Ветер раскидывал по дорожкам золотые кленовые листья. Природа ждала осени, как избавления от летнего зноя, и теперь, успокоенная прохладными ветрами, тихо дремала.
В парках и скверах многолюдно, гуляют пары с колясками, влюбленные драят букеты красивым девушкам.
На самой далекой скамье, под деревом сидела женщина. Из-под строгого платка выглядывает первая седина. Остроугольный воротник пальто поднят вверх.
Женщина смотрит вдаль, занятая своими мыслями, словно находилась не здесь, а где-то далеко, за границами горизонта и времени.
Женщину звали Надежда Васильевна, она работала учительницей младших классов в средней школе.
Стояла теплая, замечательная погода, поэтому она вышла погулять в этот день пораньше, чтобы насладиться медовым ароматом ранней осени.
Обычно Надежда не могла себе позволить гулять в начале сентября по утрам, потому что школа, ее класс с малышами поглощали все внимание, время и силы.
Профессия, которой она посвятила большую часть своей жизни, была для нее любимой. Она не представляла, как могла бы жить, работая в другой области.
Женщина улыбнулась своим мыслям. Ей не хватает суетливого школьного звонка, учеников. Еще в конце мая она выпустила свой четвертый класс, а вот сейчас, осенью, в школу уже не вернулась. Она уходила в декрет.
Надежда встала, тихо улыбаясь своим мыслям и пошла по золотистой дорожке. Листва приветливо хрустела под ногами, шуршала, словно ласкаясь к подошвам ее сапог.
Осень всегда навилась ей, особенно Пушкинская, золотая, убранная в золотой наряд.
Надежда неспешно зашла в продуктовый магазин, купила кефир, муку и сливочное масло. Немного подумав, положила в корзинку еще малиновый джем. Она решила приготовить своему мужу Михаилу завтрак.
За долгие годы совместной жизни она делала это так редко. Миша рано уезжал на работу и ее никогда не тревожил. Сама Надежда завтракала обычно в школьной столовой. Так заведено у них было еще со студенчества.
А теперь пришла пора перемен. Подумать только, через двадцать лет совместной жизни. Когда они и думать уже забыли о детях, Надя узнала о беременности.
Эту новость ей сообщили на очередном медицинском осмотре. Сначала она не верила, просто отказывалась верить. Она осторожно прислушивалась к себе изнутри, но решительно ничего не замечала.
Не было в ней странных и объемных чувств, которые приходили к ней иногда во сне, когда снилась долгожданная беременность.
Пока доктор писал что-то в толстую тетрадь, говорил, но она его совершенно не слушала. Отрешенно смотрела в окно, не понимала до конца, что все это сейчас именно с ней происходит.
— Женщина, вы меня слышите? – Надежда вскинула взгляд на пожилого акушера в роговых очках с толстыми стеклами. – Я спрашиваю, рожать будете?
Надежду удивил этот вопрос, она искренне не понимала, почему врач задает ей подобный вопрос. Разве тут она могла ответить по-другому? Разве можно даже представить, что она упустит свой шанс на счастье и возможность сделать счастливым мужа?
Тогда Надежда так растерялась, что просто вышла из кабинета, сжимая в кулаке черный кашемировый платок, ничего не ответив доктору.
Надежда навсегда запомнила этот зимний декабрьский вечер, когда рассказала все будущему отцу своего ребенка. Приближался новый год, на улице было морозно, белый туман клубился у самой земли.
Свежий запах хрустящего снега, который стряхнул Миша с шапки, упал на пол. Он смеялся, потом поставил в угол запакованную елку.
Вообще Надя елки не очень любила, но Михаил покупал их обычно к самому новому году, сам наряжал. Вопросительный взгляд мужа придал Надежде смелости. Надежда засмеялась и обняла мужа, даже не успевшего снять черную меховую дубленку.
— Миша, у нас с тобой скоро ребеночек будет…— глядя прямо в любимые глаза сказала Надежда. – Мне сегодня доктор сказал.
Михаил тоже, как и она тогда, поверил не сразу. Потом закружил, завертел тоненькую фигурку в руках, осыпал спешными поцелуями Надины руки.
Он был замечательным мужчиной и верным, преданным мужем. За двадцать с лишним лет их супружеской жизни Миша не дал ни одного повода для ревности или недоверия своей жене.
