Яна вздрогнула от резкого звука дверного звонка. Перекладывая стопку только что выглаженного белья, она бросила взгляд на часы — 16:30. Так и есть, снова раньше положенного времени.
«Надеюсь, хоть в этот раз он не будет спорить до хрипоты о том, что может задержаться ещё хотя бы на полчаса», — подумала она, направляясь к входной двери.
На пороге стоял Кирилл, держа за руку девятилетнего Глеба. Мальчик насупленно смотрел в пол, а муж привычно улыбался той особой улыбкой, которую Яна про себя называла «воскресной» — вроде искренней, но слишком натянутой.
«Привет, малыш», — Яна потрепала Глеба по голове. «Проходи, я блинчики приготовила».
Мальчик молча прошмыгнул мимо неё, даже не подняв глаз. Яна удержалась от вздоха — снова то же самое.
«Как всё прошло?» — спросила она, повернувшись к Кириллу.
«Нормально», — пожал плечами муж. «Сходили в кино, потом в парке погуляли. Алина звонила два раза, проверяла, все ли в порядке».
Яна поджала губы при упоминании бывшей жены Кирилла, но ничего не сказала.
«Ты ведь помнишь, что в среду у него контрольная по математике?» — добавил Кирилл, понизив голос. «Обещала помочь с подготовкой».
«Конечно, помню. У меня всё под контролем», — ответила Яна, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало от раздражения.
«Просто Алина волнуется, у него в прошлый раз была тройка…»
«А я, значит, не волнуюсь?» — резко перебила его Яна. «Я сказала, что разберёмся, значит, разберёмся».
Кирилл вздохнул:
«Ладно, извини. Я просто передал. Позвоню вечером».
Когда за мужем закрылась дверь, Яна ещё несколько секунд стояла неподвижно, пытаясь справиться с раздражением. Три года. Три года она пытается стать хорошей мачехой для Глеба, но что бы она ни делала, этого всегда недостаточно
Ужин проходил в напряжённой тишине. Глеб безучастно ковырял вилкой в тарелке, изредка отправляя в рот крошечные кусочки. Яна украдкой наблюдала за ним, подавляя желание сказать что-то вроде «если не нравится, можешь не есть». Мальчик целый день был с отцом, наверняка они заходили в какую-нибудь забегаловку с фастфудом.
«Как фильм? Понравился?» — попыталась завести разговор Яна.
Глеб пожал плечами, не поднимая глаз.
«А что смотрели?»
«Про супергероев», — неохотно ответил мальчик.
«Интересно было?»
Снова пожатие плечами. Яна почувствовала, как внутри нарастает раздражение.
«Глеб, мы можем нормально поговорить? Я просто спрашиваю, интересный был фильм».
«Нормальный», — буркнул мальчик.
«Мама всегда говорит, что такие фильмы — глупости для маленьких детей», — вдруг добавил он с вызовом, впервые подняв глаза.
Яна стиснула зубы. Ну конечно, святая Алина и её непогрешимое мнение.
«Что ж, у всех разные вкусы», — натянуто улыбнулась она. «А теперь доедай ужин, и мы займёмся математикой. У тебя в среду контрольная».
«Я не хочу заниматься», — упрямо произнёс Глеб. «Мама сказала, что в воскресенье я могу отдыхать».
«Мы не будем заниматься долго, всего полчасика повторим правила», — стараясь сохранять спокойствие, сказала Яна. «И потом сможешь поиграть».
«Нет!» — неожиданно громко воскликнул Глеб. «Мама сказала, что я могу отдыхать! Ты не можешь мне указывать!»
«Следи за тоном, молодой человек», — Яна почувствовала, как терпение покидает её. «В этом доме есть правила, и ты будешь их соблюдать».
«Это не мой дом!» — выкрикнул Глеб, вскакивая со стула. «И ты мне не мать!»
Яна стояла у окна, глядя на мокрую от дождя улицу. После вчерашнего скандала Глеб заперся в своей комнате и отказывался выходить до прихода отца. Кирилл примчался как ошпаренный, выслушал сбивчивые объяснения и, конечно же, встал на сторону сына. Как всегда.
Дверь в квартиру открылась, и Яна услышала тяжёлые шаги мужа.
«Отвёз в школу?» — спросила она, не оборачиваясь.
«Да», — коротко ответил Кирилл. «Нам надо поговорить».
Яна повернулась к нему лицом, скрестив руки на груди.
«О чём? О том, как я ужасно обращаюсь с твоим сыном? Или о том, что я снова не справилась с ролью идеальной мачехи?»
Кирилл вздохнул, проводя рукой по волосам — жест, который он делал всегда, когда нервничал.
