— Никто от такого не застрахован, — говорила Инна Борисовна своей невестке, — а жить-то все равно надо.
Лена не могла ответить. Пусть без истерики, но она не могла унять слезы.
— Погоревать, конечно, нужно и траур выносить, но на себе крест ставить не стоит. Дима не обиделся бы, если бы ты нашла достойного мужчину и замуж вышла. Деток бы нарожала, и была бы счастлива.
Лена подняла на свекровь заплаканные глаза.
— Не смог он с тобой жизнь прожить и счастливой сделать, но он, я точно знаю, хотел тебе только счастья!
— Не могу, Инна Борисовна, — хриплым шепотом проговорила Лена, — так больно и так пусто.
— Все мы, девочка, через это проходим. Когда-то и я мужа хоронила. Так я скажу, чем раньше ты вернешься к нормальной жизни, тем тебе лучше будет.
— Я даже подумать не могла, что так случится, — ответила Лена, — наверное, я еще не поняла.
— Леночка, я вижу, как сильно ты его любишь, и боль твою вижу. Может быть, это слабое утешение, но ему уже не больно. Ты сама видела, как он страдал в последнее время. А теперь все, его страдания прекратились.
Лена тяжело вздохнула.
— Глупо звучит, но я рада, что Бог его прибрал и освободил тем от боли и страданий. Для него же каждый день был каторгой, каждый вдох через боль. А с ним и мы страдали. А так, он и сам освободился и нас освободил.
Слова успокоения были к месту, но слышать такое от матери, которая только что потеряла сына, было дико.
«А может так лучше? — подумала Лена. – Чтобы одно потрясение смазало другое?»
— Пойду я, Лена, тебе сейчас одной побыть нужно, — сказала Инна Борисовна, — да и мне с моим горем свидетели ни к чему. И, наверное, я уеду. Совсем уеду. Благо, обжиться не успела. Но с неделю еще буду тут. Так ты звони.
Лена проводила свекровь до двери, отстраненно кивнула, а закрыв дверь, присела на стульчик в прихожей.
Одной было оставаться странно и страшно, но идти куда-то или позвать кого-то не было ни сил, ни желания.
***
Лена ощущала себя глубокой старухой, которая прожила полноценную жизнь. Только было ей всего двадцать восемь. Говорят, год за два или за три. А Лена умудрилась прожить жизнь за полтора.
— Всего полтора года, — проговорила она, смотря в стену.
Да, полтора года назад она не была женой, даже любимой женщиной, а просто Леной, которая работала в библиотеке.
Немного романтичной, немного инфантильной, чуточку замкнутой и даже не подозревающей, что жизнь начнет стремительно меняться после визита одной посетительницы.
***
— Девонька, а у вас любовные романы есть? – шепотом спросила немолодая женщина.
— Есть, — с улыбкой ответила Лена, — а почему вы шепчете?
— А вдруг осудят, что взрослая тетка пребывает в розовых иллюзиях, — она покраснела, — а я страсть, как люблю, когда герцоги за служанками бегают! И цветы дарят, и на лошадях катают! А потом женятся! Ух! Красота!
— По секрету скажу, — Лена тоже перешла на шепот, — я тоже люблю, когда так. Только в жизни так не бывает.
— В жизни всякое бывает, — строго ответила посетительница, — и принцы, и кони, и цветы! Попадаются только редко! – и она рассмеялась.
Лена тоже улыбнулась.
Инна Борисовна приходила каждый день и брала по одной книге.
— Вы бы взяли сразу несколько штук, — проговорила Лена, — смысл вам бегать каждый день?
— Нельзя! – ответила с улыбкой женщина. – Сын увидит, смеяться будет! Он у меня парень серьезный, такого чтива не понимает. Я же от него прячусь! Не поверишь, ночью под одеялом с фонариком читаю!
Лена рассмеялась:
— Такой тиран и деспот?
— Нет, он хороший и добрый, просто обстоятельный. Не женится только никак, — Инна Борисовна вздохнула, — ищет ту самую, которая ему предназначена.
