— Как тебе не стыдно наговаривать на Анжелу? – негодовал Олег по ту сторону экрана.
— Это мне должно быть стыдно? – зло спросила Оля. – А ей не стыдно так себя вести?
— Да как так-то?
— Безобразно, вот как!
— Не делай, пожалуйста, из моей жены монстра!
— Чего тут делать-то – все уже давно готово: монстрила еще та!
— Выбирай выражения! – взвизгнул мужчина. — Я не позволю тебе так отзываться подобным образом о моей жене.
Речь шла об Анжеле Сидоровне, второй жене Олега Павловича. Да, это не зрительная галлюцинация: у красивой дородной дамы с ангельским именем было отчество Сидоровна.
Чем руководствовались родители при выборе имени для дочери, не известно: видимо, чем-то, все-таки, руководствовались — «есть много, друг Горацио, на свете, что неподвластно нашим мудрецам».
Но только существо с воображением дятла могло попытаться сочетать несочетаемое.
Хотя, почему бы и нет? Чем хуже с мозгами, тем лучше работает фантазия.
Есть же Хеймдалль и Фейлунг – оба Евгеньевичи: но там с папой Тепляковым все ясно. На фоне этого, даже Анжела Сидоровна смотрелось неплохо: ведь все познается в сравнении.
Хотя, разумный выход лежал на поверхности: ну, скажите, разве плохо звучит Клавдия Сидоровна? Да и Зинаида тоже!
Если к этому добавить, что дама преподавала русский язык в одном и столичных ВУЗов и к ней часто обращались по имени-отчеству, то станет ясна вся абсурдность ситуации.
Гораздо позже муж расскажет, что у Анжелочки в институте, оказывается, было два прозвища, о который она знала: коза товарища Сидорова и маркиза ангелов, что было весьма логично и употреблялось, в зависимости от ситуации.
Завалила на экзамене – коза! Отпустила с урока пораньше – маркиза!
К даме – а вторая жена была именно дамой – Олег ушел год назад. И не просто ушел, а сочетался с ней законным браком.
Они познакомились на каком-то педагогическом симпозиуме: он тоже преподавал химию в колледже. Их места оказались рядом и оба преподавателя разговорились: сколько же у них было общего!
И оба поняли, что им интересно друг с другом. А потом она – да! – пригласила его к себе в номер – дело происходило в другом городе – исключительно с целью обсудить тему прошлого заседания: у них было, что сказать друг к другу.
Ведь с этой наукой педагогикой вечно творилась всякая …ень: как тут не обсудить! И хороший семьянин Олег Павлович пошел дискутировать по поводу структуры педагогики и ее связи другими науками.
В результате, верный муж пропустил несколько звонков от любящей жены и не позвонил сам: «до того ли, братцы, было!»
Выяснилось, что оба педагога – из одного горда. Поэтому отношения после возвращения продолжились: они обрели друг друга…
И вскоре, пряча глаза, любимый муж и папа сообщил, что полюбил другую и подает на развод.
Видимо, коза товарища Сидорова продемонстрировала нечто необычное, чем не владела двадцатидевятилетняя Олечка, разрывающаяся между работой и двумя детьми: трехлетней Ленкой и семилетним Максом.
А тут – полная красота и раскованность сорокалетней дамы при отсутствии детей: зачем они нужны? Да, Анжела оказалась на семь лет старше их общего мужа.
Любви же покорны любые возрасты. Или возраста? И ошеломленная Оля согласилась на развод: какая разница, если жизнь покатилась под откос.
А хороший папа Олег стал платить алименты и по выходным видеться с детьми. Причем, норовил их затащить к себе домой, к своей новой тете. Зачем?
Похвастаться перед детками? Хотеть, чтобы они подружились? Опять – загадка.
— Идите куда-нибудь погулять! – резонно возражала Оля: хорошее отношение папы к чужой женщине могло вызвать у дочки и сына негативные эмоции и спровоцировать соответствующее поведение. А ей потом — таскай их по психологам!
Но муж с упорством сумасшедшего игнорировал все ее просьбы: идем к Анжеле Сидоровне! Да, почему-то дама хотела, чтобы к ней обращались по имени-отчеству.
Хотя детям было бы проще называть ее тетей Анжелой. Особенно, Ленке, которая еще плохо выговаривала буквы: Си-до-вов-на.
— А ты – дуя! – неожиданной заявила за завтраком Ленка, пытаясь выловить из варенья, которым был полит сырник, вишенку.
— Так нельзя говорить, доченька! Это – очень плохое слово! – сказала Оля.
— Дуя! – радостно повторила улыбающаяся Ленка. И добавила: — Мамуя, дай еще сывник!
»Наверное, в саду нахваталась, — обреченно подумала мама. Но, все же спросила: — Откуда ты знаешь это слово?!
— Анжева сказава. Си-до-вов-на, — по слогам выговорила дочь и торжествующе посмотрела на мать: смотри, как я могу! И добавила: — Ты – дуя! А папа пив из копытца.
