В субботнее утро Елена проснулась от грохота, доносившегося с первого этажа. Рядом мирно посапывал Михаил, ее муж последних восьми месяцев. Судя по звукам, его дети уже встали и затеяли очередную баталию. Елена посмотрела на часы — 7:30. В выходной день, когда можно было бы поспать хотя бы до девяти…
Она со вздохом откинула одеяло и направилась в ванную. В зеркале отражалось усталое лицо 38-летней женщины с темными кругами под глазами. Елена плеснула в лицо холодной водой, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна и раздражения. Всего восемь месяцев назад она была так счастлива, переезжая в этот дом к любимому мужчине. Казалось, жизнь наконец наладилась после тяжелого развода. Но реальность оказалась далекой от идиллической картинки счастливой семьи.
Очередной грохот сопровождался детским визгом. Елена выдохнула и спустилась вниз.
На кухне творился привычный хаос. Четырнадцатилетний Кирилл выяснял отношения с двенадцатилетней Алисой. На полу валялись осколки разбитой тарелки, а на стене красовалось свежее желтое пятно, похожее на яичный желток.
— Ты первая начала! — кричал Кирилл, нависая над сестрой с перекошенным от злости лицом.
— Да ты сам все уронил, криворукий! — огрызалась Алиса, готовая вот-вот расплакаться.
Елена остановилась в дверном проеме, скрестив руки на груди.
— Доброе утро, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Что случилось?
Дети синхронно повернулись к ней, их лица мгновенно изменились. Вместо эмоций появилось отстраненное, почти враждебное выражение.
— Ничего, — буркнул Кирилл, отворачиваясь.
— Все в порядке, — холодно добавила Алиса, отступая к стене.
Елена сделала глубокий вдох.
— Я вижу, что не все в порядке. На полу разбитая посуда, на стене… что это вообще? Яйцо?
— Мы уберем, — через силу произнесла Алиса, не глядя на мачеху.
— Да, действительно уберете, — ответила Елена, проходя к кофеварке. — И лучше сделать это до того, как проснется папа. Он вчера поздно вернулся и очень устал.
— Мы знаем, — огрызнулся Кирилл. — Это наш отец, а не твой.
Елена замерла на мгновение, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Восемь месяцев такого отношения измотали ее нервы до предела.
— Кирилл, — произнесла она, стараясь говорить ровно, — я понимаю твои чувства, но не позволю тебе быть грубым. Подними, пожалуйста, осколки, пока кто-нибудь не порезался.
Мальчик смерил ее презрительным взглядом, но наклонился за совком и щеткой. Алиса молча взяла тряпку и направилась к пятну на стене.
Елена начала готовить кофе, размышляя, как долго еще она сможет выдерживать эту холодную войну. Дети Михаила с первого дня встретили ее в штыки. Поначалу она списывала это на естественную реакцию подростков, потерявших мать всего два года назад и не готовых принять новую женщину рядом с отцом. Она была терпелива, давала им пространство, пыталась найти общий язык. Но месяцы шли, а ситуация только ухудшалась.
Кирилл и Алиса не просто игнорировали ее — они активно демонстрировали свою неприязнь. Разбросанные вещи, испорченные предметы интерьера, «случайно» испачканные её блузки, таинственно исчезающие документы и украшения, которые потом «чудесным образом» находились в самых неожиданных местах. А еще эти громкие звонки матери, когда они намеренно жаловались на Елену, зная, что та слышит…
Михаил спустился на кухню, когда дети уже убрали следы своей потасовки. Его сонное лицо немного просветлело при виде чашки кофе, которую Елена молча поставила перед ним.
— Доброе утро, — он поцеловал ее в щеку и улыбнулся детям. — Как настроение, бандиты?
— Отлично, пап! — мгновенно преобразилась Алиса, подбегая к отцу и обнимая его.
— Нормально, — пожал плечами Кирилл, но и его лицо смягчилось.
Елена наблюдала за этой трансформацией с привычной горечью. Перед отцом дети всегда были ангелами, все конфликты и проблемы возникали исключительно в его отсутствие.
— У меня новости, — сказал Михаил, отхлебывая кофе. — Я договорился насчет поездки на следующие выходные. Едем на озеро, там отличная база отдыха.
Дети восторженно загалдели, а Елена почувствовала укол беспокойства. Целые выходные в закрытом пространстве с двумя подростками, которые её ненавидят — перспектива не из приятных.
— Мы с папой собирались съездить к моим родителям на следующие выходные, — напомнила она. — Годовщина свадьбы, помнишь?
Михаил хлопнул себя по лбу.
— Черт, совсем забыл! Но я уже все забронировал, внес предоплату…
— Без проблем, — поспешно вмешался Кирилл. — Мы можем поехать с папой, а ты поедешь к своим родителям. Всем будет хорошо.
