— Какая же ты недалёкая! — рассмеялся Роман, а Соня тихонько опустилась на скамейку.
— Ты как вообще подумать могла, что я обрадуюсь? А главное — чему? Что какая-то идиотка с выменем коровы и мозгом курицы решила мне родить?
— Ром… Ром, что ты такое говоришь? Мы же мечтали…
— Заткнись, ты ненормальная! Это ТЫ мечтала! Тьфу, больная!
Роман уже собрался уходить, но вдруг развернулся к ней:
— Если только попытаешься перейти мне дорогу — тебе конец!
Соня смотрела ему вслед… Прав. Во всём прав. Курица и есть. Как могла поверить такому, как он? Ему же нужно было только одно…
А что теперь? Теперь — ничего. С учёбы её вот-вот попрут, потому что как с Ромкой встречаться начала, так сразу одни прогулы пошли. Из общаги выселят. Дома, в соседнем маленьком городке, никто её не ждёт — мать и отчим давно спились, сами чуть ли не под забором живут. Вернуться к ним — это значит стать такой же. А она не хотела… Лучше уж вообще не жить.
Сколько Соня так сидела — сама не знала. Подняла голову: небо чёрное-чёрное, вообще ни одной звёздочки, ни луны. Наверное, дождь будет.
Соня улыбнулась. Дождь… она любила. Особенно когда он начинался после сильной жары — растения как будто распрямлялись и жизни радовались.
Девушка встала и легко зашагала в сторону главного моста города. Он был идеальным для того, чтобы исполнить задуманное.
Дорога заняла почти полчаса. Дождик уже вовсю моросил, а Соня шла и улыбалась. Скоро… совсем скоро ей не будет так больно. Не нужно будет думать ни о чём. Наступит просто спокойствие.
Мост был пустынен — одна машина проехала, и ещё две. А днём тут такой поток, что просто так дорогу не перебежишь.
Соня спокойно пересекла проезжую часть и поднялась наверх. Стояла, смотрела вниз… С такой высоты вода, которая быстро неслась внизу, была ещё чернее, чем небо.
Соня смотрела, смотрела… Что-то горячее потекло по щекам. А дождь должен быть холодным.
Она перекинула одну ногу через перила, закрыла глаза и подумала: «Может, помолиться? Хотя нет, она же всё равно не умеет».
Соня подтянулась…
— Может, поможете напоследок?
Она дёрнулась, нога соскользнула, и Соня свалилась на тротуар. Обернулась — неподалёку кто-то лежал, а рядом стояла девочка.
— Понимаете, дедушка устал, замёрз, ему совсем плохо. А он хороший — он мне поесть дал.
Соня подошла к ним. Девочка, судя по всему, была уличной — ну, то есть бродяжкой. А дедушка… наверное, его можно было назвать и бомжом, и просто дедушкой. Они же в таком возрасте не особо модную одежду носят, а тут он ещё и упал.
— Что тут у тебя с дедушкой?
Девочка отчаянно затрясла головой:
— Нет, просто видела, как он из магазина выходил. У него два пирожка было — один мне дал, а другой сам съел. А потом сел на лавочку, всё грустил… А потом сказал, что ему нужно срочно идти, и пошёл. Ну, я следом — видела, что ему плохо.
Соня наклонилась над пожилым мужчиной, расстегнула ему ворот, пошарила по карманам, нашла таблетки. Она понятия не имела, от чего они, но раз дедушка их носит с собой — значит, они ему нужны.
Соня аккуратно вложила таблетку под язык и приподняла его голову.
Прошло минут десять. Дедушка как будто пришёл в себя, потом открыл глаза, посмотрел на неё:
— Я уже умер?
— Нет, вы живы.
— Жив? — Дед похлопал себя руками по щекам и улыбнулся какой-то детской улыбкой. — Это хорошо! Я хоть и старый, а пожить охота. Да и кот у меня дома — как же он без меня?
Соня помогла ему подняться. Девочка поддерживала с другой стороны. Дождь закончился, на небе засветилась большая луна.
— А что ж вы ночью-то не спите, спасительницы мои?
Девочка пожала плечами:
— Днём людей много. Не люблю их.
Дед поднял седые брови:
— Это ж как можно людей-то не любить? Вот где я живу, людей-то почти и нет. А посмотреть на них хочется — на молодых, старых, на детишек. Я и в город приезжаю за этим раз в месяц, чтобы на людей посмотреть. Ну и лекарство купить — у нас там и магазин есть, но вот лекарств не достать.
— А я не люблю. Ничего хорошего они не делают.
— Но ты же тоже человек! Что ж ты хорошего сделала?
Девочка засопела:
— А живёшь-то с мамкой и папкой?
— С мамой. Но не пойду к ней — она пьяная всё время и даже не замечает, есть я или нет.
