Андрей с грохотом опустил вилку на стол и отодвинул тарелку с недоеденным ужином. Его лицо побагровело от едва сдерживаемого гнева. Виктория замерла с поднятой чашкой чая, боясь пошевелиться.
— Я больше не могу это терпеть, Вика, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Твоя мать снова лезет в наши дела. Теперь она решила, что знает, какую школу выбрать для Димки. «Лучшая гимназия», «мой знакомый директор», «я договорюсь»… Как будто мы с тобой безмозглые, сами решить не можем!
Виктория вздохнула. Конфликт между мужем и ее матерью Еленой Сергеевной длился уже не первый год. Сначала были мелкие замечания: как готовить борщ, как правильно гладить рубашки. Потом пошли советы посерьезнее: в какой детский сад отдать Диму, где лучше провести отпуск. Теперь вот школа…
— Андрей, она просто хочет помочь, — осторожно начала Виктория. — Мама проработала в образовании тридцать лет, у нее действительно есть связи…
— Не нужны мне ее связи! — стукнул кулаком по столу Андрей. — Я сам могу обеспечить сыну достойное образование. Гимназия ее хваленая на другом конце города! Димку будить в шесть утра, чтобы успеть? А кто будет возить? Она? Нет, конечно! Это нам с тобой мучиться!
Виктория поджала губы. Андрей был прав насчет расположения гимназии — это действительно создало бы массу проблем. Но тон, каким он говорил о ее матери…
— Не надо так грубо. Можно же спокойно объяснить, почему мы выбрали школу рядом с домом, — попыталась она разрядить обстановку.
— Объяснить? — скептически хмыкнул Андрей. — Я пытался объяснить ей сто раз! Она не слушает. Она всегда знает лучше всех. Не верит, что я сам могу решить, как жить моей семье. И постоянно настраивает тебя против меня!
— Андрей, это не так…
— Нет, так! После каждого ее визита ты начинаешь меня пилить. То я мало зарабатываю, то с ребенком мало занимаюсь, то квартира у нас маленькая. А откуда это берется? От твоей мамочки!
Виктория закусила губу. В чем-то муж был прав — мама действительно часто критиковала их образ жизни. И после ее визитов Виктория действительно начинала замечать то, чего раньше не видела.
— Знаешь что? — Андрей встал со стула, возвышаясь над столом. — С меня хватит. Я запрещаю твоей матери появляться в этом доме! И точка!
— Что? — опешила Виктория. — Ты не можешь запретить моей маме приходить к нам!
— Могу, — в голосе Андрея звучала стальная решимость. — И запрещаю. Хочешь с ней видеться — пожалуйста, ходи к ней сама. Но в моем доме я ее больше видеть не желаю.
Следующие несколько дней прошли в гнетущей тишине. Виктория и Андрей практически не разговаривали, общаясь только по неотложным вопросам. Семилетний Дима, чувствуя напряжение между родителями, притих и старался не попадаться им на глаза.
Вечером пятницы раздался звонок в дверь. Виктория знала, кто это — ее мать всегда приходила по пятницам с домашней выпечкой и подарками для внука.
— Не открывай, — бросил Андрей из кухни, где он читал новости в планшете.
— Андрей, это глупо, — вздохнула Виктория. — Я не могу не пустить родную мать.
— Очень даже можешь, — Андрей встал и преградил ей путь к двери. — Позвони и скажи, что мы заняты. Или что мы уехали. Что угодно.
Звонок повторился, более настойчиво.
— Отойди, — Виктория попыталась обойти мужа. — Ты ведешь себя как ребенок.
— Нет, это ты ведешь себя как ребенок, — парировал Андрей. — Как будто мамочка всегда должна указывать тебе, что делать. Разве тебе не надоело? Тебе тридцать пять лет, пора бы уже научиться жить своим умом!
— Виктория, открывай! Я знаю, что вы дома, машина во дворе! — раздался голос Елены Сергеевны из-за двери.
