Последняя капля
Галина бросила мимолетный взгляд в зеркало и резко обернулась, заметив в руках мужа старый подарочный конверт. На ее лице мгновенно отразилось беспокойство.
— Положи немедленно! — воскликнула она с нескрываемым раздражением. — Где ты его взял?
Артём удивлённо поднял брови и пожал плечами.
— Да в тумбочке нашёл. Ты же сама сказала искать там ножницы, — он повертел конверт в руках. — А там вот это лежит.
Галина нахмурилась, сжав губы в тонкую линию. Её безупречно накрашенное лицо исказилось неподдельным возмущением.
— Тёма, он что, похож на ножницы? — процедила она сквозь зубы. — А ну положи на место!
— Галь, там же деньги, — не отступал Артём, держа конверт двумя пальцами. — Ты знала?
Она фыркнула, подойдя к туалетному столику, и принялась демонстративно перебирать баночки с кремами.
— Нет, не знала, Тёма. Ну, конечно же знала! — с сарказмом отрезала Галина. — Я их туда и положила сама. Это на подарок Верочке. Я давно собирала. — Она повернулась к мужу, скрестив руки на груди. — Не трогай и прекрати уже рыться в моих вещах!
Тут уже Артём фыркнул, не скрывая раздражения.
— Собирала? — протянул он с недоверием. — Это с чего это ты собирала? Или пока я спал, ты успела устроиться на работу и получить зарплату?
Слова мужа будто ударили Галину. Она обиженно отвернулась, тут же надув свои и без того пухлые губки. Руки её нервно заметались по туалетному столику, собирая разложенную косметику и швыряя без разбора в косметичку. Тушь, пудра, помада — всё летело в сумочку со звоном.
— Ну? — не отступал Артём, наблюдая за этой суетой. — Я жду ответа.
Галине пришлось снова обернуться — разговаривать с отражением мужа в зеркале было неудобно и унизительно.
— К чему этот допрос, Артём? — выпалила она, сверкнув глазами. — Да, собирала. С чего — тебя касаться не должно! Положи деньги обратно и не трогай!
Она почти кричала, а Артём только сильнее нахмурился, сжав конверт в руке.
— Нет, дорогая, — медленно проговорил он, глядя ей прямо в глаза. — Меня как раз очень даже касается твоя… изобретательная бережливость. — Он сделал шаг к ней. — Значит, как мне на спиннинг, так мы «экономить можем», да? А как подружке, так сразу нашлись деньги? — Его голос стал тише, но жёстче. — Наверное, поэтому весь последний месяц в нашем доме мясом даже не пахло. Я правильно тебя понимаю?
Галя вскочила, приблизилась к мужу и выхватила у него из рук конверт, прижав к груди.
— Отдай! — крикнула она, отступая на шаг. — И вообще, твой спиннинг — это блажь, бестолковая вещь, которая будет валяться в углу! А стоит как крыло от Боинга! — Она махнула рукой. — Ну какой из тебя рыбак, Артём? Или думаешь, я не знаю, чем вы там на своей рыбалке занимаетесь? Бухаете все как один и как не в себя! — Галина сверкнула глазами. — А это ты можешь делать и без такой дорогущей покупки. А у Верочки юбилей! Я не могу её оставить без подарка.
Артём тоже был на взводе. Каждое слово жены, будто гвоздь, вбивалось ему в сердце, и боль переходила в ярость. Его голос стал резким, почти чужим.
— Хороша жена — морить голодом мужа, чтобы порадовать подругу! — процедил он, сжимая кулаки. — Ты, Галина, совсем ошалела от этой дружбы. Скоро родного мужа на неё променяешь.
Она швырнула конверт в тумбочку и с хлопком закрыла полку, так что дрогнули стоящие на ней флаконы с духами.
— Если будешь таким мелочным — променяю! — выпалила она, отбрасывая волосы со лба. — Я же не считаю, сколько ты своей мамочке ежемесячно отваливаешь из нашего кармана!
— С моего, Галя, с моего, — холодно поправил Артём, и его глаза потемнели от гнева. — Я матери даю из своего кармана. Напомню, ты у нас нигде не работаешь с тех пор, как мы расписались. И маме я даю на лекарства! — Он шагнул ближе. — А ты решила профукать деньги, чтобы козырнуть перед подругой?
Галина вспыхнула, щёки её покраснели, и Артём понял, что попал в яблочко.
— Да, хочу! — выкрикнула она ему в лицо. — Потому что стыдно кому сказать, как мы живём! Как нищие! — Её голос дрожал. — Потому что муж у меня не в состоянии заработать нормальных денег! Ещё и маму содержит, когда у самих жить не на что!
