Лида смотрела на ухоженные руки Марины Викторовны – матери своего уже почти бывшего мужа. Безукоризненный маникюр, тонкие пальцы, унизанные кольцами с камнями, которые стоили больше, чем Лида зарабатывала за год. Эти руки сейчас листали документы, касающиеся ее квартиры – единственного, что осталось от прежней жизни, до Антона. – Ты тут тихой сапой решил мои квадратные метры отсудить, Антоша? Размечтался! Ни твоя мамочка, ни ее юристы тебе не помогут! – Лида чувствовала, как внутри закипает ярость, смешанная с отчаянием.
Антон поморщился, будто от зубной боли.
– Лид, давай без истерик. Три года я вкладывался в ремонт этой квартиры. Замена труб, электрики, окна, кухня… Все делалось на мои деньги.
– На твои? – Лида горько усмехнулась. – На деньги твоей мамочки, ты хотел сказать? Которыми она тебя снабжала тайком от меня, чтобы потом предъявить права?
Марина Викторовна подняла голову от документов. В свои пятьдесят восемь она выглядела на сорок пять – безупречная стрижка, дорогой костюм, осанка балерины и холодный, оценивающий взгляд.
– Лидия, не стоит опускаться до оскорблений. Мой сын работал, пока ты… – она сделала выразительную паузу, – искала себя. Сначала курсы флористики, потом психологии, затем йога… Что там дальше было в твоем списке непрерывного самообразования? ***
Три года назад Лида и Антон казались идеальной парой. Она – творческая натура, с дипломом филолога и мечтой открыть маленькое издательство. Он – амбициозный юрист в крупной компании, с приличным заработком и планами на будущее. Познакомились на презентации книги современной поэзии, куда Антон пришел с коллегой, а Лида – потому что давно следила за творчеством автора.
Антон влюбился в ее искренность, в то, как горели ее глаза, когда она говорила о книгах, о стихах, о своих мечтах. Лида увидела в нем не только красивого и успешного мужчину, но и надежную опору, того, кто сможет понять и поддержать.
Квартира досталась Лиде от бабушки за два года до знакомства с Антоном. Небольшая двушка в старом фонде, с высокими потолками и ужасной планировкой. Но своя, без ипотеки и долгов.
После свадьбы они решили сделать ремонт. И тут впервые проявился характер Марины Викторовны. Она настояла на том, чтобы нанять «правильных» рабочих, выбрать «достойные» материалы. Лида сопротивлялась, но Антон уговорил:
– Мама просто хочет помочь. Она разбирается в этом лучше нас.
Так началось медленное, методичное вторжение свекрови в их жизнь. Сначала – советы по ремонту, потом – по ведению хозяйства, затем – по планированию беременности.
– Вам нужно сначала встать на ноги. Антон должен получить повышение. А тебе, Лидочка, найти стабильную работу, а не прыгать с места на место. ***
Беда пришла, откуда не ждали. Антон потерял работу – его компания попала под санкции и закрылась. Новое место найти оказалось не так просто. Лида предложила:
– Давай я устроюсь в издательство. У меня есть знакомые, могу попробовать.
– И что ты там будешь получать? Копейки? – отрезал Антон. – Нет, я сам справлюсь.
Но справиться не получалось. Деньги таяли, напряжение росло. И тут снова появилась Марина Викторовна – с «временной помощью», с контактами «нужных людей», с деньгами на ремонт, который они решили закончить «чтобы поднять стоимость квартиры».
Лида не сразу поняла, к чему всё идет. Когда Антон устроился в юридическую фирму, которая специализировалась на имущественных спорах, и стал задерживаться допоздна, она списывала это на желание проявить себя на новом месте. Когда Марина Викторовна начала заводить разговоры о том, что «в наше время нужно всё оформлять юридически чисто», Лида не придала этому значения.
А потом случайно нашла в компьютере мужа папку с документами. Экспертизы стоимости ремонта. Расчеты вложенных средств. Юридические выкладки о признании права собственности на долю в квартире, приобретенной до брака…
В тот вечер, когда Антон вернулся с работы, Лида сидела за кухонным столом. Перед ней лежали распечатанные документы.