— Из какого копытца? – не поняла Ольга. – Макс, ты можешь мне объяснить, что, вообще, происходит?
— Ну, как в сказке, — смущенно сказал Максим. – Помнишь, Иванушка напился из копытца…
Конечно, она помнила: и превратился в козла. Кто же не знал эту замечательную сказочку!
— И что – папа все это позволяет?
— Так она не при нем это говорит.
— А что еще она говорит? – с замиранием сердца спросила мама: сейчас она услышит такое…
— Да я не запомнил, — беззаботно ответил сын. — Просто там было очень много новых слов. Спасибо за сырники, мамуля – очень вкусно!
Оле поплохело: женщина поняла, что там может быть все, что угодно. Макс-то уже довольно большой – ему можно что-то объяснить. А вот очаровательная Ленка сейчас все понесет в детский садик…
И потом объясняй, что это творится не у них дома…
А все стало идти по нарастающей: мамочка, кто такие «бастард» и «кикимора»? Что такое «аборт»? И что означает — «проесть плешь»?
Попытка поговорить с мужем ни к чему не привела: он не хотел снимать свои розовые очки и продолжал смотреть на свою красивую Анжелу, открыв рот – в его присутствии она вела себя, совершенно по-другому!
К тому же, дети могут фантазировать, ты что, не знаешь? Понятное дело: папа ушел к другой тете! Ну, ничего – пусть привыкают!
— Скажи своей ко…зе, чтобы следила за лексиконом! – дождавшись, когда детей не будет дома, Оля позвонила бывшему мужу: она пыталась оставить у них хорошее впечатление о папе, которого они очень любили.
— А что не так у Анжелочки с лексиконом? – удивился Олег Павлович. – Умнейшая и образованнейшая дама – преподает русский в универе! Два высших образования!
— Да хоть двадцать два! Меня Ленка сегодня обозвала ду…ой!
— А при чем Анжела? А ты смотри лучше за детьми – мало ли, чего можно нахвататься в песочнице! И, вообще, ты на что намекаешь?
— Я ни на что не намекаю! Просто пусть она закроет свой по.ган..ый рот или я приду и его зашью!
— И ты предлагаешь моей Анжеле следить за лексиконом? Ты, которая совершенно не выбирает выражений?
И отключился. Что делать – было не понятно.
»Возможно, он, действительно, успел попить из копытца», — подумала Оля.
В одно из воскресений муж, как обычно, увел детей для общения. А женщина затеяла уборку.
Через пару часов раздался звонок в дверь: на пороге рядом с Олегом стоял испуганный Макс и кривящая губы Ленка – на бедре девочки красовалось огромное красное пятно.
— Я обожгвась! – произнесла девочка и зарыдала.
— Ну да: и не смотри на меня так! – недовольно произнес Олег. – Перевернула на себя чашку!
— С чем – с крутым кипятком? – заорала Оля, отбросив правила приличия. — А твоя … не знает, что детям нельзя ставить чашку с кипятком? Ты бы, хоть, объяснил ей, если сорокалетняя тетя-лошадь еще не в курсе!
— Она просто не успела разбавить!
— Поставить на стол кипяток она успела, да? А разбавить – нет? Ни за что не поверю!
Оля понимала, что, пролей дочка кипяток не на голые ножки – она была в шортах – а чуть повыше, дело бы не ограничилось простым покраснением: пока бы сняли одежду, пока то, да се… Да и обожженным оказалось бы совершенно другое место…
— Ты на что это намекаешь? – взвился Олег. – Анжела приличная дама!
— У твоей дамы свои понятия о правилах приличия. Все – больше детей к тебе домой не пущу! Встречайтесь, где хочешь: «во саду ли, в огороде» – но при честном народе! Чтобы были свидетели!
— Не имеешь права: я – отец!
И на этой радужной ноте разговор был закончен: все это время, пока он продолжался, Оля искала подходящее средство от ожогов.
К счастью, все нашлось. И вскоре, успокоенная и напоенная обезболивающим Ленка, с перевязанной ножкой, пила вкусное какао – да, нужной температуры!
В саду возникли вопросы: сейчас с этим было строго. Но Оле удалось все утрясти.
Да, в этот раз обошлось. А что дальше, люди добрые? Ждать пока кипяток прольется на лицо? Конечно же, совершенно нечаянно.
И тогда Оля купила диктофон. Да, такой умный недорогой приборчик. Причем, довольно маленький: он прекрасно уместился в нагрудном кармашке Макса, сверху надежно застегивающемся на клапан.
Умного сына предупредила, чтобы не трогал гаджет и никому про него не рассказывал: дескать, это что-то вроде няни или маячка слежения.
Сейчас было много всяких приспособлений, и мальчик даже ничего не стал расспрашивать.
Вечно радостную Ленку, по понятной причине, посвящать ни во что не стали.
