— Ты оформила временную регистрацию на себя без моего согласия? — голос Евгения дрожал от усталости и злости. Он стоял в дверях кухни, с дорожной сумкой всё ещё на плече, и смотрел на неё с таким лицом, будто увидел впервые.
— Ты вечно всё раздуваешь, — Наталья обернулась, не торопясь отложить нож, которым чистила яблоко. — Регистрация — не право собственности, если ты вдруг забыл. И вообще, я тоже здесь живу, или я для тебя что — квартирантка?
Он не ответил. Только шагнул ближе, бросил папку с бумагами на стол. Несколько страниц выскользнули наружу: заявление в местную администрацию, копии её паспорта, заявление об установлении доли в совместно нажитом имуществе. Её имя, его адрес.
— Совместно нажитое, — выдохнул он. — Это мой дом, Наташа. Я его получил по наследству за два года до того, как мы с тобой познакомились.
— А кто делал ремонт? Кто утеплял крышу, кто сажал сад? Я! — вспыхнула она. — Ты вечно на вахтах, а я тут одна, как домработница. А теперь хочешь выгнать?
— Я хочу понять, с кем я живу. — Евгений смотрел ей прямо в глаза. — Ты всё это время играла в семью, чтобы потом забрать половину?
Она усмехнулась — коротко, хищно, без тени вины.
— Не половину. Только ту часть, что по праву мне принадлежит. А ты сам выбрал такую жизнь — вечно в разъездах. А мне хочется стабильности. Настоящей.
Он отступил назад, как от удара, и медленно вышел в коридор. Захлопнув за собой дверь спальни, оставил её одну в тишине, где тикали часы и пахло яблоками.
Наталья встала, собрала бумаги, сложила обратно в папку. Внутри у неё было спокойно. Всё шло по плану. Почти.
Когда они познакомились, Наталье было тридцать шесть. Евгению — сорок. Она тогда снимала однушку на окраине, работала администратором в клинике, растила сына от первого брака. Он пришёл на приём — обожжённая рука, бытовая травма. Грубые ладони, усталый взгляд, вежливость, непривычная для таких мужчин.
Потом — кофе, прогулка по парку, поездка к озеру. Через полгода он предложил переехать. Дом достался ему от отца: деревянный, тёплый, ухоженный. Наталья сначала колебалась, но квартира ей надоела, а Евгений казался надёжным. Спокойный, немногословный, без вредных привычек. Часто в командировках — и даже это стало удобством: не мешает, не контролирует.
Сын вскоре уехал в техникум в другой город. А Наталья осталась в доме одна.
Сперва ей было хорошо. Просторно, тихо, сад вокруг. Но через год стало тоскливо. Жизнь шла мимо. Она ловила себя на том, что разговаривает с котом, часами смотрит в окно, считает минуты до звонка от Евгения. Её раздражало, что он живёт «на два города»: работа у него там, а быт — здесь, на ней. И что всё это — чужое. Дом, участок, документы — всё на его имя.
Однажды, скучая вечером, Наталья завела переписку с Сергеем. Старый знакомый, развёлся недавно, работает в девелопменте, живёт в городе. Он был внимателен, вежлив, интересовался её делами. Через месяц встреча. Через две — ужин. Через три — первый поцелуй в подъезде. Она не считала это изменой. Просто — альтернатива. Жизнь, где её слышат и видят.
— Ты заслуживаешь большего, — говорил он ей. — Не жить в глуши. Ты — умная, красивая. Почему ты должна сидеть, как домработница, в доме его покойного отца?
Её это задело. Но и польстило. Она чувствовала себя желанной. Видимой.
Сергей не торопил. Но однажды спросил:
— А дом? Ты же ничего не получишь, если уйдёшь?
Она тогда не ответила. Но вскоре встретила на рынке Галину — бывшую работницу районной администрации, с которой когда-то пересекалась по линии участковых. Поболтали за жизнь, и Наталья между делом обмолвилась о своей ситуации.
— Ну, раз до брака оформлено, значит, дом не ваш, — пожала плечами Галина. — Но ты знаешь… если по уму, можно попробовать через вложения зайти. Ремонт там, мебель, техника — если чеки сохранились. Да и прописка, кстати, тоже не просто так. В суде может и не сыграет напрямую, но как «связь с жильём» — почему нет?
— А что, реально такое прокатывает? — спросила Наталья, делая вид, что удивлена.
— У меня одна знакомая так выбила себе компенсацию. Не половину, конечно, но тоже немало. Главное — чтобы в суде выглядело, как будто ты в дом душу вложила. И не просто сидела, а делом занималась.
Наталья вернулась домой с мыслью, которая тихо, но упорно проросла в голове. Она не собиралась просто уйти. Она собиралась уйти красиво — не с пустыми руками.
Теперь он вернулся. И всё узнал.