«Яна, послушай. Глеб — ребёнок. Он всё ещё переживает наш развод с Алиной. Ты должна быть терпеливее».
«Должна?» — Яна почувствовала, как внутри всё закипает. «Я три года терплю его капризы, истерики и откровенную грубость. Три года пытаюсь найти к нему подход. И что я получаю в ответ? «Ты мне не мать» и твои постоянные упрёки!»
«Я не упрекаю тебя…»
«Нет? А что это тогда? «Будь терпеливее, Яна. Пойми его, Яна. Он же ребёнок, Яна». Как будто я этого не понимаю! Как будто я какое-то бесчувственное чудовище!»
«Никто не называет тебя чудовищем», — устало произнёс Кирилл. «Просто иногда ты слишком требовательна к нему».
«Требовательна?» — Яна почти задохнулась от возмущения. «Я всего лишь прошу его соблюдать элементарные правила! Убирать за собой, не грубить, делать уроки!»
«У него другие правила дома, с Алиной…»
«Вот именно! У святой Алины всё по-другому! У святой Алины он может делать что захочет, а потом приходит сюда и устраивает концерты!
Телефонный разговор с Алиной был последним, чего хотела Яна, но Кирилл настоял. «Нам нужно всем вместе решить эту проблему», — сказал он. Ха, «всем вместе»! Как будто её мнение когда-то что-то значило.
«Алло, Алина? Это Яна», — она старалась, чтобы голос звучал нейтрально.
«Здравствуй, Яна», — отозвался в трубке холодный голос. «Кирилл сказал, у вас какие-то проблемы с Глебом».
«У нас не проблемы», — сразу же поправила Яна. «Просто мне кажется, мы должны придерживаться одинаковых правил воспитания. Глеб постоянно ссылается на то, что у тебя дома всё по-другому».
«По-другому — не значит неправильно», — холодно отрезала Алина. «У нас с сыном прекрасные отношения. Он хорошо учится, помогает по дому…»
«Вот именно об этом я и говорю!» — перебила Яна. «У вас он помогает по дому, а у нас отказывается даже тарелку за собой убрать. У вас он хорошо учится, а здесь я должна его буквально заставлять садиться за уроки!»
«Может, дело не в Глебе, а в твоём подходе?» — в голосе Алины явно слышался сарказм. «Дети чувствуют фальшь, знаешь ли. Если ты на самом деле не любишь его, а просто делаешь вид, он это чувствует».
Яна почувствовала, как кровь приливает к лицу.
«Вот оно что? То есть если я требую от него соблюдения элементарных правил приличия, значит, я его не люблю? А настоящая любовь — это позволять ему садиться на шею и вытирать об меня ноги?»
«Не драматизируй», — фыркнула Алина. «Глеб — чувствительный мальчик. Его нужно понимать».
«О, поверь, я его прекрасно понимаю», — горько усмехнулась Яна. «Ты настроила его против меня с самого начала. Что бы я ни делала, я всегда буду злой мачехой, а ты — идеальной мамочкой».
«Знаешь что, Яна? Если ты не готова была принять ребёнка своего мужа, не нужно было выходить за него замуж».
Вечер пятницы, который Яна ждала всю неделю, был безнадёжно испорчен. Вместо тихого ужина вдвоём и последующего просмотра фильма, она сидела на кухне, слушая, как Кирилл в соседней комнате разговаривает по телефону с Алиной. Кажется, у Глеба поднялась температура, и бывшая жена настаивала, чтобы Кирилл немедленно приехал.
«Яна, мне нужно ехать», — сказал Кирилл, входя на кухню. Его лицо выражало смесь вины и решимости. «У Глеба 38,5, и он просит, чтобы я приехал».
«Конечно, езжай», — Яна старалась говорить спокойно, хотя внутри бушевала буря эмоций. «Твой сын важнее каких-то планов».
«Яна, не начинай, пожалуйста», — Кирилл потёр виски. «Я и так чувствую себя виноватым».
«Перед кем? Передо мной или перед святой Алиной, которая звонит тебе посреди ночи с требованием немедленно приехать?»
«Она не требовала, она просто сказала, что Глеб просит меня», — устало произнёс Кирилл. «И да, он мой сын, и если он болен и хочет видеть отца, я поеду».
«Конечно», — Яна горько усмехнулась. «А то вдруг мачеха-монстр не даст тебе уйти к больному ребёнку. Что тогда подумает святая Алина?»
«Хватит называть её «святой Алиной»!» — неожиданно повысил голос Кирилл. «Она мать моего ребёнка, и я прошу тебя уважать это!»
«Уважать?» — Яна почувствовала, как слезы подступают к глазам, но упрямо сдержала их. «Как она уважает меня? Постоянно настраивая Глеба против меня? Звоня тебе по любому поводу в любое время дня и ночи?»