Они весь вечер наряжали вместе елку, а потом долго не могли уснуть, крепко обнявшись и взявшись за руки. Тогда, в тот самый вечер Миша сказал:
— У нас сын будет. Я часто видел его во сне. Я это точно знаю.
На первом же ультразвуковом исследовании врачи сообщили счастливим родителям, что у них будет мальчик, вручив им невнятный черно-белый снимок.
Этот снимок висит теперь на видном месте в детской комнате, одной из трех, которую они с мужем приготовили для малыша.
Надя расплатилась на кассе за продукты, пошла домой. Она не спешила, пусть Миша немного поспит. Он так много работает, чтобы обеспечить их семью, чтобы жена ни в чем не нуждалась.
А теперь, когда они ждут наследника, он работает еще больше. Тихонько сняв в прихожей обувь, Надежда прошла на кухню. Вскипятила чайник и стала готовить вареники с творогом.
Вдруг она подошла к настенному календарю, задумчиво покрутила передвижной барашек. Он стоял на отметке девять.
«Девятое сентября, еще слишком рано…» — проведя рукой по пояснице, подумала Надя.
Почему –то в это утро болела спина, и немного отдавала эта ноющая боль в сердце. Налила в чашку мятный чай, и, поставив его на стол перед собой, снова задумалась.
Она вспомнила, как отреагировали на эту новость ее коллеги в школе. Не то чтобы Надя была старой девой в своем коллективе, но отношение к ней ее коллег было предвзятым.
Переработка или дополнительная нагрузка всегда доставались ей. Это было для нее привычно и совершенно не обидно – так вышло, что у нее одной из педагогического состава не было детей.
Активная работа отвлекала Надежду, уберегала от грусти, пока муж был на работе или в командировках. После тридцати пяти она и вовсе отчаялась. Они с Мишей решили, что им не суждено стать родителями.
И вот, когда это случилось, после бурных поздравлений, Надя впервые посмотрела правде в глаза. Коллега – пожилая женщина, спросила у нее, не боится ли она рожать в таком возрасте первенца.
А бояться ей было чего, ведь Надежде Васильевне было уже сорок пять лет. Уже седина пробивалась сквозь тугую учительскую прическу. Такие же странные вопросы задавали врачи, акушеры, родители с Мишиной стороны.
Но они с мужем точно знали, если бог послал им сына, значит так нужно. Поэтому, не обращая внимания на докторов, которые предупреждали о сложностях, они шли к своей мечте.
Муж оберегал Надю как мог. Он только сейчас почувствовал себя настоящим мужчиной, ответственность за хрупкое здоровье жены и будущего ребенка не давали ему возможности расслабиться, отвлечься или струсить.
Все тяготы поздней беременности они сносили вместе, Да и жена у него умница – никогда не пожалуется, всегда улыбчивая, добра и любящая.
Надежда снова посмотрела на часы. В кухню вошел сонный Михаил. Он сразу понял перемену в жене.
Миша присел на корточки около Надежды, положил руки на ее колени. Ему не нужны были слова, он чувствовал ее состояние интуитивно, словно был частью одного целого организма, вместе с женой и сыном.
— Ну что? Что, Надя? – спросил Миша.
Надя просто кивнула.
Через десять минут взволнованный Михаил уже вез Надежду в больницу.
Надежда сидела, такая спокойная и собранная, словно одна из ее учениц, которая точно выучила урок и ей не о чем волноваться.
Надя улыбалась, ни тени страха не было на ее спокойном лице. А дома, на столе остывали вареники с малиновым джемом, до которых теперь никому нет было дела.
Через пять дней, которые просто ошалевший от счастья Михаил провел под окнами родильного отделения, Надю и малыша выписали. Она родила здорового мальчика с хорошим весом, голубоглазого, как ее Михаил.
Надежда полностью посвятила себя заботам о сыне и муже. На выписку пришли все их совместные друзья, родители, было много цветов и воздушных шариков.
Настоящее счастье, которое посетило семью Надежды и Михаила, хотели с ними разделить все окружающие. А потом потекли сладкие, словно топленое молоко будни, о которых много лет мечтала супружеская чета.
В школу Надежда решила больше не возвращаться, пошутив, что отдала всю любовь, которая у нее была для чужих детей, а теперь в ее сердце осталась только для ее родного сына.
Прохожим, наверное, казалось странным, как супруги, которым за сорок пять лет, ведут за руки малыша. Но трое людей, идущих по парку были счастливы. На город опускалась еще одна осень, осень безграничного счастья.