Но Наталья не отступала. Она не собиралась уходить с пустыми руками.
Сергей ждал. У него — другая жизнь, другая квартира, другие разговоры. Там её воспринимали иначе. Не как «жену вахтовика». А как женщину.
Она стояла у окна и смотрела, как Евгений курит на крыльце. Медленно, будто в последний раз. Она не любила, когда он курил. А сейчас — ей было всё равно.
Всё пошло не по плану. Или — наоборот, именно так и должно было быть.
Он сидел на веранде с чашкой остывшего чая, смотрел в пустоту. Наталья вышла, присела рядом — не слишком близко.
— Жень, — начала мягко. — А давай продадим дом?
Он повернулся к ней, не понимая.
— Зачем?
— Ну… Мы же всё равно не семья. Живём, как соседи. Ты вечно на вахтах. А я тут одна. Этот дом — он как музей твоего отца. Он тебе нужен?
— Наташа, ты о чём?
— Я подумала, — она не смотрела ему в глаза, — мы могли бы продать его, разделить деньги. Ты купишь себе что-то поближе к работе. А я… я тоже устроюсь. Начну с нуля. Может, с Сергеем… — она осеклась, поняв, что сболтнула лишнего.
Он молчал. Только скулы заиграли.
— Слушай, — она торопливо продолжила, — я ведь вложилась в этот дом. В сад, в ремонт, в технику. Я не хочу воевать, делить. Просто — по-человечески.
— По-человечески? — переспросил он тихо. — Ты хочешь продать мой дом, чтобы уйти к другому?
— Это не твой дом один! — взорвалась она. — Я в нём жила, я его поднимала, пока ты мотался по своим вахтам. У тебя — только бумаги. А у меня — пять лет жизни!
— И ты хочешь купить этим себе старт? — Он встал, опираясь на перила. — Ты не женщину из себя строишь, Наташа. Ты — стратег. Только просчиталась.
Она больше не спорила. Только сжала губы, чувствуя, как внутри всё сжимается. Не от стыда — от того, что её план трещал по швам.
Наталья ушла с веранды не дождавшись ответа. Внутри всё кипело — от злости, страха, упрямства. Но самое сильное чувство было другое: ощущение, что времени почти не осталось. Она сжигала мосты и понимала это.
Сергей не отвечал на сообщения. Прочитал — и молчал. Наверное, понял, что история с домом — это не просто «небольшой спор». Это грязь, суд, эмоции. Он не хотел в это влезать. И, по правде, Наталья догадывалась об этом с самого начала.
На следующее утро Евгений не поздоровался. Просто вышел, завёл машину и уехал. Вернулся через три часа — с юристом. Мужчина в костюме прошёл в дом уверенно, не глядя на Наталью. Расстелил папку на столе:
— Мы будем подавать иск о защите права собственности. И об отмене регистрации. Также — о взыскании с вас компенсации за незаконное пользование домом.
— Я его жена, — хрипло сказала Наталья.
— Уже нет, — спокойно ответил Евгений. — Я подал заявление. Оно будет рассмотрено в ближайшие дни.
Она стояла, как вкопанная.
— Ты серьёзно? Так сразу?
— А ты не оставила мне выбора, — он даже не повышал голос. — Ты пришла в мою жизнь и решила, что можешь переписать её под себя.
Наталья вскочила.
— Я тебе годы отдала! Я всё для тебя делала! У тебя даже зимних сапог не было нормальных, пока я не купила! А теперь ты меня выгоняешь, как…
— Не кричи, — прервал юрист. — Мы действуем по закону. У вас нет ни доли, ни прав на проживание. Всё, что вы можете — съехать добровольно. Иначе — принудительно.
Наталья собрала вещи в тишине. За окнами шёл снег. Кот сидел на подоконнике и смотрел на неё с недоумением.
Сергей не ответил ни в этот день, ни через два. Потом прислал короткое: «Прости. Не потяну».
Ей некуда было идти. Она поехала к подруге, заночевала на раскладушке в комнате дочери. Потом сняла угол. Начала работать медсестрой на вызовах. Жизнь сжалась до минимума.
Суд признал её притязания необоснованными. Она подала апелляцию. Но понимала: это борьба за иллюзию.
Через месяц она увидела Евгения — случайно, в магазине. Он был в чёрной куртке, с новым телефоном, выглядел посвежевшим. Поздоровался вежливо.
— Ты как? — спросил.
— Живу.
— Плохо тебе было со мной?
Она молчала. Потом покачала головой.
— Не плохо. Просто… не так, как хотелось.
Он кивнул.
— Мне тоже.
Они разошлись молча. Без упрёков. Без слёз.
Весной ей пришло письмо: суд окончательно отказал в иске. Решение вступило в силу.
Наталья закрыла глаза.
Теперь она действительно свободна. Без адреса. Без мужчины. Без плана.
Но впервые — без иллюзий.