Татьяна сидела в своём привычном кресле у окна, наблюдая за тем, как осенний ветер гоняет жёлтые листья по двору. На коленях лежал плед – тот самый, связанный мамой ещё тридцать лет назад. Когда-то ярко-синий, теперь он выцвел до нежно-голубого, но Татьяна не могла заставить себя с ним расстаться. Телефонный разговор с братом только что закончился, но она не успела нажать на кнопку отбоя. Рука с телефоном безвольно лежала на подлокотнике – за последний год болезнь значительно ограничила её подвижность.
«Оль, представляешь, опять сидел у неё два часа, чай пил, слушал её бесконечные истории про работу в библиотеке. Как же меня это достало,» – голос Павла, приглушённый расстоянием от трубки, звучал раздражённо. – «Она опять показывала эти старые фотографии, хвасталась какими-то грамотами…»
Татьяна замерла. Впервые за много лет она слышала настоящий голос брата – без наигранной заботы и фальшивой теплоты. Те самые фотографии были их семейной историей: вот они с мамой и маленьким Павликом в парке, вот её первый день в должности заведующей библиотекой, вот Павел получает диплом университета…
«Потерпи ещё немного,» – ответила Ольга, жена брата. – «Квартира в центре дорого стоит. Как только она освободится… Ты же знаешь, что на Чистых прудах такие квартиры сейчас стоят больше тридцати миллионов.»
«Да знаю я! Думаешь, легко каждый раз улыбаться и делать вид, что мне не противно видеть, как она превращается в развалину? А эта её квартира… Мы столько лет снимаем жильё, пока она одна занимает трёхкомнатную…»
Татьяна прикрыла глаза. Перед внутренним взором пронеслись воспоминания: вот она, молодая заведующая библиотекой, берёт ипотеку на эту квартиру. Радость длится, но совсем не долго. Вскоре их с Пашей отец разбился в автокатастрофе, возвращаясь с ночной смены. Татьяна до сих пор помнила тот звонок в четыре утра. Их мать не смогла пережить утраты и ушла вслед за ним. А Павел потерял ориентиры и начал вращаться в дурных компаниях, из которых вытаскивать его приходилось сестре. Когда-то ей казалось, что он уже не сойдет с наклонной дорожки и будет иметь проблемы с законом до конца жизни…
Таня отказалась от встреч с друзьями и ухажерами, отвергла предложение руки и сердца от Сергея, директора крупного книжного издательства, – всё ради того, чтобы поднять брата, дать ему образование, доказать ему, что он нужен. Десять лет выплачивала ипотеку, отказывая себе во всём, радовалась, когда Павел поступил в университет на факультет информационных технологий. Плакала на его свадьбе, читала стихи, которые специально написала для молодожёнов. Гордилась его успехами в карьере программиста, гордилась всеми его достижениями. Стала крестной для его детей…
«Знаешь, что самое противное?» – продолжал Павел. – «То, что она смотрит на меня этими своими глазами, полными любви и благодарности. Будто я действительно забочусь о ней, а не жду, когда она окончательно сдастся этому своему склерозу. Вечно рассказывает, как гордится мной, как я похож на отца… Тошно слушать.»
«А помнишь, как она хотела отдать нам большую комнату под детскую?» – спросила Ольга. – «Хорошо, что ты отказался. Ещё бы пришлось с ней жить…»
Телефон выскользнул из ослабевшей руки и упал на пол. Звук удара заставил Павла замолчать на другом конце линии. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов – подарка коллег на пятидесятилетие.
«Алло? Таня? Ты там?»
Татьяна не ответила. Она смотрела в окно, где кружились листья, и впервые за долгое время чувствовала удивительную ясность мысли. За окном шумел город – тот самый, в котором она прожила всю жизнь, где каждая улица хранила воспоминания.
В парке неподалеку маленький Павлик учился кататься на велосипеде, падал и снова поднимался. А в сквере за парком она читала ему книжки, когда забирала его из школы…
Вечером она позвонила в социальную службу и договорилась о помощи. Молодая сотрудница Марина внимательно выслушала её историю и пообещала найти хорошего социального работника. На следующий день приехал нотариус – седой мужчина с глазами Иисуса. Он помог составить завещание, по которому квартира отходила детскому хоспису.
Через день пришёл Павел с обычным набором продуктов и фальшивой улыбкой, она встретила его спокойным взглядом. На столе стоял тот самый сервиз, из которого они пили чай все эти годы.
«Знаешь, Паша, я тут подумала… Тебе больше не нужно приходить. Я договорилась с социальным работником. Ты свободен.»
«Но как же… Ты же моя сестра! Я не могу бросить тебя!» – его лицо исказилось от плохо скрываемой тревоги.
«Можешь, Паша. Ты уже давно это сделал. Просто теперь мы оба это знаем.» Она помолчала и добавила: «И квартиру я завещала хоспису. Так она принесёт больше пользы.»
Он ушёл, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла в серванте. На полке качнулась фотография их семьи – та самая, где они все вместе и счастливы. Татьяна протянула дрожащую руку и положила её лицевой стороной вниз.
А потом продолжала смотреть в окно, где кружились осенние листья, унося с собой тяжесть от произошедшего. Вдалеке слышался детский смех – должно быть, в соседнем дворе играли дети. Татьяна улыбнулась: пусть её квартира послужит детям, которым нужна помощь. В конце концов, разве не в этом смысл – оставить после себя что-то действительно важное? —————————
Ставьте реакции, пишите комментарии, подписывайтесь на канал ❤️