестрёнкой. Придётся маме вспомнить, что она прежде всего мать, а не свободная женщина.
Именно поэтому Лена и бежала прочь — к папе, к бабушке, да хоть в детский дом, лишь бы вернуть себе несправедливо украденное детство. Она и так слишком долго подчинялась маме: памперсы, ночные пробуждения, бесконечные колики — всё это легло на хрупкие плечи девочки-подростка.
Кто был отцом Светочки, Лена не знала. Иногда она мечтала, чтобы тот загадочный мужчина появился и направил их мать на путь истинный. Даже она, ребёнок, понимала: в их семье неправильно абсолютно всё.
Когда мама объявила о своей беременности, Лена сперва удивилась, а потом искренне обрадовалась. Не сказать, что она мечтала о сестре или братике, но была совсем не против. С трепетом ждала момента, когда мама родит и принесёт домой крошечного человечка.
Отношения с матерью в тот период изменились к лучшему. Женщина относилась к старшей дочери внимательнее, перестала повышать голос и вспоминать «мужа-предателя» к месту и не к месту. Лена была счастлива. Она жалела мать, но в глубине души скучала по отцу, которого мама когда-то выгнала из дома.
— Твои рисунки никаких денег не приносят! — кричала она в тот последний вечер. — Мне дочь кормить и одевать нужно, а ты только и делаешь, что просиживаешь берет, марая холст. Уходи, если не можешь быть нормальным мужем и отцом!
И он ушёл, на прощание поцеловав дочь и пообещав не забывать её. Он присылал алименты, передавал подарки на праздники, просил бывшую жену давать им видеться. Но та, узнав, что он стал зарабатывать и снова женился, восприняла его просьбы в штыки и отказала наотрез.
А потом родилась Света, и всё пошло наперекосяк. Мать раздражал детский плач, она ненавидела запах детской смеси и укропной воды. Недосып негативно сказывался на её цвете лица и характере. Леночка сама проявила инициативу, пожалела мать. Но та быстро разглядела в этом выгоду и стала активно приобщать дочь к «материнству».
Поначалу Лена была не против, пока всё это не превратилось в обязанность, в тяжёлую работу. Она больше не могла выйти погулять или заняться уроками, когда хотела. Не могла попросить купить ей что-то новое — все деньги тратились на маму и Светочку. Старшая дочь стала в доме кем-то вроде прислуги и веры в флаконе.
Зато мама расцвела. Она пропадала вне дома, выглядела всегда празднично, благоухала дорогими духами и возвращалась поздно, неизменно с букетами цветов.
Елена устала от такой жизни. Она стала плаксивой, сбился режим, оценки в школе не радовали. Зато Света была любимицей мамы, её она баловала безмерно. В четырнадцать лет терпение девочки закончилось. Она пожаловалась отцу, и тот предложил переехать к нему. Это было её спасением.
У отца всё оказалось иначе. Никто не стелил ей на кухне — у неё была личная комната, в которую прежде чем войти, всегда стучались. Жена папы, Наталья Викторовна, приняла её очень тепло, называла дочкой и баловала подарками и вниманием.
Мать даже не звонила. Она была обижена на дочь, и таким образом выражала свой протест. Лена тоже не делала первый шаг. Она боялась дать слабину: мама тут же воспользуется и вернёт её обратно.
Школу Лена окончила не с отличием, но достаточно неплохо, чтобы поступить в колледж. Папа помог ей с учёбой и квартирой, а его жена регулярно навещала и привозила подарки и продукты. Колледж девушка окончила хорошо, в отличие от школы. Потом был университет, практика в приличной компании, первые самостоятельные шаги во взрослой жизни.
Мать так ни разу и не объявилась. Изредка с её номера звонила Света. Поначалу Лена радовалась этим звонкам, но скоро поняла — это всё мама, говорящая устами младшей дочери. Света просила денег, сыпала упрёками, навязывала чувство вины: мол, бросила их, не была на выпускном — ни на одном из трёх, — не поздравляла с днями рождения.
Когда Лене повезло встретить хорошего мужчина, мать тут же пронюхала об этом.
Андрей был замечательным. Даже отец это признавал. Мало того что обеспеченный, так ещё и внимательный, добрый, ласковый. Лену он обожал и когда она изредка просила денег для сестры и мамы, не отказывал. Да, она им помогала по мере сил и возможностей — иногда со своей зарплаты, иногда брала в долг у мужа.
Мать рассыпалась в благодарностях:
— Леночка, помоги! Едва на продукты хватает… Света хочет платье на выпускной, но я не могу себе такое позволить. Ты же нас бросила, а я так и не нашла мужчину. Работаю вот за копейки…
Стрижка, косметика, одежда, брекеты — Лена оплачивала буквально все расходы сестры. Молча. Мать умело манипулировала её чувством вины, знала, куда надавить, чтобы вызвать жалость и раскаяние.