Сначала было не интересно. Все началось, естественно, дома у Анжелы.
Папа с детьми вошли, и тут оказалось, что дома нет хлеба:
— Сбегай, дорогой!
Дорогой убежал. И тут начался словесный поток. Который справедливее было бы назвать словесным по…носом: так много в нем оказалось грязи.
— Ну, что – прискакали, спиногрызы? – изощрялась педагог русского с филологическим образованием.
Своих Бог не дал, так двух чужих у…ков на меня повесил!
Навязались на мою голову,… ! Что смотрите, не узнали? Как же я вас ненавижу!
А что там ваша неделуха делает? Которая даже нормально одевать детей не научилась!
Просто два клошара! А алименты-то папочка ей хорошие платит! Все, наверное, на маникюры свои тратит!
— И на педикювы, Си-до-вов-на! – радостно подхватила Ленка, услышав знакомое слово.
— Вот-вот, даже ты, мелочь блохастая, понимаешь!
Макс молчал. Олю затошнило: все услышанное просто не могло быть правдой — настолько это выглядело ужасно.
— А вот и наш папочка пришел! Ну, что, мойте ручки, мои дорогие, и давайте пить чай!
Дальше слушать было неинтересно: сплошная патока и сюси-пуси.
Оля не стала звонить бывшему мужу и выяснять отношения: чего зря бисер метать – давить надо было фактами, а не эмоциями. Причем, действительно, давить.
Поэтому в следующее воскресенье, когда любящий папа пришел в очередной раз за детьми, женщина дала ему прослушать запись.
— Это что? – упавшим голосом спросил Олег: он прекрасно узнал свою любимую. Но пока еще не хотел верить: может, это его не касается?
— А это преподаватель русского языка с двумя высшими образованиями оттачивает свое умение на наших детях. Тренируется, так сказать. Узнал этот ангельский голосочек, любящий муж?
Олег Павлович был совершенно раздавлен: конечно, же он узнал голос Анжелки! Но только голос – бранные слова совершенно не вязались с имиджем красивой и воспитанной женщины!
Может, монтаж? Не похоже! Но так притворяться…
Неужели его любимая оказалась совершенно не тем? Он ей восхищался, бесконечно доверял, а она – просто дья.вольское от.род.ье! Да, по-иному не скажешь: так издеваться над двумя малолетними детьми может только ис.чад.ие а да.
Причем, детьми любимого человека, как она всегда говорила. И где все время были его глаза? Ведь Олечка сто раз намекала, что происходит что-то нехорошее! А он не верил!
Но какой же коварной оказалась эта Анжела! Да, мало ее по.роли в детстве: оплошали Вы, товарищ Сидоров!
— Ну, что, прослушал радиопостановку? – с издевкой спросила Оля. – Все ясно или на бис повторить? А теперь иди – поаплодируй исполнительнице главной роли: заждался тебя, наверное, твой ангелочек!
На бывшего мужа было страшно смотреть: его обуревала смесь чувств. Тут было и страшное разочарование, и обида, и досада, и, конечно же, стыд: как мог он, в общем-то, неглупый мужик, так вляпаться и выбрать в спутницы жизни ЭТО?
А бывшая жена добавила:
— Да, возьми запись – это твой экземпляр! Я себе сделала копию – мало, ли…
Олег ушел, даже не поцеловав детей на прощанье, как делал всегда.
Надо ли говорить, что было потом! Оказалось, что он совсем не знал свою красавицу жену Анжелу Сидоровну и ее возможности!
Да, и конечно же, способности в великом и могучем русском языке!
А еще ему открыли глаза на его самого: и про копытце тут тоже было! А еще там было много разных слов, которые не употребляют в разговоре приличные люди: и на М, и на Б, и на П. И даже нелестное упоминание его старенькой матери.
Все это явно выходило за рамки приличия, которые у знатока русского оказались раздвинуты до безобразия — как ноги у известной балерины.
И, ведь, об этом его все время предупреждала Олечка!
Их развели, и Олег сделал попытку вернуться к первой жене.
— Прости, если сможешь!
— Не смогу, прости.
— Но у нас дети!
— Год назад у нас тоже были дети. Но это тебя, почему-то, не остановило!
— Я был д… !
— Осознание – путь к исправлению. Я очень рада, что ты поумнел. Будешь теперь жить умным, но без меня. А что – очень не хочется идти к маме?
Бывшая свекровь была властной женщиной, контролирующей каждый шаг сына. С которой, кстати, у Оли сложились очень неплохие отношения. И которая неожиданно встала на сторону первой невестки.
А идти мужу, кроме, как к маме, было некуда.
— Не хочется, — честно признался Олег.
— А придется, дружок! Дети, попрощайтесь с папочкой – он уже уходит, — крикнула Оля в глубину квартиры.
И тут выбежавшая Ленка неожиданно и, как бы не к месту, сказала: А мамоська – не дуя!
Да, действительно, устами младенца…
Автор: Ольга Ольгина
