— Ах, ты, старый ботинок… Целыми днями лежмя лежит на диване. Суп ему не нравится, бардак в квартире.
А ты возьми и подмети полы, оторвись от телевизора. Вон кнопки у пульта стёр. Мог бы и на работу устроиться.
— Меня с группы снимут. – Николай попытался возразить жене.
— А ты неофициально… Разве на те гроши, что тебе платят, проживёшь?
— Если за бутылками не бегать каждый день…
— Чего? Что-то я не пойму… Ты меня, мою дочку и зятя в ал каши записал? Вот как сейчас Димку позову… Да он тебя…
Людмила часами могла чихвостить супруга и в хвост и в гриву.
Стоило Николаю возразить супруге, как тут же вмешивались дочка и зять Люды, которые, как по команде, начинали его оскорблять. И он уже сам был не рад тому, что опять не сдержался и сделал Люське замечание из-за прокисшей похлёбки.
— Всю жизнь ты мне испоганила. – руки Николая затряслись, лицо покраснело от напряжения.
— Что-то тебя всё устраивало, пока мой отец тебя содержал, Коленька. Кому ты нужен? Скажи спасибо, что не выкинула тебя. Ишь хвост распушил.
— Сыну нужен! – пробормотал он.
— Опять Нинке своей жалился. Про сына вспомнил, ути, господи, гляди, прямо спят и видят, как бы тебя вернуть. Что-то они не спешат за папкой любимым, который об них ноги вытер, который им копейки за восемнадцать лет не дал. Ну что притих – то? Правда глаза колет? Ещё тот ты приспособленец.
***
— Коленька, смотри кто пришёл, кто почтил тебя вниманием! Неужто ли за тобой? А я тебе не поверила, когда ты, Николай, сказал, что Семён заберёт тебя. – как иерихонская труба, разглагольствовала Людмила, чтобы оповестить домашних о госте.
Раз в месяц Семён встречался с отцом, предварительно созваниваясь. Он никогда ранее, до этого дня, не поднимался в квартиру к Николаю, да тот и не приглашал. Они беседовали у подъезда.
Сын понимал, что отец жил бедно, поэтому всегда привозил сумку с продуктами: деликатесами, которые Николай и по праздникам не видел.
Он жалел родителя, у которого года три назад случился сердечный приступ, собственно после которого и началось их общение.
Первыми в коридор вышли Галка и Димка.
Галина – дочка Люды, внимательно осмотрела с ног до головы Семёна. Хмыкнула и ушла к себе. Так же как и супруга, Димка, не здороваясь с Семёном, скрылся за дверью их комнаты.
Парень успел осмотреться. Обшарпанный коридор, не знавший ремонта с момента заселения в это жильё, выглядел удручающе. От неприятного запаха затхлости хотелось заткнуть нос.
— Судя по тому, что ты к бате без гостинцев, значит и впрямь забрать его решил? – обратилась хозяйка к Семёну.
— Мне с отцом поговорить нужно. Он дома?
— А где же ему быть? Лежит, в телевизор таращится. Коля, Коля, Николай…
Кто бы мог подумать, что ты с ним общаться захочешь. – в дверях показался муж Люси. – Коль, какой у тебя великодушный сынок. Простил тебя, а ведь мамка его на коленях ползала и просила, чтобы ты ко мне не уходила. Помнишь, как мы смеялись потом.
А что с лицом, Семён? Мамка тебе не рассказала, как твой папаша над ней измывался? А-а, берегла твою психику… Ну-ну…
Да папка твой и не заплакал бы, если вы тогда с голоду сд_охли. Он вам ни гроша не оставил, когда к тёте Люсе уходил. – расправив спину и задрав нос, она показала на себя руками. — Ой и хороша я раньше была… А сколько наряду у меня было, одних сапог пар семь. Вот и променял вас тогда батя на сапоги.
— Сёма, не слушай её. Я тебя всегда любил, сынок. Это она меня окрутила… – Николай трясся как в лихорадке, тянул руки к сыну.
— Не звони нам больше! – кинул Семён родителю и ушёл.
Сомневаться в Люсиных словах у него не было причины. Когда Сёма услышал подробности расставания родителей, он понял про какие сапоги говорила мама.
***
— Привет, мам! А ты что делаешь?
— Привет, милый! Решила в гардеробной разобраться. Ты сегодня рано. Не пошли с ребятами после тренировки в кафе?
— Я сегодня пропустил занятие… Прости, мам! Я у него был… Я знаю правду. Люся сказала, как он нас на сапоги променял…
— Ненавидишь его?
В ответ Семён сжал кулаки. Щёки парня стали влажные.
Нина тоже не справилась с чувствами, видимо настало время выплакать последние слёзы и вместе с ними отпустить старые обиды, чтобы двигаться вперёд.
— Не надо, сынок. Такие ущербные не заслуживают даже ненависти…
Нина обняла сына.
***
Вечером того же дня в праздничной обстановке, в присутствии подруги Зои, Нина представила сыну Олега Михайловича, как хорошего знакомого.
Семён радовался, глядя на маму, которая смущалась, краснела в присутствии галантного мужчины, хотя старалась не подавать вида.
Сын Нины давно не ребёнок, он сразу догадался к чему этот домашний ужин.
— Олег Михайлович, я надеюсь вы сможете сделать мою маму счастливой. Мне кажется, что вы достойный человек, который никогда не заставят плакать мою маму.
Семён воспользовался возможностью поговорить с Михайловичем, который вышел на балкон, чтобы перекурить.
— Понял. – Олег достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бархатную коробочку, открыл её. – Как думаешь, понравится? – с волнением поинтересовался он у Семёна.
— Знаете, если честно, я не разбираюсь в украшениях, но как по мне, красивое кольцо.
— Вот и я не разбираюсь, но почему-то мне кажется, что Нине понравится.
Семён похлопал гостя по плечу, и они вернулись за стол.
Олег сделал предложение любимой.
Нина и предположить не могла, что так быстро всё случится. Предложение Олега было для неё полной неожиданностью.
— Говорила же, что пора выбросить ненужное, освободить место для нового и в шкафу, и в жизни. – едва заметно толкнула Зоя локтем подругу, подняла вверх бокал. — Горько!
***
Николай несколько раз пытался дозвониться и до Семёна, и до Нины, но ему так никто не ответил.
Понял ли он, осознал, чего лишился в жизни? Вряд ли! Но Люську свою продолжает «пугать», что сын заберёт его.
А она только угорает над ним. Знает, что никуда он от неё не денется со своей пенсией.
Комментарии14