Андрей скрестил руки на груди, глядя на жену с вызовом. Виктория чувствовала, что оказалась между двух огней. Она бросилась к двери и открыла ее прежде, чем Андрей успел среагировать.
— Мама, привет, — натянуто улыбнулась она.
Елена Сергеевна, элегантная шестидесятилетняя женщина с идеальной укладкой и макияжем, переступила порог, держа в руках корзинку с пирожками.
— Что так долго не открывали? Я уж думала, случилось что, — она прошла в прихожую, где столкнулась с мрачным взглядом зятя. — Андрей, здравствуй. Чего хмурый такой?
— Здравствуйте, — холодно ответил Андрей. — Виктория, можно тебя на минуту?
Он отвел жену в сторону и зашипел ей на ухо:
— Какого черта ты ее впустила? Мы же обсудили…
— Мы ничего не обсудили, — огрызнулась Виктория. — Ты просто поставил меня перед фактом. Но это и мой дом тоже, и я решаю, кого в него приглашать!
— А меня, значит, можно не спрашивать? — Андрей повысил голос. — Что я тут, пустое место?
— Что у вас происходит? — вмешалась Елена Сергеевна, ставя корзинку на тумбочку. — Вы что, ссоритесь из-за меня?
— Нет, мама, — быстро ответила Виктория.
— Да, именно из-за вас, — одновременно с ней сказал Андрей.
Повисла тяжелая пауза. Из своей комнаты выглянул Дима, привлеченный шумом.
— Бабушка! — обрадовался он и бросился к Елене Сергеевне.
— Димочка, золотце мое! — расцвела та, обнимая внука. — Смотри, что бабуля принесла — твои любимые пирожки с яблоками!
— Дима, иди к себе в комнату, — вдруг сказал Андрей. В его голосе звучали новые, металлические нотки.
— Но папа, я хочу побыть с бабушкой…
— В комнату. Сейчас же, — Андрей был непреклонен.
Мальчик недоуменно посмотрел на родителей, потом на бабушку, и, опустив голову, поплелся к себе.
— Что это значит? — возмутилась Елена Сергеевна. — Почему ребенок не может побыть с бабушкой?
Андрей глубоко вздохнул, словно собираясь с силами.
— Потому что я так решил. В этом доме мое слово — закон. И сейчас я хочу поговорить с вами начистоту, Елена Сергеевна.
Виктория предупреждающе положила руку на его плечо:
— Андрей, не надо…
Но он стряхнул ее руку:
— Надо, Вика. Давно надо было это сделать.
Он повернулся к теще:
— Елена Сергеевна, я ценю вашу заботу о Вике и Диме. Правда ценю. Но вы должны понять: я муж Виктории и отец Димы. И я сам способен принимать решения о том, как нам жить, в какую школу ходить сыну и как проводить отпуск.
— Я просто даю советы, — поджала губы Елена Сергеевна. — Если ты считаешь, что знаешь всё лучше всех…
— Нет, вы не просто даете советы, — перебил ее Андрей. — Вы вмешиваетесь. И делаете это постоянно. И, что хуже всего, настраиваете Вику против меня.
— Это неправда! — всплеснула руками Елена Сергеевна. — Вика, скажи ему!
Виктория стояла, не зная, что сказать. Она любила мать, но… разве Андрей не был в чем-то прав?
— Вот видите, даже Вика не отрицает, — горько усмехнулся Андрей. — И знаете что? С меня хватит. Я больше не позволю вам управлять нашей жизнью. Моя семья — это я, Вика и Дима. Не вы.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! — Елена Сергеевна побагровела от возмущения. — Я всю жизнь положила на Вику! Всем ради нее жертвовала! И имею полное право…
— Вот! Вот оно! — торжествующе прервал ее Андрей. — «Имею право». Нет, Елена Сергеевна, не имеете. Вика — взрослая женщина. У нее своя семья. И я больше не позволю вам вмешиваться.
