«Ты живёшь в квартире, где меня унижают…» — тихо сказала Елена, осознавая, что её мир больше не может оставаться прежним

Как можно остаться в доме, который стал полем битвы?

— Ты издеваешься, Лёш? — тихо, с прищуром спросила Елена, сложив руки на груди. — Ты сейчас серьёзно сказал, что она поживёт у нас неделю?

— Ну… Это же мама, — развёл руками Алексей, делая шаг назад, как будто хотел скрыться за тумбочкой. — У неё потоп, батарея прорвала. Вызвали сантехника, но у них там и стены промокли, и проводку придётся менять…

— И ты решил, что самое лучшее место для неё — это наша двушка, где даже шкаф открывается только если оба согнутся? — с ироничной ухмылкой уточнила Елена. — Или ты так решил отомстить мне за прошлую ссору?

— Лена, хватит. Ну при чём тут это? — вздохнул он. — Мамина квартира вся в воде. Соседи уже в ЖЭК жаловаться пошли. Она не может там жить. И гостиница ей не по карману.

— А мне — её постоянные «добрые» советы по карману? Или, может, я забыла, как она в прошлый раз звала меня «финансовым мальчиком в юбке»? Или когда она сказала, что твоя бывшая «по крайней мере стирала, а не презентации делала»?

— Лена, ну не начинай! — повысил голос Алексей. — Она всего на неделю! Я тебя прошу, по-человечески. Поживёт у нас — и уйдёт.

— Она не уйдёт. Она расползётся. Как грибок. Ты сам знаешь.

Алексей посмотрел на жену. У неё были нервно поджаты губы, глаза с холодным блеском, как у женщины, которая уже морально собрала чемодан и мысленно делит имущество.

— Я не хочу скандала, — сказал он тише. — Пожалуйста.

Ну вот и всё, подумала Елена. Он выбрал. И снова не меня.

Потоп, как выяснилось, был настоящим. Квартира Ольги Петровны напоминала корабль после атаки торпеды. С потолка капало, в коридоре стояли тазики, в комнате вздулся ламинат.

— Ну, как вам тут живётся? — с нескрываемой издёвкой спросила Ольга Петровна, переступая порог квартиры сына и глядя на кухонный гарнитур, как на экспонат из музея бедности. — Всё это время думала, вы тут дворец отстроили, а у вас, оказывается, коммуналка с претензией.

— У нас уютно, мама, — сухо ответил Алексей. — Ты же не навсегда.

— Ну конечно, конечно, — протянула она. — Я просто недельку поживу. Может, две, если там проводку затопило.

Елена в этот момент молча мыла посуду. Губка скрипела по тарелке так, будто она шлифовала бетон. Сдерживалась из последних сил.

— А что у вас тут с полочками? — продолжала Ольга Петровна, оглядываясь. — Они как-то криво висят. Алексей, ты что, сам вешал?

— Сам, — буркнул он.

— А я думала, ты уже взрослый человек, — покачала она головой. — Бывшая твоя, Мариночка, всегда нанимала специалистов. Всё идеально, ровненько. А эта, видно, всё на скорую руку…

Елена поставила чашку в раковину. Звук был такой, будто она не чашку ставила, а объявляла войну.

— Эта вас слышит, между прочим, — обернулась она. — И у этой есть имя. Если уж вы на неделе у нас, давайте играть в культурных людей.

Ольга Петровна уселась на диван и театрально вздохнула.

— Я старая женщина, мне тяжело. Что мне осталось, кроме как наблюдать, как сын мой превращается в подкаблучника?

— Мама, ну хватит! — воскликнул Алексей, но его голос уже не звучал убедительно. Он устал. Это было видно.

— Ты и сам знаешь, — не отставала мать. — Ты с ней не муж, а бухгалтер на побегушках. Она и так всё решает, и деньги у неё, и квартира. А ты кто? Мужчина, который попросил маму потерпеть.

Супруг променял жену и дочь на любовницу, но получил неожиданный урок Читайте также: Супруг променял жену и дочь на любовницу, но получил неожиданный урок

— Хватит! — вскочила Елена. — Всё. Я больше это терпеть не буду.

— Что ты сделаешь? Выгонишь? — язвительно уточнила Ольга Петровна. — Из квартиры, которую оформили на Лёшу?

— На Лёшу? — Елена замерла. — Ты что сейчас сказала?

Алексей побледнел.

— Лена, я… Я просто… Ну ты тогда была занята, не хотела возиться с бумажками…

— Так ты оформил квартиру на себя? — медленно, почти шепотом спросила Елена. — Ту квартиру, за которую я внесла первоначальный взнос и выплатила ипотеку?

Ольга Петровна улыбнулась.

— А что ты хотела? Ты же на работе всё. А мужчина — глава семьи.