Дед вздохнул, потом повернулся к Соне:
— Ну а ты чего ночью-то на мосту делаешь?
Девочка тут же вместо неё сказала:
— А она с моста сигануть хотела!
— Как так — с моста?! Совсем?! Это же грех большой! С парнем что ли поссорилась?
Соня усмехнулась:
— Ну можно и так сказать. Он меня послал, когда узнал, что беременна.
— Ну и дурак! А ты ещё большая дура!
Соня изумлённо посмотрела на дедушку, а он даже рукой рубанул:
— Сама дура! Топишься, а ребёнок же не виноват, что у него родители идиоты!
Соня как-то растерялась — она пока ещё ни разу и не думала о ребёнке как о живом.
— И тебе тоже что ли жить негде?
Она кивнула.
Дед задумался на минуту, потом улыбнулся:
— А поехали, девчонки, ко мне в деревню! У Макаровны коровка есть — молочко свежее пить будете. И речка у нас, да и вообще красота! Ну что вам тут делать — одна никому не нужна, вторая… Как звать-то вас хоть?
— Соня. Лиза.
Соня встала:
— А я поеду, наверное. Может, хоть чем-то кому-то в этой жизни пригожусь.
Лиза поднялась:
— И я поеду. Меня всё равно никто искать не будет.
Дедушка улыбнулся:
— Вот хорошо! Тогда через два часа встречаемся на вокзале. Нам на электричке пару часов ехать.
Соня без тени сомнений кинулась в общежитие, переполошила соседок, которые так и не поняли, куда она среди ночи срывается. Лиза тоже добежала до дома — ей брать-то особо было нечего, но документы всё-таки стянула.
Через два часа они сели в электричку и рванули в какую-то новую жизнь.
— Ну вот, смотрите — это наша деревня Максимиха!
Девочки замерли. В утреннем тумане виднелась деревушка — небольшая, домов на пятьдесят, но видна была вся как на ладони. Красиво так домики стояли, и речка огибала деревню по краю.
— Дедушка, а вы говорили, что людей-то почти нет, а тут вон сколько домов!
Он рассмеялся:
— Так я не в деревне живу! Дом у меня в другом месте. А тут я всю жизнь егерем проработал, теперь вот старый стал — всё смену жду, да никак дождаться не могу.
Дед бодро зашагал по тропинке. Она шла как бы и в сторону деревни, но как бы и в бок. Девчонки шагали за ним.
В деревню они всё-таки вошли, но буквально в самый краешек, а потом тропинка повела их в лес.
Лиза удивлённо сказала:
— Дедушка Коля, а ты что — в лесу живёшь?
— Ну не то чтобы совсем уж в лесу, но поближе к природе… А вот и мой дом!
Перед девчонками открылась большая поляна, посреди которой, обнесённый высоким крепким забором, стоял просторный дом. Он был из круглых брёвен, без всякой отделки, и создавалось ощущение, что они попали в лесную сказку.
Соня не выдержала:
— Ух ты! Красота-то какая! А птицы у вас тут поют!
— Поют, да так поют, что утром спать не дают! Я уж пытался с ними и по-хорошему, и по-плохому — нет, не слушаются!
Соня рассмеялась, а за ней — Лиза.
Дед сытно их накормил и сказал:
— Ну, теперь нужно отдохнуть. Вон смотрите — у меня там комната, и там… На вас одну, потому как обещали мне егеря нового прислать всё-таки.
Соня и Лиза выбрали комнату, быстро разложили вещи, улеглись на большой диван.
Соня потянулась:
— Хорошо-то как!
Лиза привстала на локти:
— А ты не знаешь, кто у тебя будет — мальчик или девочка?
Соня покачала головой:
— Нет, пока не знаю.
— Вот бы девочка! Мальчишки такие противные!
Соня рассмеялась:
— Ничего себе у тебя далеко идущие планы!
Долго лежать они не смогли. Тихо выбрались из комнаты, чтобы не беспокоить дедушку, но его нигде не было.
Соня заглянула в огород:
— Вот так и есть — дед подвязывает помидоры!
— Ну что, отдохнули уже?
— Да, дедушка Коля! А давайте я…
Прошло две недели. Соня и Лиза обжились. Лизку так и вообще не узнать было — поправилась, почистилась, загорела. Каждый вечер они ходили на речку и там уже перезнакомились со всеми деревенскими.
Для местных у них была подготовлена история — будто они сёстры и очень дальние родственницы деда Коли, а приехали издалека.
В доме тоже всё изменилось. Теперь всё чисто было везде — цветочки, салфеточки.
Дед только вздыхал:
— Вот и Марина моя любила, чтоб красиво было всё…
А через месяц завёл разговор:
— Соня, это всё, конечно, хорошо, но вам же, пузатым, надо где-то там в больнице регистрироваться. Ну, наблюдаться надо.