Елена вопросительно посмотрела на мужа. Тот выглядел виноватым, но в его глазах читалось облегчение.
— Может, так и правда будет лучше? — осторожно предложил он. — Ты проведешь время с родителями, а я побуду с детьми. Давно не выбирались никуда вместе.
Елена почувствовала, как внутри все сжалось. Михаил редко проводил время с детьми из-за постоянных командировок, это правда. Но то, с какой легкостью он исключил ее из семейного отдыха…
— Конечно, — сказала она, отворачиваясь к раковине. — Отличная идея.
В понедельник, вернувшись с работы, Елена обнаружила, что в гостиной царит хаос. Диванные подушки сброшены на пол, на журнальном столике — следы от чашек, крошки чипсов повсюду, а ее любимый шерстяной плед, подарок матери, валяется в углу, весь в каких-то липких пятнах.
«Дышать глубже», — напомнила она себе, собирая мусор. Дети были дома одни после школы, Михаил должен был вернуться только к вечеру. Для них это всегда было время полной свободы.
На кухне обнаружилась гора немытой посуды и открытый пакет молока, оставленный на столе. Елена проверила холодильник — картина привычная, продукты, которые она купила на выходных, стремительно исчезали. Целая упаковка сыра, который она планировала использовать для салата к ужину, отсутствовала.
Со вздохом она взялась за уборку. Через полчаса, когда гостиная была приведена в относительный порядок, с улицы донеслись звонкие голоса. Елена выглянула в окно и увидела Кирилла и Алису, возвращающихся с прогулки. Судя по пакетам в руках, они ходили в ближайший супермаркет.
Как только ключ повернулся в замке, Елена вышла в прихожую.
— Привет, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. — Как школа?
— Нормально, — буркнул Кирилл, проходя мимо нее.
Алиса вообще промолчала, сделав вид, что не слышит вопроса.
Елена собралась с духом.
— Ребята, нам нужно поговорить о порядке в доме. Я вернулась с работы и обнаружила…
— Нам нужно делать уроки, — перебила ее Алиса, направляясь к лестнице. — Скажешь потом.
— Нет, мы поговорим сейчас, — твердо сказала Елена, преграждая путь. — Я понимаю, что вам непросто принять меня, но это не значит, что можно превращать дом в свинарник. Гостиная выглядела так, будто там прошел ураган. Это неуважение не только ко мне, но и к вашему отцу, который обеспечивает нам всем крышу над головой.
Кирилл закатил глаза.
— Это наш дом, вообще-то. Мы тут жили до тебя.
— И именно поэтому вы должны заботиться о его состоянии, — парировала Елена. — Кроме того, молоко нельзя оставлять на столе, оно скисает. А сыр, который пропал из холодильника, был на ужин для всех нас.
— Мы купили новый, — Алиса достала из пакета упаковку сыра и демонстративно протянула мачехе. — Можешь не волноваться о своем драгоценном сыре.
Елена глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие.
— Дело не в сыре, Алиса. Дело в уважении. Когда ты берешь чужое, нужно спрашивать разрешения.
— Это не чужое, — вспыхнул Кирилл. — Это наш дом, и все, что в нем есть, принадлежит нам и папе. Ты тут просто… гостья.
Елена почувствовала, как к горлу подступает ком. Восемь месяцев совместной жизни, и она все еще «гостья». Все это время она пыталась создать семью, вкладывала душу в обустройство дома, готовила, стирала, заботилась о детях мужа, как могла. И все без единого слова благодарности.
— Я не гостья, Кирилл, — тихо сказала она. — Я жена твоего отца. И я живу в этом доме так же, как и вы. Мы семья, хотите вы этого или нет.
— Ты нам не мать! — неожиданно резко выкрикнула Алиса, ее глаза наполнились слезами. — И никогда ею не будешь! У нас есть мама, и мы любим ее!
С этими словами девочка оттолкнула Елену и бросилась вверх по лестнице. Через мгновение хлопнула дверь ее комнаты.
Кирилл смотрел на Елену с нескрываемой неприязнью.
— Зачем ты ее довела? — процедил он. — Тебе обязательно нужно все контролировать, да? Надзирательница нашлась.
Он тоже отправился наверх, оставив Елену стоять в прихожей с упаковкой сыра в руках и чувством полной беспомощности.
Когда вечером вернулся Михаил, дети уже сидели в своих комнатах, а Елена заканчивала готовить ужин. Она решила не рассказывать мужу о конфликте — в последнее время таких разговоров становилось все больше, и они ни к чему не приводили. Михаил всегда выслушивал, обещал поговорить с детьми, но ничего не менялось.
