Тяжелые шаги Романа затихли в прихожей, и Маша почувствовала, как горячая волна раздражения накрывает её с головой. Она медленно повернулась, опираясь на спинку дивана, и встретила взгляд мужа — упрямый, настойчивый, не терпящий возражений.
— Я всё обдумал, — начал Роман, даже не пытаясь скрыть решимость. — Мама переезжает к нам на ближайшие месяцы. Токсикоз у тебя очень сильный, что без помощи не обойтись.
Маша прикрыла глаза. Последние недели беременности превратились для неё в настоящее испытание. Постоянная тошнота, слабость, раздражительность — и без того непростое состояние. А тут ещё и Маргарита Васильевна…
— Нетушки! — отрезала она, подчеркнуто растягивая слово. — Я сто раз объясняла тебе! Твоя мать в моей квартире жить не станет, не уговаривай даже!
Роман тяжело вздохнул. Маргарита Васильевна — его единственная мать, женщина, которая всегда поддерживала его. После развода родителей именно она фактически одна его и воспитала. И сейчас, когда жена беременна, когда ей так необходима помощь, Маша упорно сопротивлялась.
— Объясни мне толком, — его голос становился всё тверже, — почему ты не хочешь, чтобы мама помогала тебе? У неё огромный опыт, она акушерка с тридцатилетним стажем! А я целыми днями на работе, вдруг тебе станет плохо, когда никого нет рядом?
Маша горько усмехнулась. Опыт, конечно, у свекрови был колоссальный. Только вот характер… Высокомерная, язвительная, всегда считающая себя умнее всех вокруг. С первой же встречи они не поладили. Маргарита Васильевна даже не пыталась скрыть своё разочарование — дескать, сын мог бы жениться на ком-то более подходящем.
— Помощь? — Маша саркастически подняла бровь. — Ты называешь её постоянными замечаниями помощью? «Маша, ты неправильно готовишь», «Маша, квартира у тебя убрана неаккуратно», «Маша, тебе стоит делать так, а не иначе…» Я не хочу такой «помощи»!
Роман попытался было возразить, но она его перебила:
— У меня своя мать есть, между прочим. Если уж такая помощь требуется, я её позову.
— Твоя мать живёт в другом городе, — парировал Роман. — И ты прекрасно знаешь, что она не сможет приехать сейчас.
Он был прав. Мамины проблемы со здоровьем не позволяли ей совершать длительные поездки.
Галина Петровна, мама Маши, жила в небольшом городке в четырёхстах километрах от столицы. Два года назад у неё случился инsульт, после которого осталась слабость в левой половине тела и проблемы с передвижением. За матерью Маши приглядывала соседка, бойкая пенсионерка, которая знала Галину Петровну еще со школьной скамьи.
— Я справлюсь, — упрямо произнесла Мария. — У меня есть ты, у меня есть врачи, у меня есть подруги. Мне не нужна твоя мать!
Роман подошёл ближе, его голос стал мягче:
— Послушай, ну что тебе стоит? Всего несколько месяцев. Мама умеет готовить, может за домом присмотреть, поддержать тебя…
— Поддержать? — Маша горько рассмеялась. — Да она меня при каждом удобном случае унижает! Помнишь, как она комментировала мой выбор профессии? Как намекала, что я недостаточно хороша для тебя?
Воспоминания нахлынули болезненной волной. Каждый визит Маргариты Васильевны превращался в негласный экзамен, где Машу постоянно находили не соответствующей каким-то невероятным стандартам.
— Мама просто…— Роман замялся, — она просто привыкла всем руководить. Но сердце у неё доброе.
— Доброе? — Маша вскинула брови. — Которое постоянно указывает, как мне жить? Которое считает, что только её мнение самое верное?
Роман понимал жену, но и маму было жалко. Он любил их обеих и мучился от этого противостояния.
— Хорошо, — после долгой паузы сказал он. — Давай компромисс найдём. Мама будет приходить днём, пока я на работе, помогать, а на ночь уходить. Устроит?
Маша некоторое время молчала, обдумывая предложение. Компромисс выглядел разумным, но внутренний протест не утихал.
— Три дня в неделю, — твёрдо проговорила она. — И никаких нравоучений.
Роман облегчённо выдохнул. Не идеально, но хоть что-то.
— Договорились, — улыбнулся он.
