– Да что же вы над пожилым человеком измываетесь? Ведь даже за молоком ей сходить некому! А вы ведь молодые, здоровые! И не помогаете совсем.
– Это над кем мы издеваемся? – переспросила невестка удивленно.
– Известно над кем! Над Верой Аркадьевной. И пенсию у нее сын отбирает, а нам приходится подкармливать!
– Вера Аркадьевна, ну вы хоть на пару часов раз в неделю Ромку берите, – крикнула свекрови Надя, – он уже спрашивает, почему вторая бабушка его не любит и видеть не хочет!
– А это все твое воспитание, – парировала свекровь, – могла бы ребенку и соврать что-нибудь. А так у вас выходит, что бабушка виновата, плохая и внука не любит.
– Да что я могу ему соврать, если вы в соседнем доме живете и со своей болонкой рассекаете по три раза на дню прямо у нас под окнами?
Ромка уже не маленький, сам выводы может сделать. Вот он и видит, что бабушке до собачки есть дело, а до него — нет.
– Хотела бы, придумала бы. Я вот сыну своему скажу, что ты мальчишку против меня настраиваешь. И вообще, я миллион раз говорила, что не против общения.
Просто почему я должна его начинать? Пусть сынок твой к бабушке придет, помощь свою предложит, поговорит, как положено.
А он все нос от меня воротит. Весь в мать!
Свекровь повернулась к ней спиной и зашагала прочь, крепко сжимая в руке поводок. На его конце весело семенила болонка Кася – собака вредная, но за хозяйку готовая облаять абсолютного любого.
Дома Надя снова завела разговор с мужем о поведении его матери. Вообще Вера Аркадьевна была женщиной своеобразной, но не противной, до недавнего времени особых проблем невестке она не доставляла.
Вера Аркадьевна просто игнорировала существование супруги сына. В первые годы своей семейной жизни Надя, которая привыкла каждый день созваниваться с мамой по разным поводам и просто болтать, забегать к ней в гости, недоумевала.
Как так можно? Свекровь у себя дома она видела от силы раз в год, хотя жили они в соседних домах. Встретив Надю на улице, Вера Аркадьевна здоровалась и спешила уйти. Надя не обижалась – Вера Аркадьевна и сына своего игнорировала точно так же.
С появлением маленького Ромки ситуация не изменилась. Надина мама, Людмила Борисовна, всегда готова была посидеть с внуком, погулять с ним, часто брала мальчика к себе.
Про вторую бабушку Рома знал только, что она живет рядом и гуляет с собакой в их дворе. Дома у бабушки мальчик никогда не был. Да и на прогулку внука Вера Аркадьевна вести не рвалась— она просто существовала рядом. Иногда бабушка и внук сталкивались на улице.
Надя первые несколько месяцев после свадьбы даже радовалась тому, что свекровь живет рядом. Она рассчитывала, что единственный внук растопит сердце женщины и та сможет, в случае необходимости, выручить ее, посидев с ребенком.
Но ничего не изменилось, маленький Рома свекровь не заинтересовал. Вместо того, чтобы нянчиться с младенцем, та завела себе щенка болонки, и ему посвящала все свое свободное время.
– Кеш, ну надо же с этим что-то делать! Рома опять спрашивает, почему вторая бабушка его не любит, не общается, подарки не дарит. – Надя выжидающе смотрела на мужа.
– Ты с матерью говорила? – устало спросил Иннокентий. – ну вот, сама же понимаешь, что и как. Ну не вышло из нее ни мамы, ни бабушки. Зато болонке своей она вместо всех родственников сразу!
– Да, говорила. Знаешь, она явно намекает, что мной недовольна. Но мы же не видимся почти. Что плохого я ей сделала?
– Просто она такая, Надь. Я уже привык и вы привыкнете. Не нужно тут искать никаких объяснений. Не общайся, и все. Нам и твоей мамы хватает, теща у меня золото, конечно. Ну одна у Ромки нормальная бабушка. Вышло так. И хорошо. Это лучше, чем ни одной.
