— Сынок, у меня в деревне остался домик от бабушки. Он маленький и неказистый. Про него никто не знает. Он, если я не путаю, вообще самострой. Туда тебе надо! А если ко мне придут, я скажу, что не знаю где ты. Давно, мол, не видела. А там тебя никто не найдет! Там даже адреса нет!
— Мамочка, спаси меня, пожалуйста! – Юра вбежал в кофейню, где работала Валентина.
— Юрочка, Господи, что случилось? – Валентина схватилась за сердце.
Нетвердой походкой он дошел до прилавка и, положив на него руки, чуть не заплакал.
— Мамочка, сам не знаю, как это произошло, руки сами потянулись, а там блестит. А я и не думала даже, а оно вот как получилось…
Он опустил голову на руки и начал вздрагивать.
— Сыночек, миленький, да что случилось? Объясни ты толком!
Поздним утром в кофейне посетителей не было, а так было бы неприятно. Ворвался, причитает, на прилавке рыдает. Так и с работы вылететь можно.
Но для Валентины ее сын был дороже какой-то там работы. Даже если бы кофейня была забита битком, она все равно уделила бы внимание сыну. А отсутствие посетителей, всего лишь избавило от лишних проблем.
Только Юра к маме с проблемами и пришел.
— Это Дианка все виновата! Это она меня в ту квартиру привела!
— В какую квартиру? Ты ходил к ней в гости?
— Да зачем она мне сдалась, чтобы к ней в гости ходить?!
— Так что за квартира, причем тут Диана? И что вообще произошло? – Валентина совсем запуталась в словах сына.
— Ой, мамочка, меня посадят! – и вот тут Юра из себя выдавил слезы.
— Сыночек, маленький мой! Тише-тише! Никто тебя никуда не посадит! Случилось-то что?
Валентина открыла дверку в прилавке и проводила сына в подсобку. Пока она вешала на дверь табличку: «Технический перерыв», Юра умылся и немного успокоился.
— Ты же знаешь, что Дианку беременную недавно мужик бросил? – начал Юра.
— Ну, да, — кивнула Валентина, — но она как-то не сильно по этому поводу страдает. Сказала, что потом все равно будет устанавливать отцовство по суду.
— Это ее дело, но вопрос не в том. Она на него давить начала, что надо для ребенка все покупать. Он послал ее, сказал, что не намерен столько денег вбухивать в личинку размером с фасолину.
— Вот же где… — начала возмущаться Валентина, но Юра ее перебил.
— Мать, ты дослушай! – Юра снова изобразил на лице скорбь. – Короче, начала Дианка искать по объявлениям, кто отдает за шоколадку детские вещи. Ну и нашла там одну, Розу Михайловну. А там вещей – горы. И главное, не ношенные совсем. Дианка сказала той, что все заберет, а сил-то у нее не так, чтобы много. Такси заказала, а таскать меня позвала.
— Так ты помог сестре? – спросила Валентина.
— Конечно, помог, — отмахнулся Юра, — а там, в квартире, я тебе скажу, как в музее! Картины, статуи, мрамор. А у меня как пелена перед глазами.
Валентина слушала внимательно, уже боясь перебить сына, хотя до сих пор не понимала, что произошло.
— Шкатулка там стояла, — Юра опустил глаза вниз, — с драгоценностями. Большая и пыльная. Я так подумал, что ее редко открывают. В общем, не знаю. А когда в такси последний тюк со шмотками закидывал, так эту шкатулку в вещах увидел.
Он шмыгнул носом.
— Мамочка, я не специально! Оно как-то само получилось! Я, получается, украл шкатулку эту. А когда Дианке шмотки в квартиру перетаскал, сел на ступеньках в подъезде, ну, посмотреть. А там золото, бриллианты, жемчуг! Настоящие сокровища!
— Господи! – только и воскликнула Валентина.
— Мама, я честно-честно не хотел. Оно само как-то поучилось. Я шкатулку домой отнес, не выкидывать же? А потом подумал, что исчезновение такого богатства точно заметят! – он судорожно вздохнул. – Мамочка, меня посадят! В тю.рь.му посадят! К ба.нди.там, у.бий.цам! Они меня там надо мной изд.е.вать.ся будут, пока не у.б.ь.ют! Я же отпора не дам!
Валентина была на грани обморока. Все плыло перед глазами.
— Юрочка, а если поехать к той женщине и сказать, что случайно шкатулка упала в вещи, а увидели только дома?
— Ты в своем уме? – Юра вскочил. – Это три дня назад было! Сразу надо было обратно нести! А как такое отнесешь? Я думал продать. Это же огромные деньги. Только меня же все равно посадят!
— А если попытаться объяснить? – пролепетала Валентина.
— Слушать не будут! Мама, там реально много всего. А если прийти, так сразу под белы рученьки!
— Боже мой, а что же делать? – Валентина опустилась на пол, ноги сами подкосились.