— Не позволишь? — Елена Сергеевна презрительно усмехнулась. — А кто ты такой, чтобы мне что-то позволять или не позволять? Ты думаешь, я не вижу, как вы живете? Квартирка тесная, машина старая, на море Вику с внуком уже три года не возил! А я, между прочим, могу им обоим билеты купить! И куплю!
— Мама, прекрати! — не выдержала Виктория. — Мы сами решим, куда и когда поедем!
— Молчи, Вика! — отмахнулась от нее мать. — Ты вообще не видишь, что с тобой происходит? Ты под каблуком у этого… у своего мужа! Он тебя полностью подчинил! Раньше ты была умная, ухоженная девочка, а сейчас? Посмотри на себя!
Виктория невольно бросила взгляд в зеркало в прихожей. Домашняя футболка, растянутые шорты, волосы собраны в небрежный хвост… Да, она не выглядела как фотомодель, но разве это главное?
— Мама, ты перегибаешь палку, — тихо сказала она. — Я счастлива с Андреем и Димой. Мне не нужно каждый день ходить при полном параде.
— Видите? — Андрей торжествующе посмотрел на тещу. — Даже Вика это понимает. А теперь, Елена Сергеевна, я прошу вас уйти. И не приходить, пока я вас не приглашу.
Елена Сергеевна побелела от гнева:
— Ты выгоняешь меня из дома моей дочери?
— Это и мой дом тоже, — твердо ответил Андрей. — И я имею право решать, кто сюда приходит.
— Вика! — Елена Сергеевна повернулась к дочери. — Ты позволишь ему так обращаться с твоей матерью?
Виктория стояла, кусая губы. С одной стороны, она не могла предать мать. С другой — Андрей не заслуживал постоянных нападок.
— Мама, может, тебе действительно лучше уйти, — наконец проговорила она. — Мы все слишком на взводе. Поговорим завтра, когда успокоимся.
Елена Сергеевна ахнула, словно ее ударили:
— Так значит, ты тоже против меня? После всего, что я для тебя сделала?
— Я не против тебя, — устало ответила Виктория. — Я просто хочу, чтобы вы с Андреем наконец нашли общий язык.
— Общий язык? — воскликнула Елена Сергеевна. — С этим тираном? Да он тебя полностью подчинил! Ты уже не можешь сама принимать решения! Ты…
— Достаточно! — рявкнул Андрей. — Вон из моего дома!
— Значит так, — Елена Сергеевна выпрямилась, собирая остатки достоинства. — Если ты выбираешь его, а не родную мать — пеняй на себя. Но когда он тебя бросит с ребенком, не приходи ко мне плакаться!
С этими словами она схватила свою сумочку и вылетела за дверь, громко хлопнув ею.
Виктория обессиленно опустилась на табурет в прихожей. Андрей тяжело дышал, все еще глядя на дверь.
— Не слушай ее, — наконец сказал он. — Она специально давит на твои чувства.
— Зачем ты это устроил? — тихо спросила Виктория. — Неужели нельзя было просто промолчать?
— Нет, нельзя, — покачал головой Андрей. — Это продолжается уже семь лет. Семь! Я терпел, пытался быть вежливым, но чем дальше, тем хуже. Она не оставляет нам выбора.
Из комнаты тихонько вышел Дима. Его глаза были широко распахнуты от испуга:
— Мама, папа, почему бабушка так кричала? Она на меня обиделась?
Виктория подхватила сына на руки:
— Нет, котенок. Бабушка не на тебя обиделась. Просто у взрослых иногда бывают… сложности. Не волнуйся, все наладится.
Она посмотрела на Андрея поверх головы ребенка. В ее взгляде читался безмолвный вопрос: «Наладится ли?»
Прошла неделя после скандала. Елена Сергеевна не звонила и не приходила, и в доме установилось напряженное спокойствие. Виктория избегала разговоров о матери, но Андрей чувствовал, что жена винит его в случившемся.
— До каких пор ты будешь дуться? — спросил он в субботу, когда они вместе готовили ужин. — Это был неизбежный разговор. Рано или поздно, он должен был состояться.
