Ангелина привлекала внимание яркой красотой, а ещё она была дочерью известного учёного в мировом научном сообществе.
Казалось, всё сопутствовало её удаче: темперамент, целеустремленность, уверенность и родительская поддержка.
После получения красного диплома Ангелине не стоило труда устроиться на должность стажера-исследователя в академическое научное учреждение, где заведовал отделом её отец.
Но вот красота сослужила ей плохую службу.
Ангелина попалась на глаза одному доктору наук, руководителю соседнего отдела, давнему знакомому её отца.
Дмитрий Иванович Мончадский был известным любимцем женщин. Приближенные к нему сотрудницы его отдела, не жалея сил соревновались, за внимание доктора наук.
Недавно подтвердивший свой докторский диплом Дмитрий Иванович блистал выступлениями на ученых советах, с ироническим упоением наблюдая за женской борьбой вокруг него.
Он был женат. Ирина Владиславовна была из старинной интеллигентной семьи, и брак Мончадских считался удачным.
Жизнь института текла своим чередом, свойственным научным учреждениям конца двадцатого столетия: исследования, научные семинары, ученые советы, презентации и защиты диссертаций.
Дмитрий заметил Ангелину в коридоре института, у него заискрило в глазах.
«Какой прекрасный цветок…» – промелькнуло в подсознании академического «казановы».
С присущей ему оперативностью навел справки. У деятельного доктора созрел план.
-Витя, привет! Я видел твою дочь, она производит впечатление перспективной. Может, пусть поступает ко мне в аспирантуру? Я быстро её продвину, научу хорошо писать. Помогу с кандидатским минимумом. Пошлю на стажировку в ближнее зарубежье. Она с моим руководством быстро защитит диссертацию. — тараторил Иванович, окрылённый надеждой хоть как-нибудь сблизиться с молодой стажёркой.
-Привет, Дима. Я должен подумать.
У Виктора Лугового была большая аспирантская школа, и он понимал, что не сможет уделить дочери достаточно внимания.
Правила научной этики не приветствовали прямое руководство среди близких родственников. Луговой согласился перевести Ангелину в отдел Мончадского.
Ангелина погрузилась в пучину «подводных течений» академии.
Аня, как звали её муж и свекровь, получив множество консультаций и заданий, занялась сбором материала, лабораторной обработкой, поисками литературных источников.
Ей было невдомёк, какие бурления гормонов она вызывала у своего руководителя.
Ангелина привыкла к мужскому вниманию, но Дмитрия Ивановича воспринимала только как научного босса.
Как могло быть иначе, ведь на каком-то из отдельских праздников она познакомилась с женой Мончадского, и была очарована Ириной Владиславовной.
Но… наступил день, когда, «приняв на грудь», начальник пригласил Ангелину в свой кабинет… Якобы для уточнения план-проспекта диссертации.
Разговор был недолгим, быстро переключился на тему, волнующую мужчину.
Аня ожидала такого от своих сверстников, но только не от научного руководителя. Со смешанным чувством стыда, недоумения, волнения она вылетела из кабинета.
«Как так может быть?» – сверлила мысль, – «Ведь он же возраста моего папы! И женат… Ирина Владиславовна такая чудесная…»
Своим близким Аня решила ничего не рассказывать, слишком это было обидно, стыдно и неприятно. Не вольно она чувствовала себя виноватой в случившемся.
После недоразумения в кабинете Дмитрий Иванович ходил мрачный, он не привык к отказам.
На последующих заседаниях отдела Ангелина почувствовала недовольство шефа, которое проявлялось в беспощадной критике всех её начинаний и слов.
Она не считала себя безупречной, понимая, что придирки шефа имеют под собой почву. Работала над ошибками, исправлялась.
Но случаи с кабинетными недоразумениями продолжились и участились, особенно в праздники.
Однажды после традиционного восьмого марта, получив букет и сувениры, она опять попала в знакомый кабинет.
Голова у неё немного гудела от выпитого, но начальник потребовал внимания. Субординация…
Он предложил кофе, Ангелина приняла с благодарностью чашку с только что залитой чёрной пенистой жидкостью. Ведь нужно было связно отвечать на вопросы, которые начальник задавал…
Она очнулась через некоторое время, не понимая, где находится. Всё было обычно, только немного помятый вид, ощущение бессилия.
В кабинете начальника никого не было, она собралась, поправила юбку, немного разорванные колготки и тихо улизнула…
Больше Ангелина старалась одна не посещать кабинет, только с другими коллегами.
Она не рассказала о своём странном приключении никому, действительно не помнила, что там произошло в тот неприятный вечер.
Однако необъяснимое чувство опасности отдаляло её от дверей шефа.
Ангелина Луговая с успехом защитила кандидатскую диссертацию через несколько лет, и продолжала работать над темой.
Мончадский бесспорно помог Ане с аналитическими методами, редактированием текстов, научив делать их читаемыми.
Это были короткие беседы в общей лаборатории, с передачей исправленных текстов.
Отец Ангелины умер от сердечного приступа, через четыре года после её защиты. Аня тяжело пережила утрату, почти не могла писать научные работы, только проводила лабораторные анализы.
Через год после смерти отца ей пришлось развестись, по инициативе мужа.
Аня почти не заметила это событие, благо оно произошло формально, с её минимальным участием.
Причиной трещины в семейных отношениях стал один странный звонок с Аниной работы: женский голос спросил у матери мужа, поднявшей трубку:
-Вы знаете, где сейчас Ваша невестка?
— Она на работе. – ответила свекровь.
-Нет её на работе! – произнес голос, и связь прервалась.
С этим телефонным эпизодом не было драматических разборок, однако свекровь рассказала сыну и отношения в семье постепенно охладели.
Анин муж всё чаще уезжал надолго в другой город.
Всякий раз, на общих собраниях отдела или праздниках Мончадский зло подтрунивал над Ангелиной, находя в её незначительных высказываниях нелогичность.
Аня почти не реагировала на придирки, либо отвечала в тон. У неё были более важные проблемы и задачи.
Дмитрий Иванович Мончадский сделал незаурядную научную карьеру, стал академиком.
Он обрёл всемирную известность и уважение в высших кругах Академии наук.
И только быстро прогрессирующая болезнь Паркинсона мешала ему в полной мере радоваться своим успехам…
Как можно радоваться, если ты не в состоянии даже рубашку и другие детали одежды застегнуть трясущимися руками?
***
Ангелина Викторовна и Ирина Владиславовна встретились на похоронах академика.
– Спасибо, Ангелина, что Вы пришли… – сказала вдова уже после поминок.
– Примите мои сочувствия, Ирина Владиславовна. Это наша невосполнимая утрата. Как же может быть иначе? Я считаю себя представительницей научной школы Дмитрия Ивановича.
– Ангелина, Дмитрий Иванович в последние дни Вас часто вспоминал. Перед смертью он сказал: «Я очень виноват перед этой женщиной… Попроси у нее прощения за меня».