— В маму романтик вырос?
— Просто разочаровался в меркантильных барышнях, — сказала женщина, — ты бы ему подошла! Сразу видно, хорошая ты девочка.
Лена смутилась и покраснела.
— А вот я вас познакомлю! – решила Инна Борисовна.
С конфетно-букетным периодом затягивать не стали. И бабочки в животе полетели, и глаза засияли, и птички запели. Как раз, как в любимых романах Инны Борисовны.
Свадьбу сыграли через два месяца после знакомства. Тихо, по-домашнему.
Лена была сиротой, а Дима с Инной Борисовной в их городе людьми были новыми, из-за Диминой работы переехали.
***
Почти год прожили душа в душу. Дима уезжал на несколько дней, а то и недель в командировки. Тем радостнее были его возвращения.
Под крышей Лениной квартиры поселилось самое настоящее счастье. Да продлилось оно недолго. Из командировки Дима вернулся больным.
— В поезде, наверное, просквозило, — проговорил он вечером после приезда, а утром у него начался жар.
Когда температура перевалила за сорок, Лена хотела вызвать скорую, но Дима ей этого сделать не дал:
— Леночка, пожалуйста, — умолял он, — не надо этих бесплатных докторов! Лучше позвони маме, она найдет нормального!
И действительно, Инна Борисовна сразу же явилась с неким Станиславом, который выдворил обеих женщин из комнаты и занялся пациентом.
Столько медицинских терминов Лена не слышала никогда в жизни. Да и сути она не поняла, а Инна Борисовна проговорила только, что плохая болезнь, но надежды она не теряет.
Дима был не только против госпитализации, но еще и сиделку нанять запретил. К себе он подпускал только Станислава с его ассистентами и мать с женой.
— Леночка, ты не волнуйся, я этого доктора знаю, — уверяла Инна Борисовна, — а если учесть, какие деньги ему платятся!
А за их же деньги комнату в квартире превратили в больничную палату самым натуральным образом. Не отличишь.
***
События того кошмарного месяца Лена не смогла бы воссоздать в памяти, сколько бы не пыталась.
Она помнила периодические Димины крики, суету ассистентов Станислава, Инну Борисовну, которая по мере сил заботилась и о сыне и о невестке.
— Леночка, надо кушать! – уговаривала она. – Вот Димочка поправится, он же меня ругать будет, что я о тебе не заботилась!
— Кусок не лезет, — говорила Лена. – Как я могу есть, когда ему так плохо?
— Тебе нужны будут силы, когда он выздоравливать будет!
Она же гнала Лену на работу, чтобы та хоть немного отвлекалась.
И как-то раз, вернувшись с работы, Лена обнаружила квартиру совершенно пустой, а на кухне записка:
«Леночка, дело плохо, мы решили везти Диму в больницу. Как что-то станет понятно, я позвоню».
Еще двое суток, а потом:
— Леночка, его не спасли…
Инна Борисовна пришла сама. Без звонка, без предупреждения. Просто пришла.
— Так старались, — безжизненным голосом говорила она, — меня уверяли, что справятся. Наверное, просто Димочка слишком устал.
Они плакали друг у друга на плече.
— Я договорилась уже насчет похорон, — внезапно сказала Инна Борисовна.
— А можно с ним проститься? – спросила Лена, не ожидая отказа.
— Леночка, лучше не надо, — ответила Инна Борисовна, — хоронить будем в закрытом гр.об.у. Я видела, что с ним стало после реанимационных действий.
Я это в кошмарах до конца жизни видеть буду. Не надо тебе.
Запомни его лучше живым и здоровым! – она всхлипнула. – А отпевание я заказала сразу перед погребением.
***
Пустая квартира, запахи лекарств, шелест полиэтилена, которым была отделана «палата» Димы и пустота. Лена поднялась на ноги и, пошатываясь, пошла в комнату, где спала последний месяц.