– Что это, Антон? – её голос звучал на удивление спокойно.
Он замер в дверном проёме, не снимая пальто.
– Лида, ты копалась в моём компьютере?
– Я искала наши свадебные фотографии. А нашла план по отъёму моей квартиры. – Она подняла документы. – «Юридическое обоснование признания существенного неотделимого улучшения имущества супруга». Это что вообще такое, Антон?
Он медленно снял пальто, присел напротив.
– Это не то, что ты думаешь.
– Правда? А по-моему, как раз то. Вот смета на ремонт с точностью до копейки. Вот экспертная оценка увеличения стоимости квартиры. Вот выписки с твоих счетов. Ты готовишься судиться со мной за мою же квартиру?
Антон провёл рукой по лицу:
– Лид, послушай… Это просто юридические выкладки. Теоретические.
– Теоретические? – Лида швырнула бумаги на стол. – Ты совсем за дуру меня держишь? Здесь есть черновик искового заявления! С моим именем в качестве ответчика!
– Это мама… – начал Антон и осёкся.
– Ах, мама! – Лида горько рассмеялась. – Конечно, мама. Мамочка всё решила за своего маленького мальчика. Что будет носить, где будет работать, и как отожмёт квартиру у глупой жены.
– Ты несправедлива. Мама хочет как лучше.
– Кому лучше, Антон? Тебе? Или ей? – Лида встала, опираясь на стол. – Я устала. Устала от того, что в нашей спальне всегда присутствует твоя мать. От того, что каждое решение должно быть одобрено Мариной Викторовной. От того, что я живу по её правилам в своей квартире!
– Лида, давай всё обсудим…
– Нечего обсуждать. Я хочу развода, Антон.
Он посмотрел на неё с недоверием:
– Из-за каких-то бумажек? Ты же знаешь, что я люблю тебя.
– Нет, не из-за бумажек. Из-за предательства. Ты готовил юридическую атаку на меня, живя со мной под одной крышей. Ты обсуждал с матерью, как лучше отобрать мою квартиру. Ты… – Её голос дрогнул. – Ты перестал быть моим мужем и превратился в маминого сына. А я больше не хочу быть вашей семейной собственностью.
– Ты всё неправильно поняла, – Антон попытался взять её за руку, но Лида отстранилась.
– Я всё правильно поняла. Впервые за три года – абсолютно правильно. ***
В зале суда было душно. Судья – полная женщина лет пятидесяти с усталым лицом – внимательно изучала документы, изредка поднимая глаза на участников процесса.
Адвокат Антона, Сергей Петрович – сухопарый мужчина с цепким взглядом – методично излагал позицию:
– Истец вложил значительные средства в улучшение жилищных условий. Согласно представленным чекам и договорам, сумма вложений составила более двух миллионов рублей, что существенно увеличило рыночную стоимость квартиры. Фактически, мой доверитель оплатил капитальный ремонт недвижимости, что дает ему право на компенсацию либо выделение доли.
Адвокат Лиды – молодая женщина по имени Алина – выглядела менее уверенно, но говорила четко:
– Ваша честь, мы хотим обратить внимание суда на несколько ключевых моментов. Во-первых, квартира является добрачным имуществом ответчицы. Во-вторых, отсутствуют документы, подтверждающие, что средства на ремонт были личными средствами истца, а не общими семейными. В-третьих, существует переписка, доказывающая, что ремонт преподносился как подарок, а не как инвестиция с целью получения доли.
Марина Викторовна сидела с прямой спиной, излучая уверенность. Когда ее вызвали для дачи показаний, она говорила спокойно и убедительно:
– Я лично давала сыну деньги на обустройство их семейного гнезда. Это были его личные средства, которые он вкладывал в их общее будущее. Лидия знала об этом и принимала эту помощь. Более того, она сама выбирала материалы, зная их стоимость.