Но в один прекрасный момент она переступила черту.
Лена тогда только узнала, что беременна. Даже муж был не в курсе — по секрету она рассказала лишь папе и мачехе. В тот день она готовила дома романтический ужин, чтобы сообщить новость Андрею в торжественной атмосфере. Зазвонил телефон, пришлось отвлечься.
— Мама? Алло!
— Ты почему так долго не отвечаешь? Неужели нельзя ответить сразу же?! Я же тебе не посторонний человек, а мать родная! Хотя, учитывая как ты со мной поступила, другого я и не ожидала — бросила и лишила возможности нормально устроиться. Эгоистка, как и твой отец! — завела женщина свою шарманку сходу, давая понять дочери, что отвертеться не получится.
Лина тяжело вздохнула:
— Мам, ну зачем ты так…
— А как с тобой можно по-другому? Ты вообще в курсе, что Света поступает учиться? — перебила её мать.
— Ну конечно! А я-то здесь при чём? Она что, завалила экзамены?
— Нет, она сдала всё отлично. Не то что ты. Но, Лена, нужно решать вопрос, где она будет жить.
— Ну как обычно — учебное заведение предоставляет студентам жильё, общежитие…
— Ты слышишь, что говоришь?! — возмутилась мать. — Света не будет там жить, это исключено! Ты жила в квартире, так почему же твоя сестра должна ютиться в комнатушке с тараканами?
— Мама, мне папа оплачивал квартиру. Я не понимаю, что ты от меня хочешь… чтобы я Светке жильё сняла?
— Нет, никакого съёмного жилья! Ты должна купить сестре квартиру.
Лена подавилась воздухом. Ей показалось, что она ослышалась.
— Это ты сейчас серьёзно?
— А ты думаешь, я позвонила бы, чтобы тебя разыграть? Твой муж — вполне обеспеченный человек, и ты не бедствуешь. Покупка квартиры для вас — ничего не стоит.
Елена опешила:
— Мама, это невозможно! Квартира — это слишком дорого, и вообще… я беременная, и деньги нам самим пригодятся. Если мы решим покупать ещё одну квартиру, то нашему ребёнку, но никак не Свете!
Мать презрительно фыркнула в трубку:
— Ты говоришь так, будто я у тебя милостыню прошу! Ты не забывай, что ты — моя дочь, и ты многим мне обязана. А Света — твоя сестра, поэтому, Лена, — женщина сделала паузу, — либо ты покупаешь младшей сестре квартиру и обеспечиваешь её финансово, либо… ты мне больше не дочь. И всё, что у меня есть, достанется Свете.
Это была последняя капля. Требование матери отдавало горечью во рту. Лена крепко сжала в руке телефон. Пора было заканчивать этот цирк.
— Можешь уже писать своё завещание и ложиться в гроб, мамаша, потому что квартиру Свете я не куплю! — голос Лены дрожал от возмущения. — Вы достаточно тянули из меня деньги и силы. Хватит! Говоришь, я тебе больше не дочь? А знаешь, когда ещё? Когда Света только родилась, ты стала относиться ко мне как к прислуге. Или ты думаешь, я забыла, как ты со мной обращалась? Нет, я помню всё — каждое слово, каждый упрёк, каждую твою «просьбу». Ты отобрала у меня детство! И ты думаешь, я расстроюсь, если не получу долю в твоей квартире? У тебя одна дочка — вот и оставь ей всё, а меня…
Крик матери донёсся до её уха, когда она уже убирала от уха мобильный и нажимала «отбой». Её потряхивало от нервного напряжения.
Света появилась на их пороге в конце лета с уверенным видом:
— Раз ты жалеешь денег на квартиру, пусть Светлана живёт у тебя. Это лучше, чем общежитие. Только учти: ей нужна прописка! И не смей заставлять её работать по дому, готовить или что-то в таком роде. Она не обязана всё это делать, тебе ясно? — мать говорила повелительным тоном, словно не просила, а требовала.
Лина открыла рот, чтобы ответить, но муж её опередил. Он поднял с пола чемодан родственницы и решительно посмотрел на тёщу:
— Моя жена — не обслуга, не нянька и не сберкасса. Милостыню она тоже никому не раздаёт. Как и я. Вас никто не приглашал, здесь не отель, и здесь вам не рады. Уходите, или я вызову полицию, и вас выведут силой. Дважды я повторять не стану.
Это был конец. Лина ощутила это всеми фибрами души. Такого ни мать, ни сестра ей точно не простят. Они ушли, проклиная её и мужа. Но на душе от этого было легко и светло, словно после затяжного ливня выглянуло солнце и раскинулась в небе красивая радуга.
Рука Андрея легла ей на плечо, и Лена прижалась к нему всем телом. Теперь у неё будет настоящая семья. Та, в которой все друг друга любят и уважают.