– Ну что ты там в своем Ярославле сидишь? Ни работы нормальной, ни денег, – убеждал Веру отец, – а тут жила бы с бабушкой в Подмосковье, час на электричке, и ты в столице. Все развлечения рядом.
– А с какой стати я должна это делать? – усмехнулась Вера, – есть твоя драгоценная Риточка, вот пусть она с бабушкой и нянчится.
– Но моя дочь и так живет в Москве, – надменно произнес отец, – а ты нет.
– Ну конечно, пап, напомни мне, какая я эгоистка, лимита. Это ведь у Ритки были английские лагеря и отдых в Египте.
А у меня только бабушкина деревня, старый заросший пруд и алименты, которых хватало на пару походов в кино.
Рита устала от разговора с отцом. Она прекрасно понимала, чего тот добивается. Но не планировала ему уступать.
***
Ее семейная история была похожа на мексиканский сериал.
Отец развелся с мамой еще во время ее беременности. И тут же женился на своей любовнице, которая тоже вынашивала его ребенка.
Как итог – сразу две дочери с разницей в возрасте всего в три месяца.
Маму Веры, Любовь, семья отца всю их совместную жизнь называла лимитчицей – та действительно была приезжей, из Ярославля.
Туда женщина и отправилась рожать после развода.
Отец новорожденную дочь видеть не пожелал. С ним Вера впервые увиделась намного позже.
Алименты правда платил, но копеечные. Когда дочь подросла, мама сама стала отдавать ей эти переводы. Хватало их на самые простые подростковые радости.
А вот бабушка, мать отца, внучку признавала и лет с 5 брала к себе на летние месяцы, давая ее маме хоть небольшую передышку.
Пока Вера отдыхала у Аглаи Михайловны, Любовь успевала то ремонт сделать в комнате дочери, то набрать шабашек, чтобы купить ей желанный компьютер.
Бабушка тоже не скупилась. Когда Вера пошла в школу, та ей и форму купила, и осеннюю красивую курточку в знаменитом столичном детском магазине, и тетрадок с ручками.
Так и повелось. От бабушки летом Вера всегда уезжала с гостинцами. С сестрой Ритой, которая родилась у второй жены отца, она тоже виделась именно в Подмосковье.
Та рассказывала и вовсе какие-то небывалые истории про свои занятия конным спортом, поездки в языковые лагеря и зарубежные вояжи с родителями.
Когда Вера выросла, она поняла, что на алиментах ее папаша явно неплохо сэкономил.
Младшей дочери давалось все. А старшей оставались лишь объедки с барского стола.
Мама работала отделочницей, зарабатывала не так мало, но не слишком регулярно. Да и здоровье бывало подводило. Жили они небогато.
Вера мечтала о том, что отец однажды опомнится и отвезет на море обеих дочерей, но этого не случилось.
Правда, они начали общаться. Впервые встретились лично в ее 14 лет, а сейчас стабильно переписывались и перезванивались пару раз в год, присылали поздравления с праздниками.
В общем, ничего особенного, просто общение далеких друг другу родственников.
С бабушкой Вера общалась плотнее. Иногда ездила к ней на зимние каникулы или в отпуск. Вот и в последний раз была не так давно. Тогда бабуля и рассказала ей один секрет.
– Знаешь, Верочка, может и не совсем честно я поступаю, подбили они меня на это дело, – завела разговор Аглая Михайловна, – ты наверное рассчитываешь, что после моей см.ерти какое-то наследство получишь?
– Нет, бабуль, ни на что я не рассчитываю. И разве папа в этом случае не главный наследник? – Удивилась Вера, – да и зачем мне про это думать, живи долго.
Я ни на что не претендую. Разве что портрет бы твой в рамке забрала. Ты там такая красавица.
– Ох, лиса, – улыбнулась Аглая Михайловна, – тоже мне. Сама этот портрет люблю, дед твой его сделал, когда мы молодые были.
Хочешь, маленькую такую карточку отдам тебе из альбома. Увеличить и сама сможешь.
– Да, давай, – улыбнулась Вера, – а чего ты разговор-то завела? Случилось что?
– Отписала я дом-то, подарила его Риточке, не мой он теперь больше. Уж как меня уговаривали отец твой с женой.
Я же сначала хотела вам обеим его оставить. А они отговорили. Сказали, не наездишься ты сюда из Ярославля своего. И вообще, Риточке нужнее.
Я согласилась, конечно, а теперь жалею. Но изменить ничего не могу. Просто хочу чтоб ты знала, внучка. Не я так решила. Просто нет сил спорить с ними.
Все же сын мой, родная кровь. Да и Рита сейчас беременна, как тут откажешь.
– Ничего бабуль, не переживай, я и не рассчитывала ни на что. Меня мама приучила полагаться на свои силы.
– Да уж, перед матерью твоей я больше всего виновата, – задумчиво сказала Аглая Михайловна, – поддержала тогда сына, отослала ее.
А она взяла да и оказалась со стальным стержнем. А я думала, обычная девчонка-лимитчица, позарилась на москвича.
Тот разговор с бабушкой Вера пересказала маме. Любовь Сергеевна только вздохнула.
К бывшей свекрови теплых чувств она не испытывала. Но и запрещать дочери общение с ней считала неправильным.
А еще через полгода на дне рождения бабушки, той исполнилось 80 лет, Вера встретилась со всей семьей – от отца до Риты, к тому времени родившей сына, Петю.
До этого ей звонил отец с предложением переезда. Но разговор с ним оставил лишь неприятный осадок, не более.
