— И чего ты что всё шастаешь, туды-сюды, туды-сюды, как неприкаянный?
Антон вдруг услышал бабкин голос и вздрогнул, — Фу, напугала, бабуля! Думал ты дремлешь, спи, мать с отцом уж скоро приедут, чего не спишь?
— А ты чаго ходишь всё, всё зыркаешь, то с одной ходил, да обжимался, а тут я гляжу с другой гуляешь, а та как же? — не унималась бабушка.
— Да отстань ты! Тебе какое дело, ты болеешь, вот и болей, завтра мамка приедет, вот с ней и обсуждай! — разозлился Антон.
Бабуля слегла перед самым матереным с батей отъездом к сестре.
Мать напоследок наварила куриного бульона, чтобы Антон бабку кормил. Но ей ещё и поговорить охота! Следит за ним, не в свои дела нос суёт! Старая, уже не соображает ничего, а всё лезет со своими ненужными советами!
— Да как же так-то? Да что же ты бездушный такой у нас, внучек? Что же бабушка уже и слова тебе не скажи? Я ведь пока ещё живой человек, а даже если и помру, так не боюся, там меня ждут уже, не то что здесь надоела я всем, — обиженно поджала губы Валентина Денисовна.
— Чё это я бездушный? Моё дело молодое, это тебе, ба, о душе пора думать, а мне время гулять. Не понять тебе молодых, ты уж забыла всё!
— Да я ж тоже молодая была, Антоша. Отца твоего рожать как собралася, а скорая к нам не ездила по бездорожью то. Дед на телегу меня, муж мой Васенька. А трясёт по ухабам так, что я ему кричу — не доеду Васятка, не доеду, рожу посреди дороги. Испугался милый мой, аж побледнел, душа у него в пятки ушла. Но сообразил, мой милок, до реки тихонько кое как на телеге меня довез и на лодочку посадил. По воде, по краю реки так и шёл, утешал, да лодочку тянул со мной, да с папкою твоим, что вдруг засобирался народиться. А ты говоришь — души нету! Душа человеком движет, есть она, родимая, только её прятать не надо, а беречь, да не замарать делами дурными. Вечная она, душа наша.
— Да ладно, ба, сказки всё это!
— Вот те и ладно! Я ведь помру скоро, Антоша, а хошь я тебе дам знать, что душа моя жива, с того Света дам знать?
— Неее, не надо, не пугай меня, ба, — поёжился Антон.
— Ааа, забоялся. Знать вера то в тебе есть, только глубоко она запрятана
— Да не боялся я, ну давай, буду ждать я твой знак, давай! — лишь бы отстала, согласился Антон.
С бабкой старой скучно ему разговаривать. Его друзья ждут.
Бабка вдруг повернулась на бок, застонала и уснула.
Антону показалось, что спит она крепко, и он на цыпочках к двери пошёл…
— А та девушка? Почему рассорились? — вдруг очнулась бабушка.
— Да нипочему, она как ты меня учит, учит, а мне это скучно! Говорит, что живу не так, да пошла она, эта Дашка! — от досады вспылил Антон, — Другую найду, их полно вокруг.
— Полно то полно, да твоя только одна, — загадочно произнесла бабушка, — тем более, что она… бабушка не договорила и вдруг закашлялась.
Антон принес воды, — Ба, ты спи лучше, а я пойду! — сердито сказал он бабуле, — Неймется тебе, то поговорить, то водицы испить!
— Картошечки бы жареной, Антоша, давно не ела я жареной картошечки, помру, да так и не поем её больше никогда, — дрожащим голосом сказала бабушка.
И у Антона внутри что-то сначала похолодело, а потом жаром полыхнуло, аж до слёз пробило.
Вспомнилось вдруг, как однажды мамка с отцом перед грозой уехали в соседнюю деревню, а он в детстве грозы ох как боялся.
А бабуля картошки нажарила, да молока парного кружку ему налила. Сказала, что тех, кто парное молоко пьёт, гроза не может достать.
И он поверил.
До этого набегался, страсть как проголодался, и совсем забыл про грозу.
Румяная горячая картошка была такая вкусная, а потом холодным молоком её запить, да опять ложкой подцепить жареные кружочки, ну не оторваться. Так он и ел, а потом за столом уснул и всю грозу проспал…
— Ладно, ба, щас нажарю и притащу, достала уже, — грубовато ответил Антон, чтоб не показать ей, что он расчувствовался.