«Она звонит из-за Глеба, а не из-за меня», — ответил Кирилл, уже надевая куртку. «Слушай, мы поговорим об этом, когда я вернусь, хорошо? Сейчас мне правда нужно ехать».
Яна молча кивнула, зная, что никакого разговора не будет. Как всегда.
Воскресный вечер был наполнен привычной суетой перед приходом Глеба. Яна расставляла тарелки, когда раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Кирилл с серьезным выражением лица.
«А где Глеб?» — удивилась Яна, выглядывая в коридор.
«Он остаётся у Алины. Всё ещё температурит», — ответил Кирилл, проходя в квартиру. «И… нам нужно поговорить».
Что-то в его тоне заставило Яну насторожиться.
«О чём?»
Кирилл вздохнул, избегая прямого взгляда.
«Глеб сказал Алине, что… что боится приходить сюда. Что ты на него кричишь и заставляешь делать уроки вместо отдыха».
Яна почувствовала, как внутри всё замирает.
«Что? И ты, конечно, поверил в эту чушь?»
«Яна, я не говорю, что верю. Я просто передаю слова Глеба».
«Слова Глеба или Алины?» — Яна скрестила руки на груди. «Потому что я прекрасно представляю, как она могла это всё преподнести. «Бедный мальчик боится злой мачехи, спаси его, Кирилл!»»
«Перестань», — нахмурился Кирилл. «Это серьёзно. Если Глеб действительно боится приходить к нам…»
«Если? Если, Кирилл?» — Яна не могла поверить своим ушам. «То есть ты допускаешь, что это может быть правдой? Что я действительно какое-то чудовище, которое мучает твоего сына?»
«Я этого не говорил», — попытался защититься Кирилл. «Но ты сама знаешь, что иногда бываешь слишком строгой…»
«Слишком строгой?» — переспросила Яна. «То есть просить ребёнка убрать за собой игрушки или сесть за уроки — это быть «слишком строгой»? А позволять ему делать всё, что вздумается, и превращаться в маленького тирана — это, наверное, идеальное воспитание по-алински?»
«Не передёргивай», — Кирилл повысил голос. «Никто не говорит, что Глеб должен делать, что хочет. Но есть разные подходы к воспитанию, и, может быть, тебе стоит быть помягче».
Яна сидела в кабинете психолога, нервно теребя ремешок сумки. Согласиться на семейную терапию было идеей Кирилла, и хотя сначала она сопротивлялась, сейчас была почти благодарна за возможность высказаться перед нейтральной стороной.
«Итак, Яна, расскажите, как вы видите ситуацию», — мягко произнесла женщина-психолог, сидящая напротив.
«Я чувствую, что что бы я ни делала, это всегда неправильно», — начала Яна, стараясь говорить спокойно. «Если я требую от Глеба соблюдения правил — я злая мачеха. Если я позволяю ему больше свободы — я безответственная. Я просто не знаю, как быть».
«А вы, Кирилл? Как вы видите эту ситуацию?» — перевела взгляд психолог.
Кирилл вздохнул, потирая переносицу.
«Я понимаю, что Яне нелегко. Быть мачехой — сложная роль, особенно когда ребёнок проводит с тобой только выходные. Но мне кажется, что Яна иногда слишком… формально подходит к отношениям с Глебом. Как будто это просто набор правил, которые нужно выполнять».
«То есть вы считаете, что в отношениях с Глебом не хватает эмоциональной связи?» — уточнила психолог.
«Да, именно так», — кивнул Кирилл. «Я не говорю, что Яна должна притворяться или что-то в этом роде. Но Глеб чувствует эту… отстранённость».
«Отстранённость?» — не выдержала Яна. «А что я должна делать? Бросаться к нему с объятиями, когда он смотрит на меня как на врага? Делать вид, что не замечаю его грубости? Или, может быть, позволить ему садиться мне на шею, как это делает его мать?»
«Вот видите!» — эмоционально воскликнул Кирилл. «Любой разговор о Глебе всегда сводится к претензиям к Алине! Как будто все проблемы от неё!»
«А разве не так?» — Яна почувствовала, как внутри всё закипает. «Кто постоянно настраивает его против меня? Кто говорит ему, что я не имею права требовать от него соблюдения правил? Кто звонит тебе посреди ночи с требованием немедленно приехать из-за обычной простуды?»
«Это была не обычная простуда, у него была высокая температура!» — защищался Кирилл.
«У многих детей бывает высокая температура, и это не повод поднимать панику», — парировала Яна. «Но святая Алина знала, что достаточно позвонить, и ты примчишься по первому зову».