Праздник оставил странное впечатление. Аглая Михайловна правда себя в статусе прабабушки едва ли осознавала.
Ее одолевали старческие болезни. К диабету, от которого сильно ухудшилось зрение и отекали ноги, добавилась деменция.
Бабуля с трудом их всех узнавала и требовала позвать к столу деда.
Когда именинница отправилась спать, отец в очередной раз завел разговор с Верой, используя в качестве группы поддержки жену и младшую дочь.
– Ну чего ты в своем Ярославле торчишь, нечего там сейчас ловить. Вон, не замужем до сих пор, – причитала мачеха, – а могла бы и жениха хорошего найти со столичной пропиской.
– Как вы это сделали? – уточнила Вера, – спасибо, мне и в родном городе хорошо, не такая уж у нас провинция. Четыре часа на поезде, и вот тебе Москва.
– А ты моей жене не хами, – вмешался в разговор отец, – она права. Я так от тебя и внуков не дождусь.
А бабушке тоже помощь не помешает. Утром ей укол сделай, лекарства дай, и до вечера свободна.
Зато до Москвы всего час. Сможешь любую работу найти, и по деньгам лучше. И с графиком каким захочешь.
– Да меня моя жизнь полностью устраивает, – усмехнулась Вера, – зачем переезжать? Наймите бабушке сиделку, да и все.
– Ага, умная выискалась, при двух внучках сиделок оплачивать. Да ты знаешь, сколько они стоят с проживанием?
А для тебя была бы сплошная выгода. И с бабулей жить, опять же, не надо съемную квартиру оплачивать.
Она под боком, родной человек, а ты целый день свободна.
– Так пусть Рита с ней поживут с мужем. Как раз ребенку свежий воздух, сплошные прогулки и никакой загазованной столицы, – предложила Вера.
– Ну уж нет, моя дочь на такое не согласна. Ребенку поликлиника под боком нужна, а свежим воздухом он и в парке подышит, – возмутилась мачеха, – а ты бы лучше подумала, что этот дом после бабушки вам с сестрой достанется.
Неужто хватит совести бросить старушку. Ведь она все детство тебя сюда таскала.
Возилась с внучкой, пока мать твоя нос от нас воротила. А ты ей теперь вот так отплатить решила?
– Послушайте, да хватит ломать комедию, – Вера устала слушать эти речи, – я знаю, что бабушка дом уже переписала на Ритку.
Не нужно мне здесь лапшу на уши вешать. Можно подумать, я хоть на что-то из вашего наследства претендовала.
А вот дурочку из меня делать не смейте! Думаете, если провинциалка, так совсем глупая?
– Откуда же тебе это знать? – удивился отец, – мы и сделку только недавно оформили.
– Бабушка рассказала, – сердито ответила Вера. – Так что, дорогие родственники и наследники, сегодня я сюда приехала только из уважения к имениннице.
А все остальные ваши закидоны терпеть не готова.
Хотите, чтоб за бабушкой был присмотр – нанимайте сиделку. Я себя в этом качестве уж точно не вижу.
– Ну хоть деньгами скинься тогда на присмотр, – влезла в разговор Ритка, – сама же знаешь, у отца долги по бизнесу, до сих пор выплачивает, только пенсия ему и остается, невелики деньги.
А у меня сейчас и вовсе пособие. Живем втроем на зарплату мужа. Нам самим не хватает, лишних денег уж точно нет.
– Ну конечно, а кто там сегодня говорил, что и работа у нас в провинции плохая, и зарплаты маленькие.
А тут сразу нищая дочь-лимитчица стала богатой спонсоршей? Вы бы уж определились.
Нет уж, если я и захочу помогать, то маме своей деньгами, которая меня растила без вашей помощи. И тянула, как могла. А не отщипывала кусочек алиментов от семейного пирога.
– Ну ты и неблагодарная, – взвился отец, – мать моя сколько тебя к себе брала, нянчила, покупала всякого разного, и одежду, и обувь, и книжки с тетрадками.
А ты с ней даже пожить не хочешь.
Вера поняла, что разговоры бесполезны. Ее просто не слышат. Она молча собралась и пошла на станцию.
Сдала билет, купила новый — на ближайший поезд и уехала домой.
Через пару месяцев ее начала донимать по телефону сестра:
– Слушай, Вер, давай забудем старые обиды, – мямлила Ритка, роль просительницы ей явно не нравилась, – я готова тебе половину дома подарить, хочешь?
– Что, совсем все плохо с бабулей? – уточнила Вера.
– Да вообще уж.ас! Сиделки от нее бегут, ни одна не держится, нас она никого не узнает, вещи бросает, один раз вышла голая на улицу, соседи поймали. Приезжай.
– Нет, Рита, я тут уже вряд ли чем-то смогу помочь, – вздохнула Вера, – а вы давайте, сами к бабушке переедьте и следите.
Отец вон с твоей матерью пусть за сиделок побудут. А я к этому всему отношения уже не имею. Не было у нас никогда дружбы, нечего и начинать.
– Я так и знала, что ты откажешься. Зря отец все это затеял. – Буркнула Рита, – еще унижалась тут перед тобой.
Сестра бросила трубку, а Вера задумалась. Неужели люди, которые привыкли ни в грош не ставить своих близких, такими и остаются?
Ответа на этот вопрос она не знала. Но ехать выручать отца и сестру, которым на нее было плевать, Вера тоже не была готова.
Автор: Екатерина Коваленко