Картошку он умел жарить.
И пирог яблочный печь умел. Когда он с бабулей оставался, а сладенького хотелось, бабка всегда пирожка предлагала «сбить». Давала ему вилку, да яйца с сахаром в миске, — Сбей, Антоша, вот и будет сладенькое!
Бабка опять задремала, Антон уже понял, что кругом опоздал, да и охота пропала.
Он смотрел в тёмное окно и вдруг Дашку вспомнил. Как она ему верила, а он много чего ей обещал. А потом ему показалось, что она скучная. Не хочет с компанией гулять, а только с ним хочет быть. А его всё на подвиги тянуло. И где сейчас Даша? Может спит, а может вот так же стоит у тёмного окна и всматривается в ночь, вспоминая, как была с ним…
— Антошенька, милок, я видать пирог поставила, да проворонила, яблоками то на весь дом пахнет! — опять очнулась бабушка. И спросонья решила, что это она пирог печь поставила.
— Да лежи ты, ба, я тут тебе на топленом масле картошку пожарил, да пирожка сбил, как раньше, щас чайку налью, — миролюбиво ответил внук. Словно бабушка ему дверцу в детство отворила и он опять себя ощутил тем мальцом Антошкой, что с бабкой спал на перине, а она ему сказки рассказывала.
— Ой вкусна, ой побаловал ты бабку, Господь с тобой. Вот теперь и помру спокойно, теперь знаю, что с тобой всё хорошо будет. Душа то твоя вынырнула с глубины на свет ясный, а знать теперь ты не пропадешь, внучек! А весть от меня жди, как обещано. Сказала, что знать дам, так и будет.
— Хватит уже, ба, раз поела, значит жить будешь, — как маленькой сказал Антон и укрыл бабулю байковым одеялом.
Злость и раздражение ушли куда-то.
Он сам доел прямо со сковородки ещё не остывшую картошку. Потом отломил кусок пирога, а остальной прикрыл льняным полотенцем. Как его бабуля учила — чтоб не отсырел.
И тут же его сморил сон, он лег на диван и ему снилось, как он в детстве упал с яблони и орал, как резаный. А бабушка мазала ему коленку, дула на неё и приговаривала, — До свадьбы заживёт, Антошенька, до свадьбы заживет!
Утром Антон проснулся от знакомого звука — бабуля вдруг встала и ходила в своих тёплых чунях, шаркая по полу,
— Вставай, воскресенье, мать с отцом вот-вот вернутся. Я уж и пирог твой погрела, и чай заварила, вот ведь сподобился, оглашенный, а я думала ты у меня совсем пропащий!
Бабуля целую неделю колготилась, разбирала свой шкафчик, смотрела старые фотографии. Откладывала что-то в ящичек старого комода.
Антон почему-то был этому рад. Вот и в тот день он вел Дашу, держа её за руку, чтобы бабушка на неё поближе поглядела — так ей хотелось. Она радовалась, что они опять примирились.
— Не ходи туда с Дашей, не надо ей это, — остановила их мать у порога.
А отец сидел на крыльце и смолил, отвернувшись в сторону.
— Померла бабушка, царствия ей небесного, отмучилась светлая душа… Через день Антон и Даша сидели рядом с их домом и молчали.
И вдруг совсем близко к ним подлетела небольшая птичка, держа что-то в клюве. Она кинула им маленький желтый, какой-то солнечный цветочек.
И, порхая, словно замерла в воздухе между ними на мгновение.
«Может и правда это бабуля мне так знать дала, что жива её душа?» — подумал Антон и невольно сжал руку Даши.
— Знаешь, а я подумала на эту птичку, что это твоя бабуля на меня всё-таки посмотреть прилетала, глупая я, да? — Даша приникла к его плечу и Антон обнял её покрепче, словно боялся, что она убежит.
А сам подумал, -«Точно бабуля, она у меня такая! Раз обещала дать знать — точно сделает. А ведь теперь и я верю, что душа не помирает. Вот же она, порхает, а значит надо не замарать её, бабка верно говорила, а не то вечность не отмыться», — и Антон ещё крепче обнял Дашу.
Ведь даже бабуля поняла, что Дашка — его судьба, его вторая половинка. Да он и сам это уже понял. Благодарю вас за лайки, отзывы и подписку!
Делитесь пожалуйста понравившимися рассказами в соцсетях — это приятно автору! Комментарии39