Виктория покачала головой:
— Неизбежный, да. Но не в такой форме. Ты унизил ее, Андрей. Выставил из дома как какую-то… постороннюю.
— А как еще? Она не слушает спокойных аргументов. С ней можно говорить только с позиции силы, — Андрей нарезал лук с такой яростью, что Виктория испугалась за его пальцы.
— Она моя мать, — тихо сказала Виктория. — Я люблю ее, как бы она себя ни вела. И я хочу, чтобы Дима общался с бабушкой.
— Никто не запрещает, — пожал плечами Андрей. — Вы можете видеться у нее дома. Или в парке. Или в кафе. Но не здесь.
— Ты не понимаешь, — покачала головой Виктория. — Она никогда не согласится на это. Для нее это… капитуляция. Признание поражения.
— А для меня это вопрос принципа, — отрезал Андрей. — Я имею право чувствовать себя хозяином в собственном доме. Без ее постоянных нотаций и вмешательства.
Виктория вздохнула. Она понимала мужа, правда понимала. Но и мать бросить не могла. Особенно сейчас, когда отца не стало, и Елена Сергеевна осталась совсем одна.
— Она звонила мне сегодня, — наконец призналась Виктория. — Сказала, что хочет извиниться. Перед нами обоими.
Андрей недоверчиво поднял бровь:
— Твоя мать? Извиниться? Не верю.
— Она одинока, Андрей, — Виктория посмотрела ему в глаза. — И напугана. Боится потерять единственную дочь и внука. Может быть, то, что ты сказал… может, это заставило ее задуматься?
Андрей фыркнул:
— Заставило задуматься, как обойти мой запрет. Уверен, это очередная манипуляция.
— А может, дать ей шанс? — Виктория взяла мужа за руку. — Один-единственный. Если она действительно хочет помириться…
Андрей долго молчал, буравя жену взглядом. Наконец тяжело вздохнул:
— Хорошо. Один шанс. Но при первой же попытке командовать или критиковать — она уйдет. И больше не вернется. Это мое окончательное слово.
Виктория бросилась ему на шею:
— Спасибо! Я поговорю с ней. Объясню правила. Она поймет, я уверена!
Андрей обнял жену, но в глубине души сомневался. Слишком хорошо он знал свою тещу. Семь лет наблюдал за ее манипуляциями и попытками управлять их семьей. Люди не меняются так легко, особенно в ее возрасте.
Но ради Вики он был готов дать еще один шанс. Последний.
Воскресный обед был накрыт на четверых. Виктория суетилась на кухне, стараясь приготовить любимые блюда и матери, и мужа. Нервное напряжение витало в воздухе.
— Мама, папа, бабушка правда придет? — Дима крутился рядом с Викторией, мешая ей готовить.
— Да, котёнок, придет, — улыбнулась Виктория, взъерошивая сыну волосы. — И ты будешь вести себя хорошо, правда?
— Я всегда хорошо себя веду! — возмутился мальчик.
Андрей, расставлявший тарелки, хмыкнул:
— А кто вчера разлил сок на диван?
Дима покраснел:
— Это была случайность! Я нечаянно!
— Знаю, — Андрей подмигнул сыну. — Я шучу. Ты у нас молодец.
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. Андрей выпрямился, расправил плечи, словно готовясь к бою. Виктория бросила на него умоляющий взгляд:
— Пожалуйста, ради меня…
Он коротко кивнул и пошел открывать.
Елена Сергеевна стояла на пороге с большой коробкой торта. Она выглядела непривычно тихой и даже немного растерянной.
— Здравствуй, Андрей, — голос ее звучал неуверенно. — Можно войти?
Андрей молча посторонился, пропуская ее в квартиру. Елена Сергеевна прошла в прихожую, где ее встретила дочь с внуком.
— Мама! — Виктория обняла мать. — Я так рада, что ты пришла.
— Бабуля! — Дима повис на бабушке, чуть не заставив ее выронить торт.