Молчание стояло тяжёлое. Даже холодильник замер.

— Вот как, — тихо сказала Елена. — Значит, я живу в квартире, которая мне не принадлежит. В квартире, где меня унижают. Где меня сравнивают с твоей бывшей. И всё это ты называешь «потерпеть неделю»?

Алексей развёл руками.

— Лена, ну… Я не думал, что так выйдет.

— Конечно, ты не думал. Ты вообще не думаешь. Ни о себе, ни обо мне, ни о будущем. Ты просто — между нами, как мебель. Без воли, без позиции. Маменькин сынок.

— Да как ты смеешь! — вскрикнул он, лицо налилось краской. — Я ради тебя всё делал!

— А оформлял всё ради неё? — кивнула она в сторону свекрови. — Молодец. Тогда и живите вместе. Я вам не мешаю.

Она сняла передник, бросила его на спинку стула, вышла из кухни и закрыла за собой дверь спальни.

Алексей сел на табурет и уткнулся в ладони.

— Молодец, — удовлетворённо сказала Ольга Петровна. — Наконец-то ты показал, кто в доме хозяин.

Но в его голове только стучало: А если она уйдёт?..

Вечером Ольга Петровна заняла диван в зале, окружённая пледом и подушками, как королева на троне. Алексей сидел у окна, курил — хотя давно бросил — и не знал, как собрать то, что уже раскололось.

За стеной стояла тишина. Елена не вышла даже попить воды.

А завтра наступит новый день. День номер два.

Или, как это звучит у них — второй день войны.

***

«Ты что кабенишься!» — вопиющий случай в поезде Читайте также: «Ты что кабенишься!» — вопиющий случай в поезде

Утро началось с треска. Это Ольга Петровна открыла шкаф и с каким-то особым наслаждением стала передвигать вешалки. Елена лежала с закрытыми глазами, но каждый металлический лязг отдавался у неё в висках как выстрел.

— Просыпаемся, девочки, — громко объявила свекровь. — Пора готовить завтрак. А то в доме какая-то безхозность. Как в отеле без шведского стола!

Елена поднялась медленно. Спать почти не удалось — то от злости, то от страха, что проснётся и обнаружит, что вчера был не сон. Но нет. Ванная уже занята. Из-под двери доносилось бодрое пение Ольги Петровны: — Я люблю тебя, жизнь…

— Господи, — прошептала Елена, опершись о стену. — Кто-то выключите этот кошмар.

Алексей уже сидел на кухне с телефоном, и с лицом, которое могло бы украсить постер к фильму «Мужчина, потерянный между двух огней».

— У неё там шампунь с ромашкой, у тебя с ментолом. Она говорит, от ментола у неё «там всё щиплет», — мрачно сообщил он, не отрывая взгляда от экрана.

— А у меня от неё всё щиплет, особенно нервы, — отозвалась Елена, заваривая кофе. — Ты хотя бы понимаешь, что она делает это специально?

— Лена, да успокойся ты. Ну неделя, может, чуть больше. Мы же взрослые люди.

— Нет, мы как раз очень незрелые. Ты — вечно в позиции «между», я — в обороне, как на фронте. А она — третий лишний, который почему-то считает себя центром вселенной.

Ольга Петровна вынырнула из ванной с полотенцем на голове и в халате, словно вернулась из санатория. — А где у вас нормальный фен, а? Этот — дует, как кот простуженный. И вообще, я вчера не видела аптечку. Или вы тут вообще не болеете? Или вы жена-финансист, у вас на всё свои таблицы, даже на температуру?

Елена резко обернулась:

— У нас есть аптечка. Просто она не выложена, как на складе. Мы живём, а не лечим прохожих.

— Я просто спросила! — возмущённо вскинула руки Ольга Петровна. — И не кричи, пожалуйста. У тебя тон, как у прокурора.

Алексей поднялся:

— Всё, я на встречу. Постарайтесь не убить друг друга.

— О, а я думала, ты нас мирить собрался, — ядовито произнесла Елена. — Хотя, да, тебе удобнее убежать.

— Лена, не начинай, — пробормотал он, надевая куртку. — У меня реально важная встреча.

Он вышел, хлопнув дверью.

День прошёл в молчаливой вражде. Елена работала из дома, но сосредоточиться было невозможно. В одиннадцать Ольга Петровна включила «Модный приговор» на полную громкость, комментируя вслух каждого участника.

— Вот она — дура. Зачем такие брюки, если у тебя бёдра, как у танка? Эх, Лёша у меня всегда умел отличить хорошую фигуру…

Задушить. Просто взять и задушить подушкой, — мечтала Елена, продолжая строить таблицы, в которых цифры скакали от злости.