— Мамочка, спаси меня, пожалуйста! – Юра опустился перед ней на колени. – Я не хочу в тю.рь.му! Я из нее уже не выйду!
***
До самого вечера они просидели в кофейне. Валентина работала кое-как, а Юра отказывался выходить из подсобки.
— Мама, если меня ищут, то и сюда к тебе придут!
Хорошо, что жили они недалеко. Шли пешком, дворами и постоянно оглядываясь. И только заперев двери на все замки, Юра смог выдохнуть.
— Сынок, надо же что-то делать? – Валентина очень хотела помочь сыну, но в голову не приходило ни одной идеи.
— Мать, а давай Дианке шкатулку подсунем? – предложил Юра.
— Будто она не заметила? – спросила Валентина.
— Нет, будто это она украла. Ну, в смысле, бедствует, приехала за халявными вещами, увидела сокровища и свистнула!
— Юра, это же…
— Подстава! Да, мама! Но ты не думаешь о том, что она беременна. Арестуют ее, она, понятно, отрицать все будет. Следствие придет к решению, что случайно это получилось. А поскольку она беременна, дадут ей условный срок и выпустят. Будет спокойно ребенка рожать и воспитывать. Только еще в полицию ходить – отмечаться.
— Ну, Юра, это как-то, — засомневалась женщина.
— Мать, а ты взвесь на своих весах справедливости! Я сделал, признаю и раскаиваюсь. Только мне условным сроком все равно не отделаться. А ей ее пузо поможет! И квартира, мам!
— А с квартирой что? – не поняла Валентина.
— Так она ж на меня записана! – воскликнул Юра. – Ее на время следствия описать могут, а тебя на улицу, пусть и временно. А если отберут? Ведь могут!
***
А с квартирой странная получилась история, да и с Дианой тоже.
Когда Диана уходила на собственные хлеба, она принципиально выписалась из квартиры.
— Я не хочу быть никому ничем обязанной, — сказала она маме, объясняя свой поступок. – Мне Юра уже предъявляет, что раз я работаю, то должна помогать всем с кем живу. Мама, мне денег не жалко, я заработаю. Для тебя точно не жалко. А вот Юре, ему уже двадцать! Учиться он не хочет, работать тоже. С чего я должна его содержать?
— Так это же брат твой родной, — проговорила Валентина.
— Мама, я не собираюсь перед ним прыгать на задних лапках, как это ты делаешь, — отмахнулась Диана, — да и тебе бы не следовало бы. Ладно, не объясняй. Когда-нибудь стану матерью, может, тогда пойму.
— А я же квартиру на вас двоих отписала, — проговорила Валентина.
— И этого мне не надо, — заявила Диана, — после твоей см.ерт.и я не собираюсь с ним бодаться из-за жилья! Короче так, я не ссорюсь, не ругаюсь, но жить буду сама по себе!
А Валентина отпустив дочь, переписала квартиру на сына. И даже не по завещанию, а сразу дарственную.
— Юрочка, что-то сердце у меня пошаливает. Не дай Бог, ум.ру, а тебе с лишними бумажками возиться!
— Но коммуналку ты сама плати, я в этом не понимаю ничего, — ответил Юра, — да и денег у меня нет.
***
— Надо с Дианочкой поговорить, — сказала Валентина по поводу «подставы», — как бы хуже не вышло!
— Нет, мам! Ни в коем случае! – вскричал Юра. – Она меня сразу сдаст! Сама знаешь, как она меня ненавидит!
— Что ты, Юра, — пролепетала Валентина, — она хорошая девочка. Ты же сам говоришь, что ничего страшного ей не будет. Я думаю, она с радостью согласится выручить брата.
— Мама, — не унимался Юра, — даже если она, как ты говоришь, согласится, так она беременная сейчас. А взбрыкнут у нее гормоны, и ляпнет она не те показания. И все! Хотела помочь, а засадит ненароком! Только втемную!
— Что-то мне эта история не нравится, — проговорила Валентина, держась за сердце, — совсем не нравится.
— А тебе больше понравится, когда тебе с з.оны г.р.об пришлют с моим те.лом? – прокричал Юра. – Ты, наверное, мама, только и мечтаешь от меня избавиться!
— Юра, не говори так, — расплакалась Валентина, — сыночек!
— Короче, позвони ей, в гости напросись. Я тебе в пакет заверну шкатулку. Ты ее там, в шкаф какой-нибудь засунешь и все.
— Хорошо, — сдалась Валентина.
***
На следующий день Валентина отнесла шкатулку, а еще через два ее пригласил следователь на беседу:
— Плохи ваши дела, Валентина Петровна, — сурово проговорил следователь, — сумма похищенного перевалила за отметку «в особо крупных размерах», да и потерпевшая настаивает на формулировке «с особым цинизмом».