— Осторожнее, шалун! — улыбнулась Елена Сергеевна. — Уронишь бабушкин торт. — Она посмотрела на Андрея: — Твой любимый, с черносливом и грецкими орехами.
Андрей удивленно поднял брови. Елена Сергеевна никогда раньше не интересовалась его вкусами.
— Спасибо, — сухо ответил он, принимая торт. — Проходите к столу, всё готово.
Обед начался в напряженной тишине. Елена Сергеевна пыталась заводить разговор о погоде, о передачах по телевизору, но беседа не клеилась. Наконец, после второго блюда, она откашлялась и произнесла:
— Андрей, Вика… я хочу извиниться за свое поведение. В прошлый раз я была… неправа.
Виктория едва не выронила вилку от удивления. За всю жизнь она не помнила, чтобы мать признавала свою неправоту.
Андрей тоже выглядел ошарашенным:
— Вы извиняетесь? Серьезно?
— Да, — Елена Сергеевна опустила глаза. — Я многое передумала за эту неделю. Вика — моя единственная дочь. Дима — мой единственный внук. Я не хочу вас потерять из-за своего… упрямства.
— А как насчет вмешательства в нашу жизнь? — напрямик спросил Андрей. — Признаете ли вы, что переходили границы?
Елена Сергеевна поджала губы. Было видно, что ей трудно дается этот разговор:
— Признаю. Я слишком привыкла быть главной. Решать за всех. Командовать. Тридцать лет в школе, знаете ли… Это въедается в характер.
— Знаете, Елена Сергеевна, — Андрей отодвинул пустую тарелку. — Я тоже должен извиниться. Я был слишком резок в прошлый раз. Но вы должны понять: у меня тоже есть гордость. Я глава семьи и хочу, чтобы с моим мнением считались.
Елена Сергеевна кивнула:
— Я понимаю. И я постараюсь… меньше вмешиваться.
— Меньше вмешиваться, — задумчиво повторил Андрей. — Звучит хорошо, но что это значит конкретно? Давайте договоримся раз и навсегда.
— О чем договоримся? — насторожилась Елена Сергеевна.
— О правилах, — твердо сказал Андрей. — Во-первых, никаких непрошеных советов по воспитанию Димы. Если мы спросим — пожалуйста. Если нет — держите при себе.
Елена Сергеевна нахмурилась, но кивнула:
— Хорошо.
— Во-вторых, — продолжил Андрей. — Никакой критики нашего образа жизни. Да, у нас не трехкомнатная квартира. Да, мы не ездим каждый год на море. Но это наш выбор и наши приоритеты.
— Я просто хочу, чтобы вам было лучше, — попыталась объяснить Елена Сергеевна.
— Нам и так хорошо, — вмешалась Виктория. — Правда, мама. Мы счастливы.
Елена Сергеевна посмотрела на дочь, потом на зятя, потом на внука, уплетавшего десерт, не обращая внимания на взрослые разговоры.
— Ладно, — сдалась она. — Никакой критики.
— И последнее, — Андрей сделал паузу. — Никаких попыток настроить Вику против меня. Это самое важное.
Елена Сергеевна вспыхнула:
— Я никогда!..
— Мама, — тихо перебила ее Виктория. — Не надо отрицать. Ты действительно часто критикуешь Андрея при мне. Говоришь, что я могла найти мужа и получше, что я зря потратила университетское образование, став домохозяйкой…
— Но это же правда! — воскликнула Елена Сергеевна. — Ты была лучшей на курсе! Профессор Соколов прочил тебе научную карьеру! А ты сидишь дома с ребенком, готовишь-убираешь…
— Потому что я этого хочу, — твердо ответила Виктория. — Это мой выбор, мама. Я счастлива в роли жены и матери. И через пару лет, когда Дима пойдет в школу, я планирую вернуться к работе. Мы с Андреем всё обсудили.
Елена Сергеевна молчала, явно борясь с собой. Наконец она выдавила:
— Хорошо. Никакой критики Андрея. Обещаю.
