— Почему ты задержался?
— Мы с Марьей Ефимовной готовили отчет.
— Она красивая?
— В общем, ничего.
— А фото ее у тебя есть?
Юрка тыкал пальцами, добиваясь появления нужной информации, и поворачивал телефон экраном к жене.
Алина обожала своего мужа. Она любила его, уважала, боготворила, ревновала и слушала, открыв рот.
Это очень приятно, когда тебя слушают, открыв рот. Но только – один день. А потом хочется произнести: Закрой рот, дура, я все сказал! — Так говорил один известный эстрадный артист.
Юрка был очень здравомыслящим и разумным молодым человеком. Он правильно оценивал ситуацию, не умалял свои способности, но и не обольщался относительно их: да, я не глуп и не дурен собой, как говорили раньше. Но совершенно излишне слушать меня, открыв рот.
Хотя и должен был признать, что подобное поведение жены ему, несомненно, льстило. Да и ревность была приятна: ревнует, значит, любит.
Но только ревность в разумных пределах. А последнее время она уже стала выходить из общепринятых рамок и понемногу приближалась к патологической или маниакальной: есть и такой диагноз. Иначе называемый синдромом Отелло: молился ли ты на ночь, Юрий Васильевич?
Алине везде мерещилась из.мена, и она просто изводила мужа подозрениями.
— Почему твой шарф пахнет чужими духами?
— Висел, наверное, на вешалке рядом с чьим-нибудь пальто!
— Сознайся, может ты, мне, все-таки, изменяешь?
— Алиночка, ты же считаешь меня умным! Так неужели ты думаешь, что я не соображу подарить своей любовнице те же самые духи, что любишь ты, чтобы вы пахли одинаково? То-то же!
У жены наступало небольшое облегчение, но оно было, как правило, кратковременным: умом она все понимала, а вот сердце продолжало болеть.
— Почему ты задержался?
— Мы с Марьей Ефимовной готовили отчет.
— Она красивая?
— В общем, ничего.
— А фото ее у тебя есть?
Юрка тыкал пальцами, добиваясь появления нужной информации, и поворачивал телефон экраном к жене.
— Но это же какая-то бабушка!
— Да, ей шестьдесят один год: это наш главный бухгалтер – теща босса. Поэтому ее еще не выгнали, как всех остальных пенсионеров. Но ее зовут Марья Ефимовна и она, по-моему, еще сохранила остатки былой красоты.
Да, муж был прав: бабушки тоже могут быть красивыми! И эти два понятия совсем не являются взаимоисключающими.
Но снижение подозрительности и тревожности не наступало. А воображение рисовало уж.асные картины: как эти мерз.кие коллеги-тетки – коллектив был, преимущественно женским – будто бы невзначай прижимаются к любимому мужу.
А о корпоративах и говорить нечего – это была для Алины просто мука: она все время ждала, что Юрка вернется домой не сразу после вечеринки, а пойдет с понравившейся дамой к ней домой. Но муж всегда возвращался не поздно и совершенно трезвый.
В психиатрии это называется синдромом ожидания: она все время находилась на низком старте, чтобы начать действовать. Как, пока было неизвестно: все будет ясно по ситуации.
А она развивалась по нарастающей. Возможно, следовало бы уже обратиться к специалисту: хотя бы к психотерапевту или психологу, которых сейчас было великое множество.
Но это означало бы то, что проблема не только существует, но уже переходит в серьезную фазу и требует принятия незамедлительных мер. А это, зачастую, очень трудно сделать. Поэтому, пока все шло, как шло.
Они с будущим мужем познакомились на Дне рождения у школьной подруги: Иркин молодой человек привел своего друга. К тому времени все уже учились в институтах.
В школе девушка вниманием одноклассников не пользовалась: угловатая и худенькая, с короткой немодной стрижкой, она считалась гадким утенком. И поэтому, при общении с ней, о бабочках в животе у противоположного пола мыслей не возникало.
А в выпускных классах интересовало исключительно это. И не только: уже можно было придумать кое-что поинтереснее.
Все это шло, как бы, параллельно с Алиной — ее кавалеры тоже пока не интересовали: душа и плоть девушки еще спали.
Но в институте она решила немного изменить, точнее, подкорректировать свой подростковый имидж и отрастила волосы – а они у нее были шикарными.
Потом наела бока – до этого Алинка избегала мучного. Это оказалось очень легко: в доме, благодаря бабушке, всегда было полно вкусной выпечки.
В результате выяснилось, что она — довольно интересная девушка! Плюсом к этому были свои сплошные белые зубы и такие же чистые склеры глаз: и Алина стала считаться просто очаровательной.
Но институтские кавалеры, опять же, девушку не привлекали. А Юрка сразу ей понравился. Во-первых, он был старше ее на семь лет. А еще от него исходило спокойствие и уверенность, которых ей всегда не хватало.
Молодой мужчина тоже обратил внимание на девушку, и они протанцевали весь вечер: с Юркой Алина неожиданно почувствовала себя легко и спокойно. Вот уж кто, действительно, будет надежной опорой и обеспечит уверенность в завтрашнем дне!
