Ирина встретила Михаила, когда ему было тридцать восемь, а ей — тридцать два. Красивый, успешный мужчина с печальными глазами и историей развода за плечами. У него был сын Денис — четырнадцатилетний подросток, который жил с матерью, но каждые выходные проводил у отца.
В первые месяцы их отношений Ирина старалась подружиться с мальчиком. Покупала ему игры, готовила любимые блюда, интересовалась учебой. Денис был вежлив, но холоден — отвечал односложно, избегал зрительного контакта, явно считая ее временным явлением в жизни отца.
«Ничего, привыкнет,» — думала тогда Ирина. «Время лечит, дети адаптируются быстрее взрослых.»
Но время шло, а отношения не налаживались. Даже когда она и Михаил поженились и стали жить вместе, Денис продолжал относиться к ней как к чужой тете, которая почему-то поселилась в доме его отца.
— Ира, может, попробуешь еще раз с ним поговорить? — просил Михаил после очередного натянутого ужина втроем. — Он просто стесняется, не умеет выражать чувства.
— Миша, я пытаюсь уже полтора года. Может, стоит принять, что мы просто не сойдемся характерами?
— Не говори так. Вы оба мне дороги, должен же быть способ наладить отношения.
Ирина кивала, соглашалась пробовать еще, но внутри росло понимание — она никогда не станет для Дениса мамой, а он для нее — сыном. И это нормально, если только все стороны это признают.
Проблемы начались через два года после свадьбы, когда Денису исполнилось шестнадцать. Подростковый возраст сделал его более дерзким и прямолинейным в выражении своих чувств к мачехе.
— Ира, почему ты не приготовила мне завтрак? — спросил он однажды утром, стоя на кухне в одних трусах и майке.
— Потому что ты достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе сам, — спокойно ответила Ирина, намазывая масло на хлеб для своего бутерброда. — Хлеб в хлебнице, масло в холодильнике.
— А папе ты завтрак делаешь, — заметил подросток, кивая на тарелку с яичницей.
— Папа твой муж. А ты… ты сын твоего папы.
Денис нахмурился, явно не ожидая такого ответа.
— То есть ты не считаешь себя моей мамой?
— Нет, не считаю. У тебя есть мама, и я не собираюсь на эту роль претендовать.
«Наконец-то,» — подумала Ирина. «Наконец-то мы говорим прямо, а не ходим вокруг да около.»
Вечером Михаил вернулся с работы мрачнее тучи.
— Денис звонил матери, жаловался, что ты к нему плохо относишься. Светлана теперь считает, что мальчик страдает в нашем доме.
— И что именно она считает плохим отношением? То, что я не готовлю ему завтрак? Или то, что честно сказала — не считаю себя его матерью?
— Ира, ну как можно так говорить ребенку? Ему и так тяжело после развода родителей, а ты еще больше его травмируешь!
Ирина отложила книгу, которую читала, и посмотрела на мужа.
— Миша, давай определимся раз и навсегда. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я изображала любящую мачеху? Делала вид, что испытываю материнские чувства, которых нет?
— Я хочу, чтобы ты попыталась полюбить моего сына. Он хороший мальчик, просто сложный возраст.
— А если не получится? Если чувства нельзя заставить?
Михаил помолчал, потирая виски.
— Тогда хотя бы делай вид. Ради нашей семьи.
Требование «делать вид» стало источником постоянного напряжения. Ирина чувствовала себя актрисой в собственном доме, вынужденной играть роль любящей мачехи перед подростком, который видел всю фальшь ее поведения.
Денис, в свою очередь, начал использовать ситуацию в своих интересах. Он жаловался отцу на каждое проявление искренности со стороны Ирины, превращая любую попытку установить границы в «плохое отношение мачехи».
— Папа, а почему Ира не идет на родительское собрание? — спросил он однажды за ужином. — У всех детей родители приходят.
— У тебя есть родители, — ответила Ирина раньше мужа. — Твоя мама может прийти. Или папа.
— Но ты же вроде как моя мачеха. Разве мачехи не ходят на собрания?
— Некоторые ходят. Те, которые чувствуют себя матерями. Я себя таковой не чувствую.
Михаил поперхнулся чаем.
— Ира, при чем тут чувства? Это же формальность. Сходи, послушай, что говорят учителя.
— Нет, не схожу. Пусть идет кто-то из настоящих родителей.
«Хватит лицемерить,» — решила про себя Ирина. «Если он хочет честности — получит ее в полном объеме.»
Вечером Михаил долго убеждал жену, что она не права.
— Ты же понимаешь, что Денис чувствует себя отверженным? Что он думает, будто ты его не принимаешь?
— Миша, а зачем ему нужно мое принятие? У него есть мама, которая его любит. Есть ты. Зачем ему любовь мачехи, которая живет с вами всего два года?
— Потому что мы семья! Потому что когда люди создают семью, они принимают всех ее членов!
— Я приняла факт существования твоего сына. Я не возражаю против его пребывания в нашем доме. Но это не значит, что я обязана его любить.
