— Да, я не святая! — выкрикивала Виктория. — Да, мне хочется развлекаться! Борис ваш — зануда! Только и умеет, что с чужим ребенком возиться!
— Он ей больше отец, чем ты — мать, — тихо, но твердо ответила Жанна Сергеевна. — Собирай вещи. И вон из моего дома.
— Мама! — в голосе Виктории мелькнула растерянность. — Ты что, серьезно?
Старенький компьютер тихо шуршал, монитор бросал на лицо Жанны Сергеевны голубоватый отсвет.
Она поправила очки для чтения и вчиталась в очередное предложение, губы ее беззвучно шевелились.
— Ну и как это перевести? — пробормотала она. — В этом контексте значит опять что-то новое…
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.
На пороге стояла Галина Петровна — в домашнем халате, с пакетом, из которого выглядывала бутылка кефира.
— Жанночка, я к тебе на минутку, — прощебетала она, проходя в квартиру. — Ты, как всегда, за работой? И когда только отдыхаешь!
Жанна Сергеевна устало потерла переносицу.
— Какой там отдых, Галя. Сама знаешь — то за внучкой присмотреть надо, то перевод срочный. А пенсии нашей… — она махнула рукой.
Галина Петровна понимающе кивнула, устраиваясь на кухне.
— А Виктория твоя что же? Все дома сидит? работать не хочет пойти?
Жанна Сергеевна поморщилась, словно от зубной боли.
— Сидит. Только толку-то? Третий час дня, а она еще в постели валяется. Говорит — голова болит.
— И часто у нее голова болит? — Галина Петровна многозначительно подняла бровь.
— Да как по расписанию! — всплеснула руками Жанна Сергеевна. — Особенно когда Борис просит по дому помочь или с Танечкой позаниматься.
А вот как в кино с подружками — так сразу здорова!
Она замолчала, прислушиваясь к звукам из комнаты дочери. Но там было тихо — только приглушенно бормотал телевизор.
— Знаешь, Галя, — тихо продолжила она, — иногда думаю — может, это я виновата? Избаловала ее в детстве, все прощала.
Вот и выросла… — она запнулась, подбирая слово.
— Эго..исткой? — подсказала Галина Петровна.
— Вот именно.
Помнишь, как она с первым мужем жила? Как Танечку в садик таскала — первую приводила, последнюю забирала.
А теперь… — Жанна Сергеевна покачала головой. — Борис-то золото просто.
С работы придет усталый, а все равно с Таней гуляет, уроки проверяет.
А она…
В прихожей хлопнула входная дверь — вернулась Татьяна из школы.
— Бабуль! — звонко крикнула она. — А мы сегодня с папой на великах кататься пойдем!
— Тише ты, — зашипела Жанна Сергеевна. — Мама отдыхает.
Татьяна скривила губы:
— Она всегда отдыхает.
Вечером, когда Борис вернулся с работы, в квартире витало какое-то странное напряжение.
Он молча поужинал, помог Тане с домашним заданием и ушел в свою комнату.
Жанна Сергеевна заметила, как он то и дело проверяет телефон, хмурится, перечитывает какие-то сообщения.
Около десяти в дверь ее комнаты постучали.
— Жанна Сергеевна, — голос Бориса звучал глухо. — Нам нужно поговорить.
Она впустила зятя, с тревогой вглядываясь в его осунувшееся лицо.
— Вы присядьте, — он протянул ей телефон. — Вот, посмотрите. Мне сегодня прислали.
На экране были фотографии. Виктория в каком-то ресторане, Виктория в машине, Виктория целуется с незнакомым мужчиной. Даты на снимках — за последние две недели.
Жанна Сергеевна медленно опустилась в кресло. Руки ее дрожали.
— Я должен что-то сделать, — тихо сказал Борис. — Но сначала хотел с вами посоветоваться. Все-таки вы ее мать.
— Да, — эхом отозвалась Жанна Сергеевна. — Я ее мать. И я с ней поговорю.
Она посмотрела на зятя — осунувшегося, постаревшего за один вечер. Внутри у нее все сжалось от жалости и гнева.
Жалости к этому хорошему человеку, который так старался создать семью. И гнева на дочь, которая снова все рушила.
— Ложитесь спать, Боря, — мягко сказала она. — Утро вечера мудренее. А я… я завтра с ней поговорю.
Борис кивнул и вышел.
А Жанна Сергеевна еще долго сидела в темноте, глядя в окно и думая о том, как же все пошло не так с ее единственной дочерью.
Утро выдалось хмурое, под стать настроению Жанны Сергеевны. Она не сомкнула глаз всю ночь — воспоминания накатывали волнами, не давая уснуть.
Вот Виктория в подвенечном платье — совсем еще девочка, девятнадцать лет. Рядом Василий — красивый, развязный, уже навеселе.
»Не нравится он мне», — шепнула тогда Галина Петровна.
И оказалась права.
Через год родилась Таня.
Виктория словно не понимала, что делать с ребенком. Подгузники меняла кое-как, кормила наспех.
»Мам, посиди с ней, мы с Васькой на дискотеку», «Мам, возьми ее на выходные, мы на дачу к друзьям».
А потом детский сад — первой приводила, последней забирала.
Жанна Сергеевна поежилась, вспомнив тот звонок среди ночи. Ава..рия. Пьяный Василий за рулем, Виктория рядом.