Они стали встречаться, и симпатия постепенно переросла в любовь. Что было совершенно естественно: оба были молоды, привлекательны внешне.
Семейная жизнь после заключения брака оказалась очень приятной. Но вскоре жена поняла, что ревнует мужа.
Это случилось впервые и сильно поразило: до этого Алина никого так сильно не ревновала, но и не любила.
Ревность просто разъедала девушку изнутри. Мешала работать, отдыхать, готовить, спать – мешала жить.
Ревность – такое же сильное чувство, как и любовь, только со знаком минус. И если любовь может быть конструктивной, то ревность – исключительно разрушающее чувство, которое способно принести вред не только тому, на кого направлено, но и самому ревнующему.
Она часто звонила мужу на работу — по поводу и без: и он ни разу не послал жену, как сделали бы многие. Хотя его это, действительно, отвлекало его от дел.
Алинка шарила в телефоне мужа, когда тот принимал душ. Тщательно обнюхивала одежду и искала на ней чужие волосы. И, хотя ничего не находила, долгожданное спокойствие не наступало.
А потом сработал второй закон материалистической диалектики, и количество перешло в качество: все стало отражаться на Алининой физиономии – на ней появилось страдальческое выражение.
Как гласит мудрая восточная пословица, умная голова никогда не даст прочитать мысли по своему лицу. Выходило, что девушка не такая уж и умная: даже «держать лицо» не в состоянии. Это уже было заметно невооруженным глазом и причиняло Алине новые страдания.
А все происходящее постепенно стало напрягать и любящего, терпеливого мужа — ведь капля камень до̀лбит.
Ведь если человеку каждый день говорить, что он сви.нья, то он захрюкает. И произошло то, что должно было произойти.
То ли у мужа элементарно отказали нервы: что он – не люди? То ли произошло то, что называется визуализаций мыслей. Но все плохое материализовалось, и Юра, наконец-то, из.менил Алине.
Хотя слово наконец здесь, вряд ли, уместно.
Все произошло, как себе представляла жена: он не пришел вовремя с очередного корпоратива. А вернулся под утро нетрезвым и в одном носке: короче, накаркала! По-другому не скажешь.
Ему уже давно симпатизировала одна из коллег. И тут выпитое шампанское неожиданно ударило обоим в голову. И они пошли в какую-то кладовку, набитую ведрами… А потом оба организма неожиданно потребовали «продолжения банкета».
И тогда дама, заговорщицки улыбаясь, предложила словами из какого-то фильма:
— А давайте, сбежим отсюда?
И они сбежали.
А дома у женщины, увеличив градус выпитого – дама оказалась запасливой – занялись тем, чего требовал один из основных инстинктов любого живого организма.
После чего утомившийся от возлияний кавалер заснул. А проснувшись, потихоньку сбежал…
Наутро был выходной день. Юрка встал поздно, выглядел, как побитый пес, в глаза жене не смотрел. Но все было и так ясно.
Обоим было очень плохо: мужу от похмелья и изм.ены. Жене – от бессонной ночи и адюльтера мужа.
— Я тебе изменил, — буднично произнес Юрка за поздним кофе.
— Я знаю, — тускло ответила девушка. Она очень часто рисовала в своем воображении, как это произойдет, но теперь совершенно не знала, как поступить.
Почему-то, кроме вакуума в душе она ничего не чувствовала.
Будто ее душу опустошили до самого дна, и сейчас по нему карябали железной ложкой, соскребая остатки.
— Хочешь, я уйду? – предложил муж.
— Куда?
— Куда-нибудь.
Интересно, куда? Квартира принадлежала Юрке и была приобретена им еще до женитьбы. И до нее дошло: а, ведь, он, действительно, может уйти! А как же она будет жить без него? Без самого родного человека?
И она горько и беззвучно заплакала, что означало: так тебе и надо…
А Юрка подошел и уткнулся ей в плечо.
— Я понимаю, что ты не сможешь меня простить, — виновато произнес муж. – Но, если, все-таки, сможешь – прости: я же люблю одну только тебя.
— А я знаю! – тихо ответила Алина и добавила: И ты меня прости.
— А тебя-то за что? – удивился мужчина.
— За все.
И они помирились. Кто-то сочтет это глупостью, кто-то одобрит – сколько голов, столько и умов. Но это было их обоюдное решение, которое в тот момент они сочли единственно правильным.
Тут хочется написать, что они стали продолжать жить, как раньше, но это будет совершенной неправдой: ведь в воды одной реки нельзя войти дважды – все течет и изменяется.
Поэтому, они стали жить чуточку по-другому. И немножко, как раньше.
Для начала, Юрка написал заявление об уходе. Дело в том, что дама разлучница стала постоянно попадаться ему на глаза, как бы, всем своим поведением намекая: А не хлопнуть ли нам снова по рюмашке со всеми вытекающими отсюда последствиями?
Но он смотрел в сторону и предпочитал отмалчиваться. А потом и вовсе решил уволиться: коль пропала голова, прощай и шапка!
Но тут к ним на работу устроился перспективный, симпатичный и одинокий «брутал». И внимание женщины переключилось на него. Поэтому, необходимость в уходе с хорошей должности отпала. А Юрий Васильевич перевелся в другой отдел: мