А когда мальчик стал постарше, мать позвонила и сказала, что не вернется. Теперь она попросила развод, так как собиралась замуж.
— Неужели тебе еще что-то от меня надо? — устало спросила она супруга, уже почти бывшего, — я столько времени вас содержала…
Потом этот случай не мог забыть ни мэр, ни корреспонденты городской газеты.
Был День журналиста, и мэр по традиции явился в редакцию в сопровождении своей свиты, с цветами и конфетами.
Открыл дверь первого же кабинета, держа в руках гвоздики и улыбаясь. И замер. На двух составленных письменных столах лежал парень в одних плавках, а девушка в спортивном костюме делала ему массаж.
Последовала немая сцена. Парень потихоньку заливался краской, мэр закрывал приоткрывшийся рот, а девушка замахала руками.
— Вы не подумайте… Вы чего плохого не подумайте!
Через несколько минут уже в кабинете у редактора выяснилась истина. В редакции процветал бартер. Журналист мог написать статью про того или иного мастера, а тот, в свою очередь расплачивался за рекламу не деньгами, а услугами.
Так и Оля, специалист по массажу, приезжала теперь, чтобы в обеденный перерыв растереть усталые шеи и плечи специалистам умственного труда.
После чаепития с тортом, когда мэр с подчиненными ушел, редактор схватилась за голову:
— Почему вы не заперли дверь?! Что о нас теперь подумают…
— Беда у том, что у них обоих такой колоритный вид… — сказала Марина Синицына из отдела писем, — Олечка – молодая, красивая девушка, в обтягивающем черном костюме. А Димка у нас вообще – крутой мачо. Голову даю на отсечение, что, если бы на столе лежала Галина Николаевна, наш ответсек, мэр бы точно не подумал ничего дурного.
— Уж Галина Николаевна дверь бы заперла…
Димка переводил взгляд с одной женщины на другую. Сейчас его больше всего волновало – выгонят его или нет. Его вообще взяли «за траву».
Каждый год студенты и выпускники журфака приходили в газету. Кто-то с просьбой о прохождении практики, кто-то надеялся получить тут работу.
Корреспонденты были нужны. В коллективе, в основном, работали немолодые женщины.
Случались командировки, нужно было писать о молодежных мероприятиях, и им приходилось нелегко. Попробуй, разберись во всех этих рок-группах, когда твоя молодость – это хиты 90-х!
Поэтому разбавить имеющийся состав «свежей кровью» было бы очень даже неплохо.
Нюанс заключался в том, что большинство студентов и выпускников не только не умели писать (опыт, в конце концов дело наживное), но и не обладали мало-мальскими способностями к творческому труду.
Проще было сделать за них материал «от и до», чем объяснять, что надо исправить в состряпанном тексте. Как такие ребята вообще прошли на журфак? Тайна сия велика…
Может быть, их выручило то, что места на факультете были исключительно платными. А найти кого-то, кто написал бы за тебя курсовую или диплом, сегодня не составляет труда.
Отчаявшаяся редактор нашла компромисс. Она предлагала студентам вымыть в редакции стекла или скосить траву вокруг здания – после чего подписывала им практику.
Димка тоже был взят первоначально «на траву», но со временем оказался незаменимым. Он брал на себя поездки на туристические слеты и бардовские фестивали и сделал два супер-репортажа – один раз спустившись с водолазами на дно Волги, а другой раз – полетав на дельтаплане.
Кроме того, он мог помочь передвинуть мебель, принести тяжелые пачки бумаги и умел открыть шампанское на Новый год так аккуратно, что выстрелившая пробка никого не пугала.
Кроме того, Димка был артистической натурой. Он в красках рассказывал, как на экзамене получил задание написать рекламный текст, но досталось ему прославить женские прокладки определенной марки.
И он целый час честно пытался вжиться в чувства своей героини и сочинил целый роман. Все ржали.
Но вот теперь Димка прокололся с массажем и ждал худшего.
— Да ладно, — сказала ему циничная Маринка, — ты думаешь, в администрации не бывает ничего похожего? А у нас в архитектуре? Там постоянно кто-то пасется…
Действительно, в отдел архитектуры, который находился с редакцией в одном здании, приходили то продавцы украшений, то торговцы жареными пирожками, то девушка с готовыми обедами.
Время от времени раздавался клич: «Вася!», – и тогда сбегались все, потому что у «коробейника» Васи в сумках имелось всё – от псевдофранцузских духов до луковиц тюльпанов и средства от тараканов.
А каждую пятницу «архитекторы» устраивали шумный междусобойчик, и на столе неизменно появлялся торт с шоколадной надписью «Халява, плиз!»
Но на этот раз редактор сделала строгое лицо:
— Дима, я надеюсь, что мэр забудет… Но тут мы все старше тебя, ты у нас вроде как «сын полка». Но ты красивый парень, и я прошу, чтобы все амурные дела…никоим образом не в этих стенах…
Димка только кивал головой.