Боль не отпускала. Нужно было что-то делать. Сворачивать «палату», убирать Димины вещи, смиряться с жизнью, какой она стала.
Лена опустилась на край дивана и начала выть. В этом вое не было ничего человеческого. Это был звук воплощенной боли, потери и одиночества.
***
Ночь не могла принести ни отдыха, ни успокоения. Лена настраивала себя, чтобы начать убирать, но, только войдя в комнату Димы, выскочила оттуда вся в слезах.
— Потом, — проговорила она, — это мы сделаем чуть-чуть позже.
И так она говорила по отношению ко всему, а в итоге вызвала такси и поехала на кладбище.
Первой мыслью была, что она ошиблась. Или участком, или рядом, или местом. Но лежащий на земле крест, рядом со сложенной оградой, говорил, что именно в эту яму вчера опустили гр.об с тел.ом ее мужа. Ни гр.оба, ни тела…
— Инна Борисовна, — она сразу же позвонила свекрови, — мог.ила Димина раскопана!
— Твою… мать! Зараза! – услышала Лена, а потом обрыв соединения.
Повторный звонок остался без ответа.
Лена опустилась на землю рядом с венками, которыми вчера укрыли земляной холмик, и перебирала вялыми пальцами пластик искусственных цветов.
— Гражданка, пройдемте! – требовательный голос вывел из забытья.
— Моего мужа украли, — проговорила Лена, поднимая глаза.
— По этому поводу я и хочу с вами поговорить, — мужчина предъявил удостоверение, — майор Земляникин, Вадим Александрович. Пройдемте!
***
— Елена Степановна, чтобы пресечь потенциальную истерику, хочу сказать, что человек, которого вы считали мужем – жив. Не совсем здоров, но жив.
Для беседы ее отвели в сторожку на кла.дбище.
— Я что-то ничего не понимаю, — растерянно проговорила Лена.
— Погодин Василий Олегович, которого вы знаете, как Дмитрия, является членом ОПГ. Они давно уже в розыске. Мы их несколько лет ведем, но нужно было взять их всех разом. И мы их взяли.
В глазах Лены стояло непонимание, а Вадим Александрович не торопился объяснять.
— Если вы ждете от меня вопросов, то я просто не знаю, что спросить, — сказала Лена.
Вадим Александрович сжалился и рассказал все сам.
— Жила-была одна женщина, Погодина Вера Аркадьевна, вы ее знаете под именем Инны Борисовны. И был у нее сын. И хотелось им легкой и красивой жизни.
А когда это желание совпало с полным презрением к ценности чужой человеческой жизни, Вера Аркадьевна со своим сыном собрали банду.
По роду деятельности им приходилось много колесить по стране, вливаясь, так сказать, в общество.
Для этих целей они и использовали таких, как вы.
Женились, строили из себя приличных отцов семейства и примерных мужей, совмещая приятное с полезным.
А потом просто исчезали. Или, как в вашем случае, инсценируя см.ерть.
— Так Дима же на самом деле болел, — проговорила Лена.
— Заряд дроби получил Дима от несговорчивой жертвы ограбления. А когда на поправку пошел, банда решила рвать когти.
Вадим Александрович рассказывал и расписывал, где и как подставилась банда, что им удалось взять их всех сразу. Хвастался оперативной смекалкой. Лена его не слушала.
***
Полтора года она прожила в сплошном обмане. И Дима врал, и Инна Борисовна. А Лена только эти полтора года чувствовала, что начала жить. А то, что было до этого, казалось иллюзией.
А вывернулось наизнанку. Жизнь была до, а все это – паутина иллюзий, куда ее поймали, использовали, как прикрытие, а потом просто, порвав душу и сердце, выбросили на помойку.
— Они до конца жизни сядут, — заверил Вадим Александрович, — так что желаю поскорее все это забыть и жить дальше.
— Спасибо, — ответила Лена, — я постараюсь.
Сказать, было просто. А вот сделать?…
Паутина иллюзий
Автор: Захаренко Виталий