— Кирилл! Алиса! Папа вернулся, спускайтесь ужинать! — крикнула она, расставляя тарелки.
К ее удивлению, дети появились почти сразу. Умытые, причесанные, с улыбками на лицах. Будто и не было недавней сцены.
— Папочка! — Алиса бросилась обнимать отца. — Как прошел день?
— Отлично, зайка, — Михаил поцеловал дочь в макушку. — А как ваш?
— У меня пятерка по физике, — похвастался Кирилл, занимая свое место за столом.
— Молодец, сын! — Михаил одобрительно кивнул. — А ты, Алис?
— У меня тоже все хорошо, — улыбнулась девочка. — А еще мы с Кириллом сами сходили в магазин и купили сыр, который Елена хотела на ужин.
Елена застыла с половником в руке. Вот это поворот.
— Правда? — Михаил выглядел приятно удивленным. — Это очень ответственно с вашей стороны.
— Ну да, мы же понимаем, как тяжело Елене приходится, — продолжила Алиса с невинным лицом. — Она ведь работает целый день, а потом еще должна заботиться о нас.
Елена медленно опустила половник и посмотрела на падчерицу. В глазах девочки плясали озорные огоньки. Это была маленькая месть за дневной конфликт — показать отцу, какие они заботливые дети, и какая Елена злая мачеха, если недовольна такими ангелочками.
— Да, ребята были очень… заботливы сегодня, — осторожно сказала она, разливая суп по тарелкам.
— Я рад это слышать, — улыбнулся Михаил. — Видишь, Лена, я же говорил, что нужно просто время. Дети постепенно привыкают.
Елена кивнула, не находя слов. Если бы он только знал, что творится в доме, когда его нет…
В среду, вернувшись с работы раньше обычного, Елена обнаружила, что входная дверь не заперта. Насторожившись, она осторожно вошла в дом. Из гостиной доносились громкие голоса и смех — явно не только Кирилла и Алисы.
Заглянув в комнату, она увидела целую компанию подростков. Кирилл восседал в кресле, вытянув ноги на журнальный столик, рядом с ним на подлокотнике примостилась какая-то девочка. Алиса и еще трое ребят расположились на диване. На столе стояли бутылки с газировкой, пакеты с чипсами и конфетами. Музыка гремела так, что Елена почувствовала, как вибрирует пол.
— Что здесь происходит? — спросила она, перекрикивая музыку.
Подростки обернулись, и на их лицах отразилось удивление, быстро сменившееся недовольством.
— А ты разве не должна быть на работе? — вместо ответа спросил Кирилл, не убирая ног со столика.
— Я освободилась раньше, — ответила Елена, подходя к колонке и уменьшая громкость. — И повторяю вопрос: что здесь происходит? Почему в доме посторонние люди, когда вас никто не предупреждал, что можно привести гостей?
— Это мои друзья, — хмуро ответил Кирилл. — Мы делаем проект по истории.
Елена оглядела разбросанные чипсы, газировку и отсутствие каких-либо учебников.
— И какая часть проекта включает в себя превращение гостиной в свинарник? — спросила она, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Кто-нибудь из вас позвонил отцу и спросил разрешения привести гостей?
— Папе звонить не нужно, — вмешалась Алиса. — Он всегда разрешает приглашать друзей.
— Может быть, но я здесь живу, и я тоже имею право знать, кто приходит в мой дом, — твердо сказала Елена. — К тому же, судя по всему, вы не занимаетесь никаким проектом. Прошу ваших друзей собираться и уходить. А вы двое — марш приводить комнату в порядок.
Повисла напряженная тишина. Друзья Кирилла и Алисы переглядывались, явно чувствуя себя неловко.
— Ты не можешь указывать, кто и когда может приходить в наш дом, — медленно произнес Кирилл, поднимаясь с кресла. — Ты здесь никто.
Елена почувствовала, как краска приливает к щекам. Унижение перед чужими подростками было последней каплей.
— Кирилл, я не буду обсуждать это при твоих друзьях, — она старалась говорить ровно. — Но если ты сейчас же не попрощаешься с гостями, я позвоню твоему отцу и сообщу, что ты не только пригласил без спроса толпу людей, но и нагрубил мне в их присутствии. Думаю, ему это не понравится.
Угроза подействовала. Кирилл бросил на нее ненавидящий взгляд, но кивнул друзьям. Те начали неохотно собираться, бросая на Елену неприязненные взгляды.
Когда за последним гостем закрылась дверь, Кирилл повернулся к Елене, его лицо исказилось от злости.
— Довольна? Выставила моих друзей, опозорила меня перед всеми?
— Опозорила? — Елена всплеснула руками. — Кирилл, ты привел в дом толпу людей без разрешения, устроил здесь бардак, а когда я сделала замечание, нахамил мне при всех. Кто кого опозорил?