— Вот и отлично, — Андрей вдруг улыбнулся, и его лицо сразу стало мягче. — Знаете, Елена Сергеевна, я ведь не изверг какой-то. Я просто хочу нормальных, уважительных отношений. И чтобы моя семья была счастлива.
Елена Сергеевна посмотрела на него с удивлением, словно впервые увидела:
— Знаешь, Андрей, за семь лет это самый длинный и откровенный разговор между нами. Может, и правда пора перестать воевать?
Виктория радостно улыбнулась. Неужели лед тронулся?
Прошел месяц с момента примирения. Елена Сергеевна удивительно строго соблюдала новые правила. Она приходила раз в неделю, приносила гостинцы, играла с внуком, но больше не пыталась командовать и советовать. Андрей постепенно оттаивал, становился приветливее с тещей. Виктория не могла нарадоваться на установившийся мир.
Но однажды, когда они возвращались из магазина, Елена Сергеевна внезапно сказала:
— Вика, я записала Диму в гимназию на пробное собеседование. В следующую среду в четыре часа.
Андрей, шедший чуть впереди с тяжелыми сумками, резко остановился. Виктория похолодела — они же договорились!
— Мама, мы решили отдать Диму в районную школу, — осторожно напомнила она. — Мы обсуждали это.
— Знаю-знаю, — Елена Сергеевна отмахнулась. — Но это же просто собеседование! Ни к чему не обязывает. Просто чтобы иметь варианты.
Андрей медленно повернулся к теще. Его лицо окаменело:
— Елена Сергеевна, вы нарушаете наш договор.
— Какой еще договор? — возмутилась та. — Я просто предлагаю альтернативу! Никто не говорит, что нужно обязательно туда идти. Я просто записала…
— Без нашего ведома, — отрезал Андрей. — Без нашего согласия. За нашей спиной. Именно об этом мы и говорили месяц назад — никаких решений о Диме без нашего участия.
Виктория взяла мужа за руку, чувствуя, как напряглись его пальцы:
— Андрей, давай не будем посреди улицы…
— Нет, Вика, давай прямо сейчас всё проясним, — Андрей не сводил глаз с Елены Сергеевны. — Мы решили, что Дима пойдет в районную школу. Это решение не обсуждается. Ни о каком собеседовании в гимназии речи не было. Вы не имели права записывать его куда-либо без нашего согласия.
— Но это же престижная гимназия! — Елена Сергеевна повысила голос. — С углубленным изучением языков! С особой программой для одаренных детей! А ваша районная школа — обычная серость!
— Мама, хватит, — Виктория тоже начала злиться. — Мы уже всё решили. И нам важно, чтобы Дима ходил в школу рядом с домом, а не ездил через весь город.
— Деньги на такси я могу дать! — Елена Сергеевна перешла почти на крик. — Всё ради внука!
— При чем тут деньги? — Андрей с трудом держал себя в руках. — Дело не в деньгах. Дело в том, что мы — родители Димы, и МЫ решаем, что для него лучше. Не вы.
— Вы решаете! Вы! — передразнила его Елена Сергеевна. — А я, значит, должна молча смотреть, как вы прокладываете дорогу в никуда? В серую, безликую жизнь без перспектив?
— Мама! — воскликнула Виктория. — Что ты такое говоришь? Какое право ты имеешь судить нашу жизнь?
— Я твоя мать! — отрезала Елена Сергеевна. — И я лучше знаю, что нужно тебе и моему внуку!
Андрей горько усмехнулся:
— Ну вот и все. Мы вернулись к тому, с чего начали. Вы ничему не научились, Елена Сергеевна. И ничего не поняли.
Три дня после инцидента никто не звонил и не приходил. Виктория пыталась поговорить с Андреем, но он отмалчивался. Видно было, что внутри него клокочет гнев.
В среду вечером, вернувшись с работы, Андрей обнаружил, что в квартире пусто. Ни жены, ни сына. На столе лежала записка: «Мы у мамы. Она повезла Диму на собеседование в гимназию. Не злись, это просто собеседование. Вернемся к ужину. Целую, Вика».