– Да я все понимаю. Но как это ребенку объяснить? Как донести, что это не он плохой, а просто бабушка такая, со сложным характером?
– Я сам с ним поговорю, – пообещал ей Кеша, – и вообще, постарайся к ней не лезть. Мама – сложный человек, воспитывала меня одна. Я вообще не понял, зачем ей был нужен, могла бы совсем детей не рожать.
Поговорив с мужем Надя немного успокоилась. Возможно это и правда не ее вина, что свекровь такая. Просто человек со сложным характером.
***
Через пару дней Надя встретила на улице соседку по дому. Та решительно подошла к ней и сказала:
– Да что же вы, Соловьевы, над пожилым человеком издеваетесь? Ведь даже за молоком ей сходить некому! И с собакой гулять ходит еле-еле. А вы ведь молодые, здоровые! И не помогаете совсем.
– Это над кем мы издеваемся? – переспросила Надя удивленно.
– Известно над кем! Над Верой Аркадьевной. Уж на что она тихая женщина, как соседка – просто золотая, безотказная. А от вас столько натерпелась!
Как представлю, что мои дети ко мне так относятся, аж жутко делается. И пенсию у нее сын отбирает, нам приходится подкармливать! И в больницу никто не отвезет!
– Вот как? Очень интересно! – протянула Надя, – про пенсию мне ничего не известно. А вот то, что Вера Аркадьевна сама от общения с нами отказывается – факт!
– Так правильно, чего с вами, извергами такими, общаться? Вы ее чуть квартиры не лишили! И муж ее от ваших выкрутасов раньше времени ушел!
– Какой муж? – изумленно уставилась на соседку Надя, – она же замужем вообще никогда не была.
– Ну, может, сожитель, – растерянно пробормотала соседка, – и я..дом крысиным вы ее не тра..вили?
– Да каким я..дом, Господи! Подождите, я Кешу позову. Надо во всем разобраться. И давно Вера Аркадьевна про нас эти байки рассказывает?
– Так всегда рассказывала, – спокойно сказала соседка, – а что, неправда это? То-то я и смотрю вы вроде приличные, положительные.
Ты вон врачом работаешь, людей спасаешь. Неужто бы свекровь без очереди не пристроила на лечение? Но ведь и ее жалко!
Мдаааа, выходит, бабушка-то ваша – фантазерка! Ох, жаль мне тебя, Надя. Она ведь всему дому свои истории плетет.
Ладно я догадалась подойти, а другие ведь просто на слово поверят!
Надя шла домой в ужасе от услышанного. Выходит, все это время ее соседи думали про них с Кешей разные гадости? А свекровь с этого еще и всякие бонусы получала, ее жалели.
Но почему Вера Аркадьевна так легко пожертвовала хорошими отношениями с семьей сына ради выгоды?
Вечером Надя все рассказала мужу. Иннокентий тоже был в шоке от поведения матери. Он вскочил и сказал:
– Я с ней поговорю. Это уже выходит за всякие рамки разумного. Ладно раньше она просто капризничала, а теперь до сплетен скатилась? Нужно во всем разобраться. Может, ты соседку не так поняла?
– Ну иди сам с ней поговори, если хочешь, – ответила Надя мужу, – я, по-моему, все очень правильно поняла. И теперь знаю, почему твоя мама с нами не общается.
Ее легенда про нищую старушку сразу рухнет! Сколько ты ей переводишь на жизнь каждый месяц?
– Ты же знаешь, сорок тысяч, треть зарплаты. У мамы же пенсия не слишком большая.
– Ну вот, а выходит, что ты обираешь бедную женщину и лишаешь ее последних денег!
– Но ведь эта ее легенда не выдержит первой же проверки.
– А кому надо это проверять? Соседи просто верят на слово.