— Да ладно, подумаешь, друзей привели, — фыркнула Алиса, демонстративно падая на диван. — Ты просто придираешься.
— Это не придирки, — Елена глубоко вздохнула, пытаясь говорить спокойно. — Это элементарные правила совместного проживания. Если вы хотите пригласить друзей, нужно предупредить заранее. И уж точно не устраивать бардак в общих комнатах.
— У нас не было таких правил до тебя, — огрызнулся Кирилл. — Папа никогда не запрещал нам приглашать друзей.
— Я тоже не запрещаю, — устало сказала Елена. — Я лишь прошу предупреждать. И убирать за собой.
— Мы уберем, — неохотно сказала Алиса, не двигаясь с места.
— Прямо сейчас, — настояла Елена. — А потом мы сядем и поговорим о правилах в этом доме. Так больше продолжаться не может.
Подростки переглянулись, и Елена поняла, что они снова что-то задумали. Но сейчас у нее не было сил на новый виток конфронтации.
— Я буду на кухне, готовить ужин, — сказала она. — У вас есть полчаса, чтобы привести здесь все в порядок.
Когда Михаил вернулся домой, его встретила необычная тишина. Ни звука телевизора, ни музыки, ни детских голосов.
— Я дома! — крикнул он, разуваясь.
Из кухни вышла Елена, вытирая руки полотенцем.
— Привет, — сказала она, целуя мужа в щеку. — Как прошел день?
— Нормально, — он огляделся. — А где дети?
— У себя в комнатах, — Елена повернулась к кухне. — Ужин почти готов.
Михаил нахмурился, уловив напряжение в ее голосе.
— Что-то случилось?
Елена остановилась, решая, стоит ли рассказывать о сегодняшнем инциденте. Но потом подумала, что если не сделает этого сейчас, момент будет упущен, и все продолжится по-прежнему.
— Да, случилось, — сказала она, повернувшись. — Когда я пришла с работы, в гостиной была целая толпа подростков. Кирилл и Алиса пригласили друзей без спроса, устроили беспорядок, а когда я сделала замечание, Кирилл нагрубил мне при всех.
Михаил вздохнул, проводя рукой по волосам.
— И что ты сделала?
— Попросила их друзей уйти, а ребят — убрать за собой и подготовиться к серьезному разговору о правилах в доме.
— И они убрали? — Михаил заглянул в гостиную, отмечая, что комната выглядит прибранной.
— Да, но без энтузиазма, — Елена скрестила руки на груди. — Миша, так больше не может продолжаться. Твои дети не просто не принимают меня — они активно демонстрируют свое неуважение. И каждый раз, когда я говорю об этом, ты либо делаешь вид, что ничего не происходит, либо обещаешь поговорить с ними. Но ничего не меняется.
Михаил тяжело опустился на диван.
— Лена, ты должна понять, им непросто. Они потеряли мать, а теперь должны делить отца с чужой женщиной. Это требует времени.
— Времени? — Елена почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Миша, прошло уже восемь месяцев! Сколько еще нужно времени? Год? Пять лет? Всю жизнь? Я живу как на пороховой бочке, никогда не зная, что они выкинут следующим! А ты каждый раз защищаешь их, даже не пытаясь понять меня!
— Я понимаю тебя, — возразил Михаил, поднимаясь. — Но я также понимаю и их. Они подростки, им тяжело.
— А мне легко? — голос Елены дрогнул. — Твои дети разрушили мой дом, а ты делаешь вид, что ничего не происходит!
— Это не твой дом, — раздался холодный голос Кирилла. Они не заметили, как подростки спустились по лестнице и теперь стояли в дверях гостиной. — Это наш с Алисой и папин дом. Ты здесь чужая.
— Кирилл! — одернул сына Михаил, но его голос звучал не слишком убедительно.
— А что? — парировал подросток. — Разве я говорю неправду? Этот дом купили ты и мама. А теперь она, — он кивнул в сторону Елены, — приходит сюда и устанавливает свои правила, выгоняет наших друзей, ведет себя, как будто здесь главная.
— Мы с Еленой женаты, — медленно произнес Михаил. — Этот дом теперь и ее тоже. И да, в нем действительно должны быть правила. Нельзя приглашать толпу друзей без предупреждения.
— Раньше можно было, — буркнула Алиса. — До нее.
— Раньше было раньше, — Михаил повысил голос. — Теперь у нас новая семья, и мы все должны уважать друг друга.
— Она нам не семья! — внезапно закричал Кирилл. — Не пытайся заменить маму этой!
— Кирилл! — Михаил сделал шаг к сыну, но тот уже развернулся и взбежал по лестнице. Через секунду громко хлопнула дверь.