В обед свекровь сварила суп. Без предупреждения. На старой куриной спинке и вермишели, которую Елена в жизни бы не купила.

— Супчик, кстати, полезный. А не как ваши эти… доставки с Вьетнама. Знаешь, откуда они эти креветки таскают? Из канавы.

— Спасибо, — сухо сказала Елена. — Но я не голодна.

«Они хотят отобрать мой дом!» — семейные интриги, которые не выдержали испытания верностью Читайте также: «Они хотят отобрать мой дом!» — семейные интриги, которые не выдержали испытания верностью

— Угу. А потом язвы, гастриты, и что мы скажем Лёше? Что ты велела ему не беспокоиться, потому что сама себя довела?

Вечером Алексей вернулся — как на похороны. Лицо серое, глаза красные.

— Ну как встреча? — спросила Елена без особого интереса.

— Пролетели, — буркнул он. — Всё накрылось. Партнёр отказался. Сказал, мы ненадёжные. Я ему предлагал — и так, и эдак. Он сказал, пусть твоя жена в Excel-таблице рисует прибыль.

— Так может, я и нарисую, — пожала плечами Елена. — По крайней мере, у меня бизнес работает. А у тебя — фантазии.

— Лена, не сейчас, ладно? — Он сел на кухне, потер лицо ладонями. — Я устал.

— А я нет? Я в своём доме не могу даже побыть одна. Везде — глаза. Её глаза. Она даже шкаф в ванной заняла, мою расческу выкинула!

— Это не так! — донёсся голос Ольги Петровны из комнаты. — Я просто решила, что она старая. А старая расческа — это же антисанитария. Я заботилась!

Елена встала.

— Всё. Я так больше не могу. Я как в ловушке.

— Лена, ну пожалуйста. Потерпи. Ещё пару дней. Я уже нашёл мастеров, они завтра там стены вскроют, всё просушат.

— А ты не хочешь вскрыть мозг? Свой? И посмотреть, почему ты всегда на её стороне? — Она подошла ближе, резко. — Ты когда последний раз был на моей?

— Я всегда на твоей, Лена…

— Нет, ты всегда рядом. Но никогда со мной. Понимаешь?

В этот вечер она снова не вышла из спальни. Алексей пил на кухне. Ольга Петровна смотрела «Поле чудес».

А потом она произнесла фразу, которую услышала даже Елена из-за стены.

— А знаешь, Лёшенька, может, и к лучшему, что вы не успели родить. Всё равно бы потом делили ребёнка. Она — та ещё стерва.

Щёлк.

Дверь спальни резко открылась. Елена стояла на пороге, босиком, с тёмными глазами, как у человека, которого разбудили в момент пытки.

— Повтори, — сказала она тихо. — Повтори, что ты сейчас сказала.

— Я не тебе говорила, — дернулась Ольга Петровна.

— Это мой дом. Ты живёшь здесь. На моей еде. С моим мужем. На моём белье ты сидишь. Так что говори мне.

Алексей попытался встать:

— Девочки…

Из разбитого сердца — в крепкие объятия: история о том, как охотница за деньгами нашла настоящую любовь и выбрала честный путь! Читайте также: Из разбитого сердца — в крепкие объятия: история о том, как охотница за деньгами нашла настоящую любовь и выбрала честный путь!

— Сиди, — бросила Елена, не отрывая взгляда от свекрови. — Ты тоже послушай.

— Я сказала, — медленно произнесла Ольга Петровна, — что хорошо, что у вас нет детей. Потому что они бы страдали с такой матерью.

— Поняла, — кивнула Елена. — Всё. Завтра ты уходишь. Или я.

— А квартира-то не твоя, милая! — с торжеством сказала свекровь. — Помнишь?

Елена медленно улыбнулась. И достала с полки… папку. Красную, с гербовой печатью.

— Ты зря думаешь, что я дура, — спокойно сказала она. — Договор дарения. От Лёши. На моё имя. Заверенный у нотариуса. Три месяца назад.

Алексей вздрогнул.

— Лена, ты же сказала, что не будешь его оформлять…

— Сказала. А потом передумала. Потому что слишком часто слышала, как ты молчишь, когда она говорит, что я тут никто.

Ольга Петровна побледнела.

— Ты… ты подстроила всё?

— Нет. Я просто научилась защищать себя. Завтра — такси. В одиннадцать. Тебе помочь собрать вещи?

Алексей долго стоял у окна.

— Лена…

— Не надо, — оборвала она. — Если ты думаешь встать между нами и дальше — решай прямо сейчас.

Он медленно обернулся.

— Я ничего не думаю. Я хочу, чтобы всё было как раньше.

— Как раньше больше не будет, — тихо сказала она.

***

Такси приехало в 10:58.