— Дедушка, только куда же я поеду? Прописана я вообще в другой области — кто меня тут примет?
— Ну это мы исправим! Завтра к Сергеевичу сходим — он тебя тут и пропишет. А до райцентра — полчасика на автобусе. Нельзя так на самотёк…
Он только договорить успел, как в дверь постучали.
— О! А кто это там такой вежливый?
Дверь открылась, и весь проём тут же заслонил молодой мужчина.
— Здравствуйте! Мне бы Николая Андреевича.
— Я Николай Андреевич! — Дедушка встал.
— А я Михаил. Меня к вам прислали егерем.
Дед даже по коленям себя хлопнул:
— Да неужели! Ох и заждался я тебя! Думал, помру, так и не покажу, что к чему в хозяйстве. Да заходи, заходи!
— А я не один…
Мужчина смущённо посмотрел назад.
— С женой что ли?
— Да нет… Рекс!
Рядом с ногой появилась здоровая морда пса. Он открыл пасть, и Соня рассмеялась:
— Улыбается!
Все расположились за столом, а Михаил смущённо их рассматривал.
— Ну рассказывай — почему решил в егеря податься?
Мужчина пожал плечами:
— Развёлся. А лес всегда любил — сам-то деревенский. Вот и решил обстановку сменить.
— Ну тут-то точно обстановка другая! А не сбежишь?
Михаил улыбнулся и почему-то посмотрел на Соню:
— Хватит уже набегался.
На следующий день Соню прописали, и она стала собираться.
— Ты как к автобусу выйдешь, сразу прямо иди, как будто в город. Там одна дорожка, немного пройдёшь, а метров через пятьсот уже и больничка будет.
Михаил встрепенулся:
— Так давайте я вас отвезу! У меня машина тут, я подъехать не смог — у последнего дома оставил. А потом дорогу прорублю.
Дед оживился:
— А вот ты молодец! Вот за это спасибо! А то Соня и не знает тут ничего.
Миша старался ей помогать. Она часто ловила на себе его взгляды, и хотелось плакать, потому что Миша тоже ей очень нравился.
Как-то вечером она сидела на крылечке, а он вышел, подсел к ней:
— Соня, вижу — ты как будто боишься меня. Я решил рассказать, почему развёлся. Ты не подумай ничего плохого — просто жена побогаче себе нашла, а я скандалить не стал. Это ж её выбор. Насильно мил не будешь.
Соня тяжело вздохнула:
— Миша, ты… не в этом дело. Мы с Лизой на самом деле-то никакие не внучки — дедушка нас, можно сказать, подобрал. Лизка вообще из дома сбежала — родители у неё сильно пьют. А я… я беременна. Меня парень бросил. Так что ты на меня так не смотри — нам всё равно с тобой не по пути.
Соня ушла в дом. Она не видела, что у калитки стоял дед Николай и внимательно слушал их разговор. Он видел, как растерялся Миша, а потом встал и ушёл.
Вздохнул: «Ох-ох-ох… Хорошая бы пара получилась…»
Довольно скоро Сонин живот уже было не скрыть. Как там договорился дедушка — вроде как временно, но в сентябре Лиза пошла в местную школу.
Дед сам лично взял её за руку, посадил в машину к Михаилу, и в райцентре купил ей всё, что для школы нужно.
Лизу нужно было видеть! Она весь вечер осторожно перебирала блузки, платья, тетрадки и даже поплакала немного.
Соня родила девочку — хорошенькую такую, красивую. Знала, что дедушка обязательно приедет за ней в роддом, потому что и родить не успела, как Миша и дед Николай уже горлопанили под окнами:
— Ну, папаша, принимайте вашу красавицу!
Соня начала говорить:
— Это не папаша, я же…
Миша взял розовый кулёк и улыбнулся медсестре:
— Не слушайте вы её! Конечно, папаша!
Он заглянул в одеяло и растерянно спросил:
— Ой, а она должна быть такой малюсенькой?
Соня рассмеялась. Рассмеялась и медсестра:
— Это вы, папочка, слишком большой!
Дома на них налетела Лизка:
— Соня! Соня! Покажи!
Рассмотрев малышку, вздохнула:
— Эх, как бы я хотела, чтобы она была моей настоящей сестрой!
Михаил и дед Николай переглянулись. Миша сказал:
— А ты и будешь! Ну сколько можно жить нелегально? Мы тут с дедом Колей всё узнали. В общем, мы с Соней женимся — это не обсуждается. А потом удочеряем тебя или как там… Пока у нас заявление на рассмотрении — как раз и твою мать-неродиху родительских прав лишат.
Лиза обняла Мишу и заплакала. Потом к ним подошла Соня, тоже обняла и тоже заплакала. А потом их всех обнял дед:
— Господи, хоть на старости лет в настоящей семье поживу, где детки растут, где люди есть!