Его воспитывал отец. Отец-дальнобойщик, который мог уделять внимание сыну лишь урывками. Когда мальчик был еще совсем маленьким, его мать буквально сходила с ума от того, что в семье так мало денег, ни на что не хватает.
— Раз ты такой никчемный, сиди в декрете сам, — сказала она мужу, — я уеду в Москву, зарабатывать.
И она действительно собралась и уехала, отметая возражения родных и друзей. Устроилась фельдшером в «скорую помощь».
Несколько лет регулярно присылала деньги, вот только приехать в гости, навестить мужа и сынишку ей было некогда. Постоянная запарка на работе, подмена коллег и тому подобное.
Отец Димки сначала работал охранником неподалеку от дома, дежурил сутки через трое. И за те самые двадцать четыре часа, когда его не было дома, платил соседке-пенсионерке, чтобы она приглядывала за сынишкой.
А когда мальчик стал постарше, мать позвонила и сказала, что не вернется. Теперь она попросила развод, так как собиралась замуж.
— Неужели тебе еще что-то от меня надо? — устало спросила она супруга, уже почти бывшего, — я столько времени вас содержала… Возьми теперь единственного сына на себя, придумай, как его обеспечивать…
— А ты?
— А я – беременна. Можешь ты оставить меня в покое и не трепать нервы?
— Я-то ладно, — с горечью сказал Димкин отец, — а насчет сына как? Он тоже для тебя стал чужим? Ведь за пять лет ни разу…
Молчание в трубке длилось несколько секунд.
— Ну, ты же понимаешь, что сейчас не время, — наконец, сказала Соня, — в семье будет маленький… не до Димки. Вот когда дети подрастут, пусть Димка к нам приезжает. Когда ему лет семнадцать-восемнадцать исполнится. Ему тут будет интересно. Я повожу его по столице.
Женщина не видела, как на том конце провода отец Димки махнул рукой. И повесил трубку.
Вскоре после этого он и устроился шофером-дальнобойщиком, а Димке ничего не оставалось, как расти на редкость самостоятельным парнишкой.
Первое время учительница в школе делала ему замечания, если он приходил в неглаженой рубашке или забывал вовремя посетить парикмахера.
Но насчет этого Димка был очень чутким. Он не хотел, чтобы отца вызывали в школу, ругали, что он плохо следит за сыном и намекали, что мальчика стоило бы отдать в интернат.
Поэтому со временем Димка выучился всему: загружать свои и отцовские вещи в стиральную машинку, гладить рубашки и брюки, развешивать и раскладывать вещи в шкафу.
Он и готовить умел, так что отец на несколько дней мог его оставить, хотя на сердце все равно было неспокойно.
И перед тем, как проститься в очередной раз, отец снова и снова проверял на дверях запоры.
— Никому не открывай, — просил он, — А если, не дай Бог, ключ потеряешь, ночуй у соседки тети Маши.
Но, наконец, настало время, когда Димка окончил школу, поступил в университет и через четыре года получил диплом.
Он действительно вырос красивым парнем – высоким, статным, с чувством юмора. И знакомые женщины, может быть, подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, сватали его. Рассказывали о дочерях, племянницах, предлагали познакомить. Димка только отшучивался.
И все же настал день, когда коллеги узнали две потрясающие новости – Димка женился, и он уезжает. Начались поздравления, расспросы…. Кое-кто даже обиделся, что парень всё скрыл и никого не позвал на свадьбу.
Но потом коллеги пришли в окончательное изумление. Димка «накрыл поляну» — в той самой комнате, где они обычно отмечали «красные дни календаря» и дни рождения журналистов.
Димка заставил стол разными яствами, среди которых был его фирменный салат, и, наконец, рассказал о своей избраннице.
Тая была старше его на восемь лет и у нее рос сын. А теперь они все вместе собирались переехать к ее родственникам на север.
Коллеги помолчали, стараясь найти слова.
— Она, красивая? — спросила, наконец, Маринка, — А что… у меня вон знакомый тоже… Она его на десять лет старше, в ночном клубе работала, танцы у шеста, а чё?…
— Димочка, а ты знаешь, что такое – растить чужого ребенка? — спросила Галина Николаевна.
Димка пожал плечами и достал фотографию. Они были сняты все втроем – Димка, худенькая светловолосая женщина и мальчик лет пяти у нее на коленях.
— Мне ни с кем не было так тепло и спокойно, как с Таей, — сказал Димка, — я же не помню, как с мамой бывает. Но теперь я знаю одно, что вечером я прихожу домой. Домой, понимаете? Где мои родные люди….
***
Через месяц они уехали. А еще год спустя Лена, которая верстала газету и вообще заведовала электронной почтой, получила письмо, которое пришло с самого края земли. Казалось, это та же самая фотография, что они уже видели. Только теперь детей было двое. Димка держал на руках дочку.