Михаил встал и начал ходить по комнате, явно нервничая.
— Знаешь, что мне сказала сегодня Светлана? Что если ситуация не изменится, она пересмотрит график встреч Дениса со мной.
— И что? Это ее право как матери.
— Как это «и что»? Я могу потерять сына из-за твоего упрямства!
Ситуация достигла критической точки через несколько недель, когда Денис попал в неприятности в школе. Его поймали на курении в туалете вместе с двумя одноклассниками. Директор вызвал родителей для беседы.
— Ира, поедешь со мной? — попросил Михаил. — Мне неловко одному идти, а Светлана в командировке.
— Нет, не поеду. Это твой сын, твои проблемы.
— Но мы же семья! Как это выглядит со стороны?
— Выглядит честно. Я не его мать и не хочу изображать таковую перед посторонними людьми.
Михаил поехал в школу один, вернулся расстроенный и злой.
— Знаешь, что мне сказала завуч? Что Денис часто рассказывает о проблемах дома. Что мачеха его не любит и открыто это демонстрирует.
Ирина пожала плечами, продолжая готовить ужин.
— Он говорит правду. Я его действительно не люблю. И что с того?
— Как «что с того»? Ребенок страдает!
— Миша, перестань. Денис не страдает от отсутствия моей любви. Ему просто удобно жаловаться на злую мачеху, когда что-то идет не так.
«И почему я должна испытывать вину за честность?» — размышляла Ирина, нарезая овощи. «Почему лицемерие считается более гуманным, чем правда?»
— Ты бессердечная, — тихо сказал Михаил. — Я этого в тебе не знал.
— Я честная. А ты хочешь, чтобы я была лицемерной.
В комнату вошел Денис, только что вернувшийся с дополнительных занятий. Он сразу почувствовал напряжение в воздухе.
— Вы опять из-за меня ругаетесь? — спросил он, и в его голосе была странная нотка удовлетворения.
— Не из-за тебя, а по поводу тебя, — поправила Ирина. — Твой отец хочет, чтобы я полюбила тебя по приказу. А я считаю, что чувства нельзя заставить.
Денис удивленно посмотрел на нее — впервые мачеха говорила с ним так прямо.
— А почему ты меня не любишь? Я же ничего плохого не делал.
— Потому что любовь — это не обязанность. Ее не должно быть, она либо есть, либо нет. У тебя есть мама, которая тебя любит. Этого достаточно.
После этого разговора Денис изменил тактику. Если раньше он просто держался холодно, то теперь начал активно демонстрировать, как «плохо ему живется с нелюбящей мачехой».
Когда приходили гости, он жалобно вздыхал, рассказывая, как Ирина не готовит ему еду и не интересуется его делами. Когда звонила бабушка по отцовской линии, он обязательно упоминал, что мачеха его «не принимает».
— Денис сказал, что ты не разрешаешь ему есть из холодильника, — сообщил Михаил после очередного звонка свекрови.
— Я сказала ему убирать за собой после еды. Это разные вещи.
— Мама думает, что ты к нему слишком строга.
— Твоя мама может думать что угодно. Ее мнение меня не волнует.
Ирина понимала, что подросток ведет против нее настоящую информационную войну, выставляя ее в роли злодейки. И самое неприятное — Михаил попадался на эти манипуляции.
— Может, ты все-таки попробуешь быть с ним помягче? — просил муж. — Хотя бы внешне. Люди начинают думать, что ты его притесняешь.
— Люди пусть думают что хотят. Я не собираюсь играть спектакль ради чужого мнения.
— Но это же мой сын! Мне важно, чтобы он чувствовал себя комфортно в нашем доме!
— Тогда объясни ему, что комфорт — это не только права, но и обязанности. Что в семье все должны уважать друг друга, а не только требовать любви.
«Почему я должна любить ребенка, который меня не уважает?» — думала Ирина. «Который использует мою честность против меня? Который превращает наш дом в поле битвы?»
Кульминация наступила во время дня рождения Михаила. Собрались родственники и друзья, была накрыта большая таблица. Денис весь вечер изображал страдающего пасынка, намекая гостям на свои «тяжелые отношения с мачехой».
— А что Ирина подарила тебе на день рождения? — спросила его тетя Люба, сестра Михаила.
— Ничего, — грустно ответил Денис. — Она говорит, что я не ее сын, поэтому дарить мне подарки не обязана.
Ирина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Это была прямая ложь — она подарила подростку дорогие наушники, о которых он давно мечтал.
— Денис, — тихо сказала она, — ты сейчас солгал. И ты это знаешь.
— Да ладно, Ира, — вмешался Михаил, явно не желая скандала при гостях. — Не обращай внимания, дети иногда преувеличивают.
— Нет, я обращу внимание. Потому что твой сын сейчас при всех назвал меня лгуньей.
Разговоры за столом стихли. Все гости с интересом наблюдали за развивающимся конфликтом.
— Денис, извинись перед Ириной, — попросил Михаил, но в его голосе не было убедительности.
— За что извиняться? Я правду сказал. Она меня не любит и не скрывает этого.
