— Все так живут! Терпи, Анька! Вот батя его, тоже по молодости кулаками махал, а опосля успокоился.
Сама не лезь на рожон и не спорь. Ну выпил чутка лишнего, а ты помалкивай. Детей-то одна как поднимать будешь? – утешала Дарья жену своего сыночка.
Анна сидела за столом в гостиной, отвернувшись к окну, подперев рукой подбородок и прикрывая пальцами под глазом еле заметный синяк.
Разговаривать со свекровью ей совсем не хотелось, да и она всегда выгораживала сына, понятное дело – Анна-то ей никто. Главное Димка пристроен: накормлен, обстиран.
— А ты терпи! Все так живут! – повторяла свекровь, как заезженная пластинка. – Ладно, я пойду. Пусть внучки ко мне сегодня ночевать приходят.
А ты поласковее с мужем. Гонор свой не показывай.
Да только Анна давно усвоила: говори — не говори, — муженёк всё равно, если пришёл навеселе, прицепится.
Заступиться некому за Аню. Мать в соседней деревне живёт. Отношения у них никогда не были тёплыми.
Неловко жаловаться — сама себе суженого выбирала.
Заикнулась как-то, а мать дала понять, свои проблемы — сама решай. У неё кроме Анны ещё две дочери.
— Чего уставилась? – заявился Димка к ночи и с порога окрысился на молчаливый укор, замеченный во взгляде супруги. – Собирай на стол! Видишь – не один пришёл!
Женщина без слов прошла в сени и начала разогревать давно остывший ужин, а Димка с другом — в гостиную.
Михаил не так давно приехал в деревню, его прикомандировали.
Он, как и Дмитрий любил горькую, — вот и на фоне общего интереса они быстро скорешились.
Они что-то бурно обсуждали и смеялись. У Ани всё клокотало внутри от возмущения, которое она старалась не показывать, так как муж, ещё не успев войти, придрался к взгляду.
А если сказать ему хоть слово поперёк, то он непременно, не стесняясь гостя, кинется на неё, чтобы показать, — кто хозяин в доме.
— Сядь с нами! – командным тоном рявкнул Дмитрий и, схватив за руку супругу, которая принесла тарелки с едой, и с силой усадил на табуретку рядом с собой.
Собутыльник мужа, Мишка, запел соловьём, с интересом посматривая на Анну.
Димка подметил, что дружок его уж слишком стал распинаться в присутствии чужой жены.
— Красивая у тебя супруга, повезло. – легонько похлопал Мишка по коленке хозяйку.
У Димки глаза на лоб полезли.
— Ты чего к моей бабе прицепился? – с размаху хлопнул он ладонью по столу, так что подпрыгнула посуда.
Анна вскочила из-за стола и выбежала в сени.
— Ты чего? Мы ж с тобой как братья, Димка. Да я за тебя любого на лоскуты распущу. Слово мужика.
— Смотри у меня! Ежели замечу чего, голову снесу обоим! Ясно! А сейчас иди уже к себе на хату…
Вскоре заплетающейся походкой Михаил ушёл, а Димка продолжал сидеть за столом, низко склонив голову к груди. От большого количества спиртного его тянуло в сон.
— Анька, ку_рва! Где ты? Быстро иди сюда.
Анна не отзывалась и не спешила на зов. Димка вдруг вспомнил, как дружок его поедал глазами Аньку.
Воспалённое сознание рисовало непристойные картинки, от чего мужик сжал кулаки и стиснул зубы. Сам себе напридумывал и сам в это же уверовал.
— Признавайся, что у вас было?! – Димка добрался до дальней комнаты, где Аня надеялась пересидеть, пока муженёк не уснёт. – А я и думаю, что он всё к нам в дом напрашивается.
— Да как ты мог такое подумать…
Анна не успела договорить, как ревнивец схватил её за волосы и вытащил в сени…
Никогда прежде Димка «не воспитывал» супругу с такой яростью и остервенением.
Анна лишилась чувств.
Пришла в себя она на холодном полу в сенях. Всё тело ломило. Муженька было не видно.
Она туго соображала, в помутневшем от бо_ли рассудке появилось желание раз и навсегда прекратить все стра_дания.
В приоткрытую в избу дверь слышался храп её мучителя.
Анна медленно направилась к выходу, голова трещала, а на губах засохла кро_вь.
Ноги сами принесли её на речку, что текла под горкой.
Анна знала, где самое глубокое место, облюбленное деревенскими мальчишками, которые забавы ради летом частенько ныряли в воду с небольшого мостика. Там обрыв, метра три, может и больше.
»А на дне тишина и покой, и конец мучениям» – мелькнула мысль у женщины, стоявшей на мостке.
— Что ты?! – словно кто-то услышав её мысли, возмутился.
Аня обернулась. На берегу сидел старичок. Она его хорошо рассмотрела.
Но в состоянии отчаяния даже не задумалась: как она прошла мимо и не заметила его, и что он делает поздно ночью на речке, — не нырять же он пришёл.
— Тишина и покой? – вопрошал старик. – А дети как? Детей на пьяницу оставишь? А ты подумала, что с ними будет?
Несколько секунд, и Анна пришла в себя, стоя у воды, поблёскивающей в свете луны.
Она посмотрела на речку и ещё раз обернулась, чтобы посмотреть на старичка… но его уже не было. Он словно растворился…
Анна уверенно шла домой.
— Все так живут! – будто передразнивая, повторила она излюбленную фразу свекрови. – А я не как все! Не как все!
Она почувствовала огромную внутреннюю силу, уверенность в себе после слов старичка на берегу.
Что это было: видение или игра разума на критическую ситуацию? Анна не знала, но была уверена – больше она не позволит Димке издеваться над собой…
Очухался Димка от тяжёлых пощёчин. Анна вцепилась как коршун ему в глотку левой рукой. В правой она крепко держала топор.
— Ещё раз тронешь меня и не проснёшься! Понял?! – шипела она в лицо обидчику.
От неожиданности он чуть штаны не намочил. Это была уже не та Анька, которую он мог лупасить.
Освободившись от хватки супруги, Димка быстро ретировался.
— Вон! – кричала ему в след Аня. – Чтоб ноги твоей больше здесь не было!
Свекровь предпринимала несколько раз попытки наладить семейное счастье сына, но невестка и ей показала, где выход.
Больше в ней не было страха. Больше никто и никогда не посмеет поднять на неё руку. И ей плевать кто и как там живёт. Аня знает, как хочет жить она.