Алиса посмотрела на отца с обидой в глазах.
— Зачем ты привел ее в наш дом? — тихо спросила она. — Мы были счастливы вместе, только ты, я и Кирилл.
И она тоже ушла, оставив Михаила и Елену в гостиной, словно на поле битвы после сражения.
После ссоры атмосфера в доме стала еще более напряженной. Дети практически не разговаривали с Еленой, общаясь через записки или односложными фразами, когда нельзя было избежать контакта. Михаил пытался сгладить ситуацию, но его усилия были поверхностными и неэффективными.
— Может, сходим все вместе в кино в субботу? — предложил он за ужином, уже третий вечер проходившим в гробовой тишине.
— У меня тренировка, — буркнул Кирилл, не поднимая глаз от тарелки.
— А у меня встреча с подругами, — поддержала брата Алиса. — Мы готовимся к контрольной по математике.
Елена отметила про себя, что раньше Алиса никогда не упоминала о подготовке к контрольным — её оценки по математике оставляли желать лучшего. Но она промолчала. Любой ее комментарий сейчас будет воспринят в штыки.
— Жаль, — Михаил выглядел разочарованным. — Я думал, мы могли бы провести время всей семьей.
— Мы и так проведем в следующие выходные, — заметила Алиса. — На озере. Только ты, я и Кирилл.
Елена почувствовала, как её сердце сжалось. Девочка специально подчеркнула, что в их «семью» она не входит. И Михаил никак не отреагировал на это.
— Мы можем поужинать в каком-нибудь ресторане в пятницу вечером, перед вашей поездкой, — предложила Елена, делая последнюю попытку наладить отношения. — Я знаю отличное место, где подают потрясающие десерты.
Подростки переглянулись, явно не в восторге от идеи.
— Мам звонила сегодня, — вдруг сказал Кирилл, обращаясь к отцу. — Спрашивала, как мы. Сказала, что скучает.
Михаил напрягся, а Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Мать детей, Ирина, жила теперь в другом городе со своим новым мужем. Она звонила нечасто, но каждый её звонок оставлял после себя шлейф напряжения и тоски.
— Надеюсь, ты передал ей, что у вас все хорошо, — ровным голосом ответил Михаил.
— Да, — Кирилл поковырял вилкой в тарелке. — Хотя это не совсем правда, верно?
На кухне повисла тяжелая тишина. Елена знала, что должна промолчать, но слова вырвались сами собой:
— Послушай, Кирилл, я понимаю, что ты скучаешь по маме. Это естественно. Но ты не можешь обвинять меня в том, что твоя семья распалась. Это случилось задолго до моего появления.
Кирилл поднял голову, и в его глазах полыхнула такая ярость, что Елена невольно отшатнулась.
— Ты ничего не понимаешь! — выкрикнул он, вскакивая из-за стола. — Если бы не ты, мама могла бы вернуться! Она говорила, что жалеет о разводе!
Елена застыла. Это было новостью для неё. Михаил никогда не упоминал, что его бывшая жена хотела вернуться.
— Кирилл, успокойся, — твердо сказал Михаил. — То, что было между мной и твоей мамой, осталось в прошлом. У неё теперь новая семья, у нас — тоже.
— Только потому, что ты так быстро привел эту в наш дом! — Кирилл ткнул пальцем в сторону Елены. — Как будто хотел поскорее заменить маму!
— Хватит! — Михаил повысил голос, что случалось крайне редко. — Я не позволю тебе разговаривать так с Еленой. Она моя жена и заслуживает уважения.
— Если бы она заслуживала уважения, то не лезла бы в чужую семью! — выпалил Кирилл и выбежал из кухни. Через секунду хлопнула входная дверь.
— Кирилл! — Михаил бросился следом, но было поздно — подросток уже скрылся за углом дома.
Алиса сидела, опустив голову, но Елена видела злорадную улыбку, которую девочка пыталась скрыть.
— Ты тоже так думаешь? — спросила она, когда Михаил вышел на улицу в поисках сына.
Алиса подняла глаза. В них не было открытой ярости, как у брата, только холодное презрение.
— А есть разница, что я думаю? Ты все равно никуда не денешься. По крайней мере, пока.
С этими словами она встала из-за стола и ушла в свою комнату, оставив Елену одну среди недоеденного ужина и разбитых надежд на то, что когда-нибудь они смогут стать настоящей семьей.
В пятницу Елена вернулась с работы пораньше. Дом был пуст — дети ещё не пришли из школы, а Михаил звонил и предупредил, что задержится. У нее было время подготовиться к важному разговору, который она планировала уже давно.