Когда очередь дошла до Лиды, она почувствовала, как перехватывает горло:
– Ваша честь, когда мы начинали ремонт, речи не шло о каких-то долях или компенсациях. Антон говорил, что делает это для нас, для нашей семьи. Да, его мать помогала финансово, но это преподносилось как помощь семье сына, а не как инвестиция. – Она перевела дыхание. – В доказательство я хочу представить переписку между мной и Антоном, где он пишет… – она открыла распечатки сообщений, – «Не переживай за деньги на ремонт, это наш общий дом, я хочу, чтобы нам было комфортно». ***
Суд длился почти четыре месяца. За это время Лида похудела на семь килограммов, стала плохо спать и впервые в жизни начала принимать успокоительное.
История их развода стала известна общим друзьям, которые предсказуемо разделились на два лагеря.
Максим, друг Антона ещё со студенческих лет, пригласил его в бар после первого судебного заседания.
– Ну что, как прошло? – спросил он, придвигая к другу бокал пива.
Антон угрюмо посмотрел на пенную шапку:
– Паршиво. Её адвокатша притащила наши личные сообщения, где я говорил про «наш общий дом» и всё такое.
– А что ты хотел? Бабы все одинаковые, – Максим сделал глоток. – Сначала строят из себя независимых, а потом вцепляются мёртвой хваткой. Ты правильно делаешь, что борешься за свою долю.
– Да какая там доля… – Антон вертел в руках бокал. – Я даже не уверен, что хочу продолжать этот цирк.
– Что значит не уверен? – нахмурился Максим. – Ты три года гробил деньги на эту квартиру! Как, кстати, Марина Викторовна к этому относится?
Антон поморщился:
– Мама говорит, что я должен стоять на своём. Что Лида нас просто использовала.
– И правильно говорит! – Максим стукнул бокалом по столу. – Слушай, ты вложил бабки, ты имеешь право на компенсацию. Это справедливо.
– Справедливо… – эхом отозвался Антон.
– Конечно! А то получится, что ты и без квартиры, и без денег. Нет, друг, так нельзя. Тряси эту выскочку по полной. Она думала, что захомутала перспективного юриста с обеспеченной мамой? Пусть теперь платит.
Антон посмотрел на друга долгим взглядом:
– Знаешь, когда мы познакомились с Лидой, она даже не спрашивала, где я работаю и сколько зарабатываю. Ей было важно, что я читал Бродского и ходил на выставки современного искусства.
– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Максим. – Это всё понты для первого свидания. Ты думаешь, меня Светка выбрала за мои познания в искусстве? – он рассмеялся. – За машину и квартиру! А остальное – мишура. ***
В то же самое время в маленьком кафе на другом конце города Лида сидела напротив своей подруги Кати.
– Я не понимаю, как до этого дошло, – Лида размешивала остывший чай. – Ещё полгода назад у нас была нормальная семья.
– Нормальная? – Катя иронично приподняла бровь. – Лид, милая, у вас никогда не было нормальной семьи. У вас был террариум, где главной змеёй была твоя свекровь.
– Катя!
– А что Катя? Сколько раз я тебе говорила – ставь границы! Объясни своей Марине Викторовне, где заканчивается её территория. Но нет, ты всё «она же мать Антона», «она хочет как лучше»…
Лида вздохнула:
– Я правда думала, что она хочет как лучше.
– Для кого? – Катя подалась вперёд. – Для сыночка – возможно. Для тебя – никогда. Ты для неё была временным приложением к её обожаемому Антоше.
– Мне казалось, что я смогу это изменить, – тихо сказала Лида. – Что если я буду достаточно хорошей женой, достаточно заботливой невесткой…
– То Марина Викторовна внезапно превратится в добрую фею из сказки? – Катя накрыла руку подруги своей. – Лид, некоторых людей невозможно изменить. И это не твоя вина.
– Знаешь, что самое обидное? – глаза Лиды наполнились слезами. – Я ведь правда любила его. И мне казалось, что он любит меня.