Терпение Артёма лопнуло. Схватив жену за руку, он склонился к её лицу, чувствуя, как пульсирует вена на виске.
— Твой муж не арабский шейх, а ты не супермодель, — процедил он, едва сдерживаясь. — Может, если бы ты прекратила тратить мои деньги на себя любимую, нам бы всего хватало!
Галина дёрнула рукой, освобождаясь от его хватки. В тишине комнаты раздался звонкий шлепок пощёчины. Артём отшатнулся, прижав ладонь к горящей щеке.
— Не смей говорить со мной таким тоном! — закричала Галина, тяжело дыша. — И хватать меня тоже не смей! Правильно Вера сказала — ты просто неудачник! Вот и всё!
Она скрылась в спальне, хлопнув дверью так, что по стеклу, врезанному в неё, побежала тонкая паутинка трещины.
Артём опустился на диван, взъерошив свои русые волосы. Щека горела огнём, но виноватым он себя не чувствовал. Галя перегнула палку. Зачем-то его мать задела, по нему самому прошлась… Но ведь он сказал всё, как думал. И нет, мама ему ни слова не говорила против Гали. Он сам пришёл к такому выводу.
Жена в последнее время всё чаще жаловалась на нехватку денег, при этом её туалетный столик ломился от косметики. Через день — новые кремы, духи и прочая женская приблуда. Всё дорогое, всё импортное, и всё куплено только для того, чтобы похвастаться перед подругами. Почти ничем из купленного Галина не пользовалась. Всё стояло, как на витрине магазина, демонстрируя, как хорошо она живёт «под крылышком благоверного».
А то, что этот самый благоверный гнёт спину с утра до ночи ради её хотелок — это никого не волновало. Ей постоянно было мало, а он, между прочим, зарабатывал выше среднего по городу. Но Галя умудрялась спускать его зарплату буквально за две недели. Хорошо хоть маме успевал дать немного на лекарства…
И эта Вера! Сама четвёртого мужа сменила и, видимо, Галке того же желает. По-другому и не объяснишь, зачем она постоянно настраивает подругу против Артёма. Всем он ей не такой, и каждый её очередной муженёк якобы лучше, чем «Галкин муж». А Галя хороша — уши развесила и верит всему, что ей говорят. А потом устраивает ему такие концерты…
Он так и уснул той ночью на диване, а проснулся на рассвете с готовым решением, как поступить. Утро не принесло примирения. Когда Галя встала, мужчина молчал. В идеале было бы сбежать на работу, но сегодня был выходной — пятница по графику. Он тихо сидел за компьютером, пока жена гремела посудой на кухне, и ждал, что она позовёт его завтракать.
Но Галина демонстративно приготовила только для себя, поела, сполоснула тарелку и, опять же демонстративно, взяла в руки телефон. Артём слышал каждое её слово.
— Да, Верочка! Как идёт подготовка к празднику? — Её голос стал звонким и радостным, совсем не таким, каким она разговаривала с мужем. — Ресторан? Ты же говорила, будешь дома праздновать… Ох, и не знаю, что делать! У меня платья нет, а мой жмот не даст денег на новое!
Она говорила громко, намеренно, чтобы он услышал.
— Ой, Вер, о чём ты говоришь? Он как Кощей чахнет над своей мизерной зарплатой! Да, вот так и живём… Но хоть тебе с мужем повезло. Нет, я приеду! Что ты!
Артём медленно закипал, сжимая и разжимая кулаки. Он уже собирался встать, когда Галя вдруг затронула тему, которой они никогда не касались.
— Верочка, ну давай не будем, — её голос стал тише, но для Артёма каждое слово било, словно молот. — Какие дети? Ему детей заводить — это подписать себе приговор жить в нищете. Никаких детей у нас нет и не будет…
Мужчина резко встал, и если прежде он просто хотел проучить жену, сейчас ему хотелось её придушить своими руками. Телефон из её руки перекочевал в его ладонь, и он зажал кнопку выключения.
— Ты что творишь? — возмутилась Галина. — А ну отдай немедленно! Я не договорила!
— И не надо, — отрезал Артём, пряча телефон в карман. — Наговорилась уже. Хватит. Всё, жена. Я не позволю тебе ехать к подруге на юбилей.
Галина отшатнулась, её глаза расширились от изумления.
— А ты мне не запретишь! — воскликнула она. — Верни мой телефон!
Мужчина хмыкнул, засунув руки в карманы джинсов.
— Его покупал я. И деньги на счету тоже мои. Даже этот чехол покупал я, — он покачал головой. — Да и деньги на подарок я потратил, так что не с чем тебе ехать.