Белый «Рено Логан», уставший жизнью водитель в чёрной кепке и трещиной на лобовом стекле. Самое подходящее такси для Ольги Петровны, подумала Елена и медленно отхлебнула кофе.

В кухне царила тишина. Алексей сидел, уставившись в чашку, как в бездну. Пальцы подрагивали.

Ольга Петровна ходила по квартире в туфлях на каблуке и с чемоданом на колёсиках, который противно скрипел, как будто специально издевался.

— Ну что ж, — сказала она на прощание, натянуто улыбаясь. — Весёлого вам тут быта. Живите. Как знаете. Сами. Без родни, без поддержки, без совета. Может, теперь у тебя хоть борщ нормальный появится, Леночка.

Как невестка Веры Степановны превратила семейное убежище в хаос Читайте также: Как невестка Веры Степановны превратила семейное убежище в хаос

— Спасибо, Ольга Петровна, за заботу. Особенно за советы, — с безразличием ответила Елена.

— Лёша, сынок, — вскинулась свекровь, уже на пороге. — Может, ты всё же передумаешь? Поедем ко мне. Успокоишься, подумаешь. У тебя там всегда комната.

Он молчал. Только глянул на неё. А потом — на жену.

Елена стояла у окна. В халате, с чашкой. Не крашеная, не на каблуках. Просто жена. Та, с которой он пережил пять лет. Та, которая не вышла бы замуж за него, если бы не любила до глупости.

— Я остаюсь, мам, — выдохнул он. — Езжай.

— Понятно… — сухо сказала она. — Выбрал. Ну-ну. Потом не плачь. Посмотрим, как она тебе носки стирать будет.

— У нас есть стиралка, — заметила Елена, не оборачиваясь. — Очень умная. Она не орёт с утра и не комментирует мою тушь.

— Ну-ну, — повторила свекровь, и, дернув чемодан, пошла к лифту.

Дверь закрылась с металлическим стуком. Будто хлопнула судьба.

— Ну вот, — сказал Алексей после долгой паузы. — Конец. Победа.

— Это не победа, Лёш. Это просто… выбор. Твой. И поздноватый.

Она говорила спокойно. Даже слишком.

Он подошёл, хотел взять её за руку — она отстранилась.

— Не надо. Мы с тобой потеряли что-то важное. Пока ты молчал, я защищалась. Пока я защищалась — ты уходил. А теперь ты остался, когда уже не нужно.

— Лена… Я…

— Я устала, Лёш. Очень. Я в этом браке была не женой, а бронежилетом. Между тобой и твоей мамой. Ты это понимаешь?

Он опустил глаза.

— Я думал, если всех устраивать — всем будет хорошо.

— А получилось, что всем плохо. Особенно мне.

Она встала. Выпрямилась.

— Поэтому давай так. Пока она в дороге — ты собираешь вещи. И уходишь.

Он поднял глаза. Бледный. Ошарашенный.

— Что?

— То, что ты услышал. Это не месть. Это не злоба. Просто… мне нужен воздух. Без твоей мамы. Без тебя. Без этого всего.

Александр выбрал другую, но урок от сына остался с ним навсегда Читайте также: Александр выбрал другую, но урок от сына остался с ним навсегда

— Но… это же наш дом. Я его тебе отдал.

— И спасибо тебе за это, — кивнула она. — Именно поэтому я тебя не выгоняю. Я прошу уйти добровольно. Чтобы сохранить хоть какое-то уважение.

Он молчал. Потом прошёл в спальню. И начал собирать вещи. Молча. Без криков. Без сцены.

Сумка, свитер, рубашка, бритва. Всё по-мужски чётко. Только в углу глаз — какая-то безнадёжная дрожь.

На пороге он остановился.

— Если я вернусь…

— То дверь будет закрыта, Лёш. А ты — уже другой.

Он кивнул.

И ушёл.

Прошёл месяц.

Ольга Петровна больше не звонила. Ни разу. Впрочем, она и раньше предпочитала не звонить, а приезжать внезапно.

Алексей звонил. Несколько раз. Писал. Присылал «прости», «ты права», «мне жаль».

Она не отвечала.

Потом был букет. Тот самый — с подсолнухами, которые она любила. И записка: «Просто знай — я понял. Но понял поздно.»

Она взяла букет. Без эмоций. Без трагедии. Просто поставила в вазу.

Потому что всё внутри уже сгорело. Тихо. Медленно. Ещё тогда — между их тишиной на кухне и скрипом чемодана.

А однажды Елена шла по улице и увидела его. Снова. У кафе.

Он сидел один. Смотрел в кофе. Ровно так же, как в тот день. Уставший, другой. Один.

И знаете, что она сделала?

Ничего.

Прошла мимо.

И только в голове прозвучало:

— Ты сам выбрал.

Конец рассказа.

Источник