– Он любил образ, который сам себе нарисовал, – Катя протянула Лиде салфетку. – Творческая жена, уютный дом, интересные разговоры по вечерам… А потом реальность вклинилась в эту картинку, и он побежал к мамочке за инструкциями.
– И что мне теперь делать?
– Бороться! – твёрдо сказала Катя. – Эта квартира – твоя. Твоя личная территория. И никакие безупречные маникюры Марины Викторовны этого не изменят.
Лида слабо улыбнулась:
– Ты заметила её маникюр?
– Ещё бы! – фыркнула Катя. – Думаю, она тратит на него больше, чем я на аренду своей квартиры. Ну ничего, ты справишься. Ты сильнее, чем кажешься.
Лида покачала головой:
– Иногда мне хочется просто всё бросить. Отдать им эту несчастную квартиру и начать с чистого листа.
– Нет уж! – Катя стукнула чашкой по столу. – Только не это. Если ты сейчас сдашься, они поймут, что тебя можно дожать. Что твои границы – это просто карандашные линии, которые легко стереть. Не позволяй им этого!
Кто-то поддерживал Антона – «он столько в нее вложил, а она даже ребенка не родила», кто-то сочувствовал Лиде – «попала под каток свекрови-манипуляторши».
Правда, как всегда, была где-то посередине. Их брак разрушила не только жадность и расчетливость Марины Викторовны, но и слабость Антона, его неспособность стать самостоятельным мужчиной, оторваться от материнской пуповины. А еще – страх Лиды перед конфликтами, ее желание всем угодить, ее неумение вовремя сказать «нет».
В последний день заседания Лида и Антон столкнулись в коридоре суда. Он выглядел осунувшимся и каким-то потерянным.
– Лид, может, договоримся? Мне это всё… тяжело.
Она посмотрела ему в глаза – впервые за долгие месяцы – и увидела там растерянность и боль.
– О чем договоримся, Антон? О том, как твоя мать продолжит управлять твоей жизнью? Или о том, как ты предал наши отношения ради денег?
– Я не предавал…
– Нет? А как назвать то, что ты, юрист, специально собирал доказательства против собственной жены? Готовился к суду, живя со мной под одной крышей?
Он опустил глаза:
– Я запутался. Мама говорила…
– Вот именно, Антон. Мама говорила. И будет говорить, пока ты сам не начнешь принимать решения. ***
Решение суда стало для всех неожиданностью. Судья Елена Николаевна Соколова, тщательно изучив все материалы дела, отказала Антону в праве на долю квартиры, но обязала Лиду выплатить ему компенсацию – ровно половину документально подтвержденных расходов на ремонт.
– Суд считает доказанным факт вложения истцом личных средств в улучшение жилищного имущества ответчицы, – говорила она, зачитывая решение. – Однако не находит оснований для выделения доли в праве собственности, поскольку указанное имущество было приобретено ответчицей до брака и юридически не переходило в совместную собственность.
Выходя из зала суда, Лида столкнулась с Мариной Викторовной. Та поджала губы:
– Что ж, ты добилась своего. Оставила моего сына без крыши над головой.
Лида устало улыбнулась:
– У вашего сына есть крыша, Марина Викторовна. Трехкомнатная, в элитном доме. Я о вашей квартире. Куда вы его забрали, как только мы подали на развод. – Она помолчала. – Знаете, я благодарна вам.
– Мне? – Марина Викторовна выглядела искренне удивленной.
– Да. Вы показали мне, какой матерью я не хочу быть для своих будущих детей. – Лида положила руку на живот. – И каким человеком не хочу быть в принципе.
Глаза Марины Викторовны расширились:
– Ты…
– Да. Антон знает. Но вам, конечно, не сказал. – Лида развернулась и пошла к выходу.
– Постой! А как же…
Но Лида уже не слушала. Она вышла на улицу, где ярко светило апрельское солнце, и впервые за долгие месяцы глубоко вдохнула. Впереди была новая жизнь – сложная, неизвестная, но своя. И квартира – тоже своя. Маленькая крепость, которую она сумела отстоять.