Маша отвернулась. Спор был исчерпан, но осадок остался. Грядущие месяцы обещали стать непростым испытанием для их семьи.
Спустя несколько недель после первоначального разговора ситуация складывалась непросто. Маргарита Васильевна, как и было договорено, приходила три раза в неделю. И надо признать, первое время она действительно старалась вести себя максимально корректно.
В первый визит она принесла домашнюю еду: тушёную картошку с курицей, компот из собственноручно собранной смородины, печёные пирожки с яблоками. Маша, настроенная критично, была слегка удивлена заботой.
— Тебе нельзя много двигаться, — мягко говорила Маргарита Васильевна, расставляя на столе блюда. — Я сейчас всё разложу, ты только скажи, чего хочешь.
Иногда после работы Роман с облегчением наблюдал за взаимодействием жены и своей матери. Каких-то резких замечаний не было, только участие.
Однако дальше — больше. На второй визит Маргарита Васильевна не удержалась от комментариев:
— Ну что за беспорядок в шкафу? — цокнула она языком, складывая чистое бельё. — Носки разбросаны, футболки мужа смяты…
Маша промолчала, но чувствовала, как нарастает раздражение. Она понимала, что свекровь старается помочь, но манера общения оставалась прежней — назидательной и категоричной.
На третий визит произошёл небольшой инцидент. Свекровь, увидев, как Маша готовит обед, не удержалась от комментария:
— Морковку так нарезать? Да ты что! Я знаю сто способов её нарезать красивее.
Маша промолчала, но щёки её вспыхнули от обиды. Она позвонила Роману на работу, а Роман — матери. Маргарита Васильевна о чем-то долго говорила со своим сыном в соседней комнате, но Маша не смогла разобрать слов.
Компромисс давался всем непросто. Маша старалась быть терпеливой, понимая, что Маргарите Васильевне сложно изменить характер. Роман балансировал между любовью к жене и уважением к матери. А Маргарита Васильевна — пыталась быть полезной, хотя её представления о помощи отличались от ожиданий молодой семьи.
Когда терпение Маши окончательно иссякло, она приняла кардинальное решение. Очередной визит Маргариты Васильевны, сопровождавшийся бесконечными замечаниями о неправильно развешенном белье и неидеальной уборке, стал последней каплей.
— Я ложусь на сохранение, — холодно сообщила Маша мужу. — В больнице.
Роман былошокирован. Врачи действительно рекомендовали постельный режим из-за угрозы преждевременных родов, но Маша выбрала стационар не только по медицинским показаниям. Это был её последний аргумент в борьбе с неугомонной свекровью.
В больничной палате было тихо и спокойно. Никаких замечаний, никаких укоров. Только медсёстры, которые реально заботились, а не читали нравоучения. Роман навещал её каждый день, привозил передачи, поддерживал.
Маргарита Васильевна пыталась пробраться в больницу, но строгие правила и категоричность персонала пресекли её попытки.
Роды начались неожиданно. Ночью, когда дежурная акушерка впервые заметила первые схватки, Маша почувствовала странное спокойствие. Никаких истерик, никаких капризов — только сосредоточенность и решимость.
Двенадцать часов схваток, два укола обезболивающего и невероятное напряжение всех сил. И наконец — крик новорождённого. Мальчик, которого они решили назвать Егором.
Когда Роман впервые принёс сына домой, Маргарита Васильевна ждала их на пороге. Её глаза были полны слёз — не злости, не назидания, а настоящей, искренней любви.
— Можно я возьму его на руки? — тихо спросила она.
Маша, к своему удивлению, кивнула.
Свекровь держала внука бережно, как самую хрупкую драгоценность. Никаких замечаний, никаких советов. Только тихое мурлыканье колыбельной и бесконечная нежность.
— Прости меня, — неожиданно сказала Маргарита Васильевна. — Я просто так сильно хотела помочь. Я не умею иначе.
Маша молчала. Роман, стоявший рядом, сжал её руку.
— Я буду помогать, — сказала она, — но так, как вы хотите. Если позволите.
В глазах Маши появилось удивление. Может быть, рождение внука стал тем самым чудом, которое способно изменить даже самый строгий и категоричный характер.
Егор посапывал, завёрнутый в мягкое одеяльце. А бабушка, мама и папа впервые за долгое время смотрели друг на друга с пониманием и теплотой. ———— Ставьте реакции, пишите комментарии ❤️