Дочь тогда чудом выжили.
А через полгода появился Борис — серьезный, надежный. Влюбился в Викторию без памяти, удочерил Таню.
— Мам, у нас кофе есть? — голос дочери вырвал ее из воспоминаний.
Виктория стояла на пороге кухни — заспанная, в шелковом халате.
— Сядь, — тихо сказала Жанна Сергеевна. — Нам надо поговорить.
Дальше все слилось в какой-то кошмарный калейдоскоп. Фотографии. Крик. Злые слова.
— Да, я не святая! — выкрикивала Виктория. — Да, мне хочется развлекаться! Борис ваш — зануда! Только и умеет, что с чужим ребенком возиться!
— Он ей больше отец, чем ты — мать, — тихо, но твердо ответила Жанна Сергеевна. — Собирай вещи. И вон из моего дома.
— Мама! — в голосе Виктории мелькнула растерянность. — Ты что, серьезно?
— Абсолютно. Я не позволю тебе разрушить жизнь моей внучки. Как ты разрушила свою.
На пороге появился Борис — встрепанный, бледный. Видно, слышал их разговор.
— Жанна Сергеевна, может…
— Нет, Боря. Хватит. Пусть уходит.
Виктория метнулась в спальню. Через полчаса она вышла с набитой сумкой. В прихожей столкнулась с Таней, вернувшейся из школы.
— Мам, ты куда? — растерянно спросила девочка.
Виктория даже не обернулась, хлопнула дверью.
Вечером Борис сидел на кухне, сгорбившись над чашкой остывшего чая.
— Наверное, нам лучше съехать, — глухо произнес он. — Найду квартиру…
— Нет! — Жанна Сергеевна схватила его за руку. — Боря, милый, останьтесь. Ты и Таня — вы моя семья. Куда же вы…
Он поднял глаза — покрасневшие, усталые:
— Но как же… Все-таки я…
— Никаких «но», — отрезала она. — Это теперь ваш дом.
В дни перед судом неожиданной поддержкой стала Светлана, дочь Галины Петровны. Она помогала с документами, возилась с Таней, готовила ужины.
Жанна Сергеевна замечала, как теплеет взгляд Бориса, когда Света хлопочет по дому — такая домашняя, спокойная.
Потом были мучительные дни подготовки к суду. Приходили из опеки — немолодая женщина с усталыми глазами долго беседовала с каждым членом семьи.
— Татьяна очень привязана к отчиму, — говорила она потом Жанне Сергеевне. — И к вам тоже. А мать… Знаете, я ведь с ней беседовала уже.
За все время она ни разу не поинтересовалась дочерью.
На суде Виктория появилась с новым ухажером — холеным мужчиной с брезгливой миной на лице. Сидела, закинув ногу на ногу, рассматривала маникюр.
Судья — строгая женщина с проницательным взглядом — изучала документы, задавала вопросы, качала головой.
Судья — грузная женщина в очках, с тяжелым взглядом — листала документы, то и дело постукивая ручкой по столу.
В зале стояла звенящая тишина.
— Значит, вы удочерили ребенка вашей жены от первого брака? — она подняла глаза на Бориса.
— Да, Ваша честь. Сразу после свадьбы.
— И с тех пор полностью обеспечиваете ребенка?
— Да. Школа, репетиторы, спортивная секция…
Виктория демонстративно закатила глаза:
— Подумаешь, нашелся благодетель! У меня новый муж будет не хуже обеспечивать.
Судья смерила ее долгим взглядом:
— А вы, простите, сами не предполагаете этим заниматься? Вы участвуете в жизни дочери? Вам известно расписание ее уроков и адреса секций? Вы знакомы с учителями?
Виктория покраснела.
— Суд, изучив материалы дела и заслушав стороны, — голос судьи звучал размеренно и веско, — постановляет: определить место жительства несовершеннолетней Татьяны с отцом, Борисом Андреевичем.
Взыскать с Виктории Александровны алименты в размере одной четверти заработка…
— Что?! — Виктория вскочила. — Какие алименты? Это он должен платить! У него зарплата… — она осеклась под тяжелым взглядом судьи.
— Сядьте, — холодно произнесла та. — По закону после удочерения Борис Андреевич приобрел все права и обязанности родного отца.
А вот вы, похоже, о своих родительских обязанностях давно забыли.
— Но он же не родной! — взвизгнула Виктория. — Какое право он имеет…
— Право любить и заботиться о ребенке, — отчеканила судья. — И, судя по материалам дела, он им воспользовался сполна. В отличие от вас.
Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Прошел год.
В их квартире снова поселился покой. По утрам Борис отвозит Таню в школу. Вечерами они часто пьют чай со Светланой, которая теперь заходит почти каждый день.
Жанна Сергеевна замечает, как расцветает Таня рядом с ней, как светлеет лицо Бориса.
Виктория иногда звонит — занять денег.
В последний раз пожаловалась, что очередной ухажер выставил ее на улицу.
Жанна Сергеевна дает немного — все-таки дочь. И каждый раз после таких разговоров долго сидит у окна, глядя, как Борис и Света гуляют с Таней во дворе.
Может быть, думает она, счастье — это когда родными становятся не по крови, а по любви.
Автор: Екатерина И.