Кеша сердито сверкнул глазами и отправился разбираться с матерью. Дома он ее не застал. Пришлось пройти в квартиру и ждать там.
Удивительно, но на виду не было никаких дорогих подарков, которые они с Надей вручали матери на каждый праздник. Ни дорогой плазмы, купленной для маминых любимых сериалов, ни кофеварки.
Кеша, обойдя всю квартиру, разозлился. Он уже собирался бежать на улицу и там разыскивать, как в замке заворочался ключ.
Вера Аркадьевна вошла в квартиру, вытерла влажной тряпкой лапы собаке, разулась, и только потом заметила сына.
– Ой, а ты чего пришел без звонка? Я не ждала гостей, извини, угостить тебя нечем.
– Да не нужно угощений, мама. У меня один вопрос: нас обокрали? Где плазменная панель, где кофеварка, где ноутбук, который ты просила для работы?
– Ой, знаешь, Кешенька, – заюлила Вера Аркадьевна, – не люблю я эти дорогущие гаджеты. Продала я их. А ноутбук на работе. Но я сейчас всего пару дней в неделю там бываю.
– А еды у тебя нет, потому, что сын изверг и морит мать голодом? Или пенсию отбирает? – орал Кеша.
– Да ну что ты, сынок, – Вера Аркадьевна сделалась подозрительно ласковой, – кто тебе это все наговорил?
Соседи или зм.ею.ка твоя, жена? Так это все оговор. Они это специально придумывают, на квартиру мою зарятся!
– Мам, ты со мной хоть в эти игры не играй, – устало сказал Кеша и сел на диван, – хватило мне в детстве этих баек.
Хорошо хоть Надя не знает. То у меня отец подводник, то летчик, то у нас дедушка был академиком. А на самом деле ты детдомовская, и замужем никогда не была.
– Ну скучно мне жить, – хохотнула Вера Аркадьевна, – а так хоть все развлечение. Соседи вот жалеют, ходят, помощь предлагают.
Про чужих плохих родственников каждый готов слушать. Вот я и пользуюсь этим. А плазма ваша мне правда не нужна, уж больно она большая и громкая. На ноутбуке кино смотреть удобнее. Продала и не жалею.
– Ты опять взялась за свои фокусы. Я же тебе поэтому запретил и с ребенком общаться. Ты же врешь, как дышишь. Сколько раз меня позорила в детстве, не сосчитать!
А сейчас не смей плохое говорить про Надю, я вообще только с ней и ее родными понял, что такое настоящая семья. В которой и праздники, и пироги, и не нужно переезжать с места на место, потому что твое очередное вранье вышло нам боком!
– А вот так сынок, что хочешь, то и делай. А я буду жить как хочу. И плевать мне на твое мнение. И на запреты тоже.
Внука, так и быть, не буду трогать. А вы сами там, как хотите, выкручивайтесь. Скучно мне жить как все. А так все веселье.
Поизображаю нищую соседку с хозяйственным мылом, да и иду на променад, кушать в дорогом кафе, куда с собачкой пускают.
– Ну хорошо, – ответил ей Кеша. – Запомни, больше ты от меня ни одного перевода не получишь. Нравится жить нищей старушкой – живи. Может хоть так жизнь тебя о чем-то заставит задуматься!
Сын вышел, хлопнув дверью, а Вера Аркадьевна села на диван и невесело усмехнулась. Дома Иннокентий все рассказал Наде. И о своем детстве, и о том, что это он запретил матери даже близко подходить к Ромке.
– Понимаешь, она патологическая лгунья. Да она меня в детстве заставляла болезни разные изображать, голодом морила, синяки под глазами рисовала! Страшно подумать, что она с внуком может сделать.
Надя согласилась с мужем. Действительно, некоторых бабушек лучше оставить без общения с внуками.
Ведь неизвестно, что придет в голову внешне безобидной женщине, которой так нравится, когда ее жалеют.
Автор: Екатерина Коваленко