На кухонном столе она разложила распечатки — варианты решения их жилищной проблемы. Она обдумывала это уже несколько недель и пришла к выводу, что одна из основных причин конфликта с детьми — сам дом. Для Кирилла и Алисы он был символом их прежней, счастливой семьи, а Елена воспринималась как захватчик их территории.
Решением могло бы стать приобретение нового жилья. Нейтральной территории, где они все начали бы с чистого листа, без болезненных воспоминаний и ассоциаций.
Михаил вернулся около шести, выглядел он уставшим. Дети были у себя в комнатах, готовились к завтрашней поездке.
— Миша, нам нужно поговорить, — сказала Елена, когда он вошел на кухню.
Он вздохнул, явно не в восторге от перспективы очередного серьезного разговора, но кивнул и сел за стол.
— Я много думала о нашей ситуации, — начала она, показывая ему распечатки. — И пришла к выводу, что нам нужен новый дом. Вот, смотри, я нашла несколько вариантов. Мы могли бы продать этот дом, я добавлю свои сбережения, и мы купим что-то новое. Место, которое будет нашим общим домом, а не только твоим и детей.
Михаил медленно просмотрел распечатки, его лицо становилось все более хмурым.
— Ты предлагаешь продать наш дом? — спросил он наконец, поднимая глаза. — Дом, где выросли мои дети? Где каждый уголок напоминает им о матери?
Елена почувствовала, как внутри все сжалось от недоброго предчувствия.
— Именно поэтому, Миша. Здесь они никогда не примут меня. Я всегда буду чужаком, вторгшимся в их территорию.
— И ты считаешь, что решение — лишить их последней связи с матерью? — голос Михаила звучал недоверчиво. — Каждый сувенир, каждая фотография на стене, каждая отметка их роста на дверном косяке — все это часть их жизни. И ты хочешь все это уничтожить?
— Не уничтожить, — возразила Елена, чувствуя, что теряет почву под ногами. — Мы можем взять все важные вещи с собой. Фотографии, сувениры, памятные предметы…
— Это не одно и то же, — покачал головой Михаил. — Дом — это больше, чем просто стены. Это… это память. История.
— История, в которой мне нет места, — тихо сказала Елена. — Миша, пойми, я пытаюсь найти решение, которое поможет нам всем. Я не могу жить как чужая в собственном доме. Твои дети каждый день дают мне понять, что я здесь нежеланный гость.
— Они просто не привыкли еще, — повторил Михаил свою обычную фразу. — Нужно время.
— Время? — Елена почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Сколько еще времени нужно, Миша? Восемь месяцев прошло! Восемь месяцев ежедневного пренебрежения, неуважения, а иногда и открытой враждебности. И с каждым днем становится только хуже!
— Ты преувеличиваешь, — Михаил отложил распечатки в сторону. — Дети просто выражают свои эмоции. Они подростки, это нормально.
— Нормально? — Елена не могла поверить своим ушам. — Нормально приводить толпу друзей без спроса? Нормально превращать дом в свинарник? Нормально грубить мне при каждом удобном случае?
— Конечно, нет, — Михаил защищался. — Но продажа дома — это слишком радикальное решение. Это не решит проблему, а только усугубит ее. Дети почувствуют, что ты вытесняешь память об их матери из их жизни.
— А как насчет меня? — голос Елены дрогнул. — Я должна вечно жить как приживалка в чужом доме? Терпеть неуважение и хамство? Это нормально?
Михаил вздохнул, потирая глаза.
— Лена, давай вернемся к этому разговору после выходных. Я поговорю с детьми на озере, объясню им, что так продолжаться не может. Мы найдем решение, которое устроит всех. Но продажа дома — это точно не вариант.
Елена смотрела на мужа с растущим чувством безнадежности. Он снова уходил от решительных действий, снова откладывал серьезный разговор, снова выбирал наименее болезненный путь.
— Хорошо, — сказала она, собирая распечатки. — Поговорим после выходных.
Но внутри она уже знала, что этот разговор ничего не изменит. Ситуация зашла в тупик.
Воскресный вечер. Елена сидела в тишине гостиной, попивая чай и думая о том, какой жалкой стала ее жизнь. Михаил с детьми должны были вернуться с озера через пару часов, и она пыталась собраться с мыслями перед их приездом.
Выходные у родителей прошли не так, как она планировала. Вместо спокойного праздника по случаю годовщины их свадьбы, все разговоры крутились вокруг ее семейных проблем. Мать была обеспокоена, отец возмущался поведением подростков, оба советовали ей «проявить характер» и «поставить детей на место». Как будто она не пыталась…
Звук подъезжающей машины вырвал ее из задумчивости. Через минуту дверь распахнулась, и в дом ввалились Кирилл и Алиса, оживленно обсуждая что-то. За ними зашел Михаил с сумками.