— Да, настаиваю! – Валентина обернулась и увидела в углу на стуле женщину в мехах. – Я, по доброте душевной, отдавала вещи внука. Не продавала, замете, а отдавала просто так! А эта девчонка слямзила шкатулку с раритетными ценностями!
— Да она по ошибке, — чуть слышно говорила Валентина, — чисто машинально. Она же беременна.
— Вот еще неизвестно, насколько там она беременна! – фыркнула Роза Михайловна. – Может, она перекупом занимается. Вещи в дар берет, а потом через интернет продает! Знаем мы таких предпринимателей!
— Беременна она, беременна, — проговорил следователь, — наш врач подтвердил. Четвертый месяц.
— Кого вы мамаша воспитали? – продолжала нагнетать Роза Михайловна. – Забеременела вне брака, ходит вещи в дар просит, так еще и ворует!
Валентина сидела красная, но сказать ничего не могла. Ей эта беседа казалась полуночным бредом, постановочным фарсом, но уж никак не реальными событиями.
— Гражданка, — осадил потерпевшую следователь, — вы не в праве давать оценку подозреваемой.
— Я все силы приложу, чтобы ее посадили! – и Роза Михайловна покинула кабинет.
Валентину тоже задерживать не стали.
***
— Юрочка, тебе надо спрятаться! – прокричала Валентина, вбежав в квартиру.
— Зачем? – не понял Юра. – Я тут нормально отсижусь.
— Там эта обворованная женщина, она такая настырная! Давит, как паровоз! Диана может рассказать, что единственным, кроме нее, кто эту шкатулку мог взять – это ты. В себе она уверена, поэтому обвинять будет тебя!
— А она же будет, я знаю! – закивал головой Юра.
— Сынок, у меня в деревне остался домик от бабушки. Он маленький и неказистый. Про него никто не знает. Он, если я не путаю, вообще самострой. Туда тебе надо! А если ко мне придут, я скажу, что не знаю где ты. Давно, мол, не видела. А там тебя никто не найдет! Там даже адреса нет!
— И долго мне там сидеть? – Юра скорчил недовольную гримасу. Не тянуло его в первобытные условия.
— Пока следствие не закончится. Там ба.ба такая, что потребует скорейшего приговора. Тебя, если сразу не найдут, так и искать не станут!
***
Суд, с которым затягивать не стали, стал стр.ашным ударом для Валентины. Какой условный срок? Реальный! Да еще пять лет!
Валентина покидала зал суда, пряча глаза, чтобы не встретиться взглядом с дочерью.
— Боже, что же я наделала? – корила себя Валентина. – Господи! Диана родит, так я хоть ребеночка на воспитание заберу. А Юре придется понять, что он не прав, да и за голову пора браться! Может, хоть так я часть вины искуплю…
А в квартиру попасть не смогла. И так ключ пихала в замочную скважину и эдак, а он не лез.
— И чего тебе тут надо? – нагло спросил Юра, когда открыл дверь.
— Юра, там такой кош.ма.р! Боже-Боже! Пять лет колонии.
— Ну и черт с ней, — сказал он.
— Пусти, я хочу умыться, чаю выпить, — Валентина попыталась пройти в квартиру.
— Женщина, идите отсюда! – сказал со злой улыбкой Юра. – Это моя квартира, а вас я уже выписал! Мне с матерью з.э.чки водиться совестно.
— Юра?
— Топай, говорю! А то полицию вызову! Скажу, что ко мне тут всякие бездомные лезут!
Не помня себя, дошла Валентина до сквера, села на лавочку, и уснула. Когда стемнело, ее разбудила бо.м.жи.ха:
— Чего разлеглась? В обезьянник захотела? Тут патрули ходят. Пошли к нам на теплотрассу.
***
Долгих и страшных пять лет бо.м.жева.ла Валентина с городскими мар.ги.на.лами. Притерлась, сроднилась. А вечером, особо много приняв на грудь, жаловалась, что дочку свою посадила, чтобы сынка, козлика серого, отмазать.
— А сажать-то его надо было!
— Воспитывать надо было! – говорили ей.
***
— Дианочка! Девочка моя! – Валентина потрошила мусорный бак на предмет бутылок и банок, чтобы сдать и увидела свою дочь.
— Мама? – Диана остолбенела. – Что случилось? Юрка и тебя разменял?
— Не важно, — ответила Валентина, грязной перчаткой размазывая слезы по лицу. – Как ты? Как малыш?
Диана грустно улыбнулась:
— М.ер.т.вы.м из меня его вынули на восьмом месяце. З.она – не лучшее место, чтобы ребенка вынашивать…
— Господи, — Валентина повалилась на землю и начала целовать дочери ноги, — прости меня Христа ради! Не знала я, что так получится! Доченька, прости мать твою г.решную!
Диана сглотнула:
— Бог простит, а я такое прощать права не имею! Дай пройти!
Она вырвала ноги из ослабевших рук матери. Матери ли?
Прощать не имею права
Соавтор: Захаренко Виталий