Ирина встала из-за стола, чувствуя, что больше не может сдерживаться.
— Да, я тебя не люблю. Твой сын не мой ребенок, и я не обязана его любить как родного! Но это не значит, что я плохо с ним обращаюсь или что-то ему не покупаю!
В комнате повисла мертвая тишина. Гости смотрели то на Ирину, то на Михаила, явно не зная, как реагировать.
— Ира, успокойся, — тихо сказал муж. — Не при людях же.
— Почему не при людях? Пусть все знают правду. Пусть знают, что я честная женщина, которая не хочет лицемерить и изображать чувства, которых нет!
Вечеринка закончилась быстро и неловко. Гости разошлись, бормоча что-то о семейных проблемах и необходимости все обсудить. Денис ушел к себе в комнату, демонстративно хлопнув дверью.
— Зачем ты это сделала? — спросил Михаил, убирая со стола. — Зачем устроила сцену при всех?
— Потому что устала врать. Устала изображать то, чего нет. Устала, что твой сын манипулирует ситуацией, а ты ему помогаешь.
— Он ребенок! Он имеет право на любовь!
— Имеет. И получает ее от тебя, от матери, от бабушек-дедушек. Но не от меня. И это нормально.
Михаил сел на диван, опустив голову в руки.
— Знаешь, что мне сегодня сказала тетя Люба? Что я женился не на той женщине. Что настоящая женщина всегда полюбит ребенка мужа.
— А я думаю, что настоящая женщина не будет лгать о своих чувствах ради чужого комфорта.
«Почему материнский инстинкт должен включаться автоматически?» — размышляла Ирина. «Почему я хуже других женщин только потому, что честно признаю отсутствие чувств к чужому ребенку?»
— Может, стоит обратиться к психологу? — предложил Михаил. — Попробовать понять, почему у тебя не получается принять Дениса?
— Миша, проблема не во мне. Проблема в ваших ожиданиях. Вы хотите, чтобы я полюбила подростка, который относится ко мне как к помехе в отношениях с отцом.
— Он просто защищается! Чувствует твое неприятие и отвечает тем же!
— Возможно. Но разорвать этот круг можем только мы, взрослые. Признав, что отношения мачехи и пасынка не обязательно должны быть материнско-детскими.
После скандала на дне рождения отношения в семье стали еще более напряженными. Михаил требовал от Ирины публичных извинений, она отказывалась принести извинения за правду.
— Денис теперь боится домой приходить, — сообщил муж после разговора с сыном. — Думает, что ты его выгонишь.
— Глупости. Я никого не собираюсь выгонять. Просто больше не буду изображать любящую мачеху.
— И как мы будем жить? Как одна семья может существовать без любви между ее членами?
— Очень просто. На основе уважения и четких границ. Денис — твой сын, ты несешь за него ответственность. Я — твоя жена, и наши отношения строятся отдельно от твоих отношений с сыном.
Михаил покачал головой.
— Это какая-то холодная схема. Семья должна быть основана на любви, а не на договоренностях.
— Семья должна быть основана на честности. А любовь — это подарок, а не обязанность.
Ирина установила новые правила. Она перестала готовить Денису еду, стирать его вещи, интересоваться его делами. Подросток стал полностью ответственностью отца. При этом она не запрещала ему находиться в доме, пользоваться общими помещениями, не устраивала скандалов.
— Это не семья, а общежитие, — жаловался Михаил.
— Это честные отношения без принуждения к чувствам.
Через полгода после скандала Михаил поставил жене ультиматум.
— Ира, так больше продолжаться не может. Либо ты находишь способ наладить отношения с Денисом, либо мы расстаемся.
— То есть ты заставляешь меня выбирать между правдой и браком?
— Я заставляю тебя выбирать между семьей и эгоизмом.
Ирина долго молчала, обдумывая слова мужа.
— Хорошо. Я сделала выбор. Твой сын не мой ребенок, и я не буду притворяться, что люблю его. Если это цена нашего брака — то пусть будет так.
— Значит, ты выбираешь развод?
— Я выбираю честность. А ты выбираешь, что для тебя важнее — жена, которая не лжет, или иллюзия счастливой семьи.
Михаил выбрал иллюзию. Через два месяца они развелись. Ирина съехала в съемную квартиру, а Денис остался жить с отцом постоянно.
— Ты знаешь, — сказал Михаил при последней встрече, — он спросил, почему ты уходишь. Я сказал, что ты не смогла его полюбить.
— И что он ответил?
— Сказал, что понимает. И что ему жаль, что из-за него мы разводимся.
Ирина грустно улыбнулась.
— Видишь? А ты говорил, что он страдает от моей нелюбви. Дети понимают больше, чем думают взрослые.
В этой истории не было победителей. Михаил получил сына, но потерял жену. Денис остался с отцом, но понес груз вины за развод. А Ирина сохранила свою честность, но заплатила за нее браком.
И каждый остался при своем мнении — о том, что важнее в семейных отношениях: искренность чувств или готовность их изображать ради общего благополучия.