— Привет, — сказала Елена, поднимаясь им навстречу. — Как отдохнули?
— Супер! — воскликнула Алиса, не глядя на мачеху. — Пап, можно я позвоню Соне и расскажу про водные лыжи?
— Конечно, солнышко, — улыбнулся Михаил. — Только сначала отнеси свои вещи в комнату, хорошо?
Алиса кивнула и побежала наверх. Кирилл без слов последовал за ней, даже не взглянув на Елену.
— Выглядят счастливыми, — заметила она, помогая мужу с сумками. — Видимо, поездка удалась.
— Да, было здорово, — Михаил поставил сумки в прихожей. — База отличная, погода замечательная. Ребята катались на лыжах, рыбачили, устроили костер. Жаль, что тебя не было с нами.
«Неужели?» — подумала Елена, но вслух сказала другое:
— Родители передают привет. Спрашивали, почему ты не приехал.
— Надеюсь, ты объяснила ситуацию? — Михаил прошел на кухню и налил себе воды. — Кстати, у нас был очень хороший разговор с детьми. Я объяснил им, что они должны относиться к тебе с уважением, что ты теперь часть нашей семьи.
— И как они отреагировали? — Елена старалась не выдавать скептицизма, но получилось плохо.
— Нормально, — Михаил отвел взгляд. — Думаю, они поняли.
— Они согласились?
— Не сразу, конечно. Были вопросы, обиды… Но в целом, мне кажется, лед тронулся. — Он улыбнулся с надеждой. — Давай дадим им шанс показать, что они готовы меняться.
Елена кивнула, но внутренний голос подсказывал ей, что ничего не изменится. Слишком много раз они проходили через этот цикл: проблема, обещание поговорить, временное затишье и новый виток конфликта.
Вечер прошел относительно спокойно. Дети делились впечатлениями от поездки, показывали фотографии, рассказывали смешные истории. Елена слушала их, улыбалась в нужных местах, задавала вопросы, но не могла отделаться от ощущения, что она — посторонний наблюдатель в их семейной идиллии.
Ночью, лежа рядом с крепко спящим Михаилом, она приняла решение.
Неделя началась с обычной рутины. Елена ходила на работу, возвращалась, готовила ужин, слушала рассказы мужа о его дне. Дети вели себя сдержанно — не грубили открыто, но и не проявляли дружелюбия. Михаил воспринимал это как прогресс, но Елена видела, что подростки просто выбрали новую тактику — холодного игнорирования вместо открытой враждебности.
В среду, возвращаясь с работы, она заехала к риелтору. Просто чтобы узнать варианты, убеждала она себя. На всякий случай.
В четверг, уходя из дома, она обнаружила свои любимые серьги в мусорном ведре. Это были не дорогие украшения, но памятные — подарок родителей на 30-летие. Когда она показала находку Михаилу, тот только пожал плечами:
— Наверное, случайно смахнули со стола, когда убирались.
— Случайно достали из моей шкатулки и смахнули прямо в мусорное ведро? — недоверчиво спросила Елена.
— А ты уверена, что они были в шкатулке? — Михаил защищался. — Может, ты сама их где-то оставила, а кто-то из детей, убираясь, не заметил и смахнул.
— Когда это твои дети убирались по собственной инициативе? — спросила Елена, чувствуя, как внутри снова поднимается волна бессильной ярости.
— Вот видишь, ты опять начинаешь, — вздохнул Михаил. — Разве мы не договорились дать им шанс?
Елена промолчала. Шанс она давала — им всем — уже восемь месяцев. И что получила взамен?
В пятницу, вернувшись с работы, она обнаружила, что Алиса снова притащила домой кучу подруг без предупреждения. Девочки сидели в гостиной, смеялись, ели пиццу, роняя кусочки на ковер, и слушали музыку на полную громкость.
— Алиса, мы же договаривались, что ты будешь предупреждать, если собираешься пригласить гостей, — сказала Елена, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Девочка бросила на нее равнодушный взгляд.
— Я писала папе, он разрешил.
Елена достала телефон. Действительно, от Михаила было сообщение: «Алиса пригласила подруг, я разрешил. Буду поздно, не ждите с ужином.»
Вот тебе и «серьезный разговор» на озере. Вот тебе и «дети поняли, что должны уважать тебя». Михаил даже не счел нужным посоветоваться с ней или хотя бы предупредить заранее.
— Хорошо, — сказала она, убирая телефон. — Только, пожалуйста, уберите за собой, когда закончите.
Алиса пожала плечами и вернулась к разговору с подругами, демонстративно игнорируя Елену.
В субботу утром Михаил наконец заметил, что что-то не так.
— Лена, ты какая-то тихая в последние дни, — сказал он, когда они завтракали вдвоем. Дети еще спали после вчерашней вечеринки, которая затянулась до полуночи. — Что-то случилось на работе?