Яна сидела на кухне, бездумно перелистывая страницы журнала. После нескольких сеансов у психолога ситуация в семье не только не улучшилась, но, казалось, стала ещё более напряжённой. Кирилл всё больше времени проводил на работе, а Глеб, по настоянию Алины, теперь приходил к ним реже.
Звук открывающейся двери вывел Яну из задумчивости. Кирилл вошёл на кухню, выглядя усталым и встревоженным.
«Нам нужно поговорить», — сказал он, садясь напротив.
«О чём на этот раз?» — Яна закрыла журнал, готовясь к очередным претензиям.
«Глеб сказал Алине, что не хочет больше приходить к нам. И она… она думает, что будет лучше, если он какое-то время поживёт только у неё, пока…»
«Пока что?» — перебила Яна, чувствуя, как внутри всё холодеет. «Пока злая мачеха не научится быть идеальной?»
«Не говори так», — поморщился Кирилл. «Это временная мера. Пока мы не разберёмся с нашими проблемами».
«С нашими? Или с моими?» — горько усмехнулась Яна. «Потому что, кажется, все считают, что проблема именно во мне».
«Я так не считаю», — устало произнёс Кирилл. «Но ситуация действительно сложная. Глеб сейчас в сложном возрасте, и если он чувствует себя некомфортно…»
«А как насчёт меня?» — вдруг спросила Яна. «Кто-нибудь задумывался, комфортно ли мне? Три года я пытаюсь стать частью вашей семьи. Три года терплю капризы, истерики, грубость. Три года слушаю, как я недостаточно хороша. И что в итоге? Меня просто исключают из уравнения?»
«Никто тебя не исключает», — попытался успокоить её Кирилл. «Просто сейчас нужно думать о благе ребёнка…»
«О благе ребёнка!» — Яна почти выкрикнула эти слова. «А обо мне кто-нибудь думает? Я просто бездушная мачеха, да? Робот без чувств и эмоций?»
«Яна, пожалуйста, успокойся», — Кирилл поднял руки в примирительном жесте. «Я знаю, что тебе тяжело. Но подумай и о Глебе тоже».
«Я только о нём и думаю!» — воскликнула Яна, чувствуя, как подступают слёзы. «Каждый день! Каждый чёртов день я думаю, как сделать так, чтобы он был счастлив, здоров, накормлен, одет, чтобы у него всё было! И что я получаю взамен? «Ты мне не мать», «Я хочу к маме», «Ты злая»!»
Вещи Кирилла были сложены в чемодан, стоявший у двери. Яна сидела на кухне, механически помешивая давно остывший чай. Последний разговор с мужем до сих пор звучал в ушах.
«Яна, я не могу так больше», — сказал он тогда. «Я разрываюсь между тобой и сыном. И это убивает меня».
«То есть ты выбираешь его», — это был не вопрос, а утверждение.
«Не говори так», — поморщился Кирилл. «Он мой сын, и я не могу выбирать между вами. Но сейчас ему нужно больше внимания».
«А мне нет?» — Яна горько усмехнулась. «Я просто удобное приложение к твоей жизни, да? Когда всё хорошо — я нужна. Когда появляются проблемы — до свидания?»
«Это несправедливо», — Кирилл покачал головой. «Я никогда не относился к тебе как к «приложению». Но я не могу игнорировать потребности своего ребёнка».
«А потребности жены можно?» — Яна чувствовала, как горечь поднимается к горлу. «Знаешь, я всё понимаю. Глеб — твой сын, и ты его любишь. Но должна ли я жертвовать собой, своими чувствами, своим достоинством ради ребёнка, который меня ненавидит? И ради женщины, которая сделала всё, чтобы эта ненависть никогда не исчезла?»
«Яна, никто не требует от тебя жертв», — устало произнёс Кирилл. «Но быть родителем — значит иногда ставить нужды ребёнка выше своих».
«Вот именно!» — воскликнула Яна. «Родителем! Но я не мать Глеба! Я не обязана любить ребенка твоей бывшей, хватит делать из меня монстра!»
Слова эхом отдавались в пустой квартире. Кирилл ушёл час назад, сказав, что ему нужно время подумать. Что им обоим нужно время. Но Яна уже тогда знала, что он не вернётся. Не к ней.
Она взяла телефон и открыла галерею фотографий. Вот Глеб на своём дне рождения — улыбающийся, с тортом перед ним. Вот они втроём в парке — Кирилл, Глеб и она, как будто настоящая семья. Это была всего лишь иллюзия.
Яна выключила телефон и подошла к окну. На улице начинался дождь, капли барабанили по стеклу, как будто пытаясь достучаться. Но уже не было смысла. Она проиграла эту битву ещё до её начала.