Андрей смял записку и швырнул ее через всю комнату. Его трясло от ярости. Виктория предала его. Пошла на поводу у матери. После всех разговоров, после всех договоренностей!
Он метался по квартире, не находя себе места. Хотелось кричать, ломать вещи. Но что толку? От этого ничего не изменится.
Хлопнула входная дверь. Из прихожей послышались голоса Виктории и Димы, возбужденно рассказывающего что-то. Андрей замер посреди гостиной, скрестив руки на груди.
— Папа! Папа! — Дима влетел в комнату. — Я был в такой крутой школе! Там компьютерный класс, и роботы, и даже телескоп настоящий!
— Отлично, — сухо ответил Андрей. — Иди к себе, Дима. Мне нужно поговорить с мамой.
Мальчик сник, почувствовав настроение отца, и побрел в свою комнату. Виктория стояла в дверях, готовая к буре.
— Я могу объяснить, — начала она.
— Нечего объяснять, — глухо ответил Андрей. — Ты сделала выбор. Выбрала мать, а не мужа.
— Что за глупости? — Виктория попыталась подойти к нему, но Андрей отступил назад. — Я никого не выбирала! Это просто собеседование! Мама так просила, она плакала, говорила, что ей больше ничего не нужно, только чтобы Дима попробовал…
— И ты повелась, — покачал головой Андрей. — На ее слезы, на ее манипуляции. После всего, о чем мы говорили!
— Андрей, это просто школа, — Виктория начала злиться. — Не конец света! Что тебя так задевает?
— Не школа! — рявкнул он. — А то, что твоя мать снова вмешивается в нашу жизнь! И ты ей это позволяешь! Мы же договорились!
— Да, договорились, — Виктория уперла руки в бока. — Но ты ведешь себя как деспот! Запрещаешь даже рассматривать другие варианты! Может, Диме действительно будет лучше в гимназии? Ты об этом не думал?
Андрей смотрел на нее с изумлением:
— Ты говоришь совсем как она. Слово в слово. Она снова промыла тебе мозги.
— Прекрати! — воскликнула Виктория. — Я не безвольная кукла! Я сама могу решать!
— Тогда почему твои решения всегда совпадают с желаниями твоей матери? — горько усмехнулся Андрей. — Когда дело доходит до выбора между ней и мной, ты всегда выбираешь ее.
Он тяжело опустился в кресло, внезапно ощутив бесконечную усталость:
— Знаешь, Вика… я больше не могу. Я устал бороться с твоей матерью за место в твоей жизни. За право принимать решения в собственной семье. За право быть мужем, а не пустым местом.
Виктория похолодела:
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сказал, — он поднял на нее пустые глаза. — Я сдаюсь. Пусть твоя мать решает, где учиться Диме, как нам жить, куда ездить отдыхать. Я больше не буду спорить.
— Но ты же сам говорил, что это твой дом, твоя семья…
— А ты доказала, что это не так, — перебил ее Андрей. — Что настоящая власть здесь у Елены Сергеевны.
Он встал и направился к двери.
— Куда ты? — испуганно спросила Виктория.
— К Сергею, — бросил он через плечо. — Переночую у него. Мне нужно подумать.
Дверь за ним закрылась, и Виктория осталась одна посреди гостиной. Внутри нее бушевал ураган эмоций: обида, гнев, страх, растерянность… Она дрожащими руками достала телефон и набрала номер матери:
— Мама… Андрей ушел.
— Как ушел? — изумилась Елена Сергеевна.
— Просто ушел. Сказал, что сдается. Что не будет больше бороться с тобой.
Наступила долгая пауза. Потом Елена Сергеевна тихо произнесла:
— Доченька… кажется, мы наделали глупостей.
Виктория молча смотрела на закрытую дверь. В детской комнате плакал Дима, услышавший, как уходит отец. Возможно, она действительно сделала выбор. И теперь придется жить с его последствиями.