Телефон жены скрылся в его кармане, а он сам сел и сложил руки на груди, глядя на неё с вызовом. Галина застыла на месте, не моргая, не дыша.
— Ты что, купил этот чёртов спиннинг? — просипела она обескровленными губами.
Мужчина медленно кивнул, и на его лице появилась лёгкая улыбка.
— Да, заказал. Утром, пока ты спала, курьер принёс. А что? — Он пожал плечами. — Имею право порыбачить, как все нормальные мужики. Или ты против?
Это была провокация, и Галина её раскусила. Молча кивнув, она ушла на кухню.
Артём же выложил её мобильный на журнальный столик, созвонился с товарищем и уже спустя час ехал на озеро, подставляя лицо тёплому ветру, врывающемуся в приоткрытое окно автомобиля. Он улыбался. В душе разливалось приятное спокойствие — впервые за долгое время он поступил так, как считал нужным, а не как хотела его жена.
Рыбалка удалась на славу. Мужчины и отдохнули, и уху на костре сварили, и домой Артём вёз приличный улов. Новенький спиннинг оправдал свою высокую цену на все сто — рыба словно сама просилась на крючок. Мужчина догадывался, что Галка разворчится и откажется чистить рыбу, но даже это не могло испортить ему настроение.
А вот возвращение в квартиру смогло. Открыв дверь ключом и шагнув в прихожую, Артём обнаружил, что всё жилище перевёрнуто вверх дном. В шкафу зияли пустоты — жены не было, и все её вещи исчезли. А в спальне, на кровати, на том месте, где обычно спала Галя, лежали прикрытые одеялом все его рыбацкие снасти и старые удочки.
Сердце дрогнуло. Артём медленно подошёл к кровати, с трудом сглатывая комок в горле, и откинул одеяло. Выдохнул с облегчением, ощутив, как отступает приступ паники.
На мгновение ему показалось, что Галина сломала все его снасти, и от такого предположения он едва не упал. Эти удочки достались ему от покойного отца, заядлого рыбака. Он ими не пользовался, но бережно хранил, как память о родном человеке.
Её телефон молчал, а в соцсетях она запостила множество фотографий с юбилея подруги. «Всё же поехала,» — подумал Артём. Зорким глазом он отметил, что на пальце у благоверной больше не блестит обручальное колечко, а на некоторых фото она откровенно прижимается к какому-то мужику с масляной улыбкой.
Ну что ж, пусть так. Главное — не дать слабину и не принять её обратно. «А она будет проситься,» — подумал Тёма и на всякий случай сменил пароли к банковским картам и заблокировал номер тёщи. Галкин телефон пока оставил — им ещё развод обсудить придётся.
И чем больше он об этом думал, тем шире становилась его улыбка. Может, оно и к лучшему? Пусть жена живёт, как ей нравится. Ищет себе шейха, миллионера, «папика». Ему уже плевать. Он так устал изображать из себя банкомат, что готов хоть сегодня идти в ЗАГС, если бы не позднее время.
В принципе, как он подумал, так и случилось. Галина объявилась спустя две недели на его пороге — помятая, растрёпанная, в том же платье, что мелькала на фотографиях, и с чемоданами у ног.
— Ну что, нагулялась? — вместо приветствия спросил Артём, опираясь плечом о дверной косяк.
Он поморщился, когда она раскрыла рот, и запах перегара ударил ему в нос.
— Смотри, как бы тебе замену не нашла, — процедила она сквозь зубы. — Договоришься ещё!
— Артём, пусти, — она попыталась проскользнуть мимо него в квартиру. — Мне нужно переодеться.
Ни извинений, ни раскаяния. Вела себя так, словно именно он виноват в их ссоре. Словно это он должен просить прощения. Неужели она надеялась, что всё так просто? Вернётся, и он примет её с распростёртыми объятиями?
Артём широко улыбнулся, но с прохода не сдвинулся, только потянулся куда-то в сторону, а затем протянул жене папку.
— Это что? — спросила она, не касаясь бумаг.
— Документы на развод, — спокойно ответил он. — Ознакомься.
Его порадовал шок, отразившийся на её лице. Глаза распахнулись, челюсть отвисла.
— Ты не посмеешь! — наконец выдавила она.
— А я уже это сделал. — Он пожал плечами. — А ты иди и дальше кути со своей подружкой. Квартира-то моя, брачного договора у нас нет, и видеть тебя в ней я больше не хочу.
Дверь перед носом Гали закрылась почти беззвучно, и только тихий свист, явный признак того, что хозяин квартиры очень доволен собой, донёсся из глубины его нового, свободного от ненужных отношений, жилища.