Елена покачала головой, отодвигая чашку с недопитым кофе.
— Нет, на работе все хорошо. Даже отлично — мне предложили повышение.
— Это же замечательно! — просиял Михаил. — Почему ты не сказала раньше? Нужно отметить!
— Потому что это повышение в филиале в Санкт-Петербурге, — тихо сказала Елена. — Мне нужно будет переехать туда.
Михаил замер, не донеся чашку до рта.
— Переехать? В Петербург? Но… как же мы? Как же наша семья?
Елена посмотрела ему прямо в глаза.
— Миша, у нас нет семьи. Есть ты, твои дети и я — чужой человек в вашем доме. Я пыталась, правда пыталась создать семью. Но это невозможно, когда я единственная, кто этого хочет.
— Что ты такое говоришь? — Михаил отставил чашку. — Конечно, у нас семья! Да, есть сложности, но мы работаем над этим!
— Кто работает, Миша? — Елена грустно улыбнулась. — Я пытаюсь наладить отношения с детьми, а ты делаешь вид, что проблемы не существует. Или обещаешь «серьезно поговорить» с ними, а потом разрешаешь им продолжать в том же духе.
— Это неправда! — возмутился Михаил. — Я говорил с ними на озере, и они обещали…
— Обещали что? — перебила Елена. — Не грубить мне в открытую? Отлично, теперь они просто делают вид, что меня не существует. Или устраивают вечеринки без предупреждения, а ты даешь добро, не посоветовавшись со мной. Это то, как, по-твоему, должна работать семья?
Михаил выглядел растерянным.
— Я просто не хотел создавать лишнего напряжения…
— В этом вся проблема, Миша, — Елена вздохнула. — Ты всегда выбираешь путь наименьшего сопротивления. Но иногда нужно пройти через конфликт, чтобы выйти на новый уровень отношений. А ты не готов к этому. Ты не готов к тому, что твои дети будут временно недовольны тобой, даже если это нужно для их же блага.
— Так значит, ты уезжаешь? — голос Михаила дрогнул. — Бросаешь нас? Бросаешь меня?
Елена покачала головой.
— Я не бросаю тебя, Миша. Я спасаю себя. Я не могу больше жить так — чувствовать себя чужой в собственном доме, бороться в одиночку с проблемами, которые никто, кроме меня, не хочет признавать.
— Но я люблю тебя, — Михаил взял ее за руку. — Мы можем все исправить, начать заново.
— Я тоже люблю тебя, — Елена мягко отняла руку. — Но этого недостаточно. Любовь должна быть с уважением, с поддержкой, с готовностью стоять друг за друга. А ты никогда не стоял за меня. Всегда выбирал компромисс, который, в конечном счете, был не в мою пользу.
— Когда ты уезжаешь? — голос Михаила был тих.
— В понедельник, — ответила Елена. — Я уже собрала основные вещи. Остальное заберу позже, когда найду постоянное жилье.
— Так скоро? — Михаил выглядел потрясенным. — Ты не можешь так просто уйти! Мы должны поговорить, обсудить…
— Мы говорили восемь месяцев, Миша, — устало сказала Елена. — И ничего не изменилось. Возможно, когда я уеду, ты наконец увидишь проблему. Или будешь счастлив со своими детьми, без меня. В любом случае, так будет лучше для всех нас.
Она поднялась из-за стола и вышла из кухни, оставив Михаила сидеть в одиночестве. На лестнице она столкнулась с Алисой, которая очевидно подслушивала их разговор. На лице девочки было странное выражение — смесь торжества и чего-то, похожего на растерянность.
— Ты действительно уезжаешь? — спросила она, впервые за долгое время обращаясь к Елене напрямую.
— Да, Алиса, — спокойно ответила Елена. — Ты этого хотела, верно? Теперь можешь радоваться — ваш дом снова будет только вашим.
Она ожидала увидеть на лице падчерицы облегчение или радость, но вместо этого Алиса выглядела неуверенно, почти испуганно.
— А как же папа? — тихо спросила она. — Он любит тебя.
— Иногда любви недостаточно, — Елена почувствовала странное умиротворение, наконец высказав вслух то, что давно понимала. — Особенно когда она односторонняя.
Алиса опустила глаза и молча прошла мимо. Елена поднялась в спальню, где уже стоял наполовину собранный чемодан. Ее охватило странное чувство свободы. Впервые за восемь месяцев она принимала решение, основываясь только на собственных потребностях и желаниях. И осознание этого, пусть и горькое, дарило ей надежду на будущее — более счастливое, чем то, что она пыталась построить здесь, в доме, который никогда не был и не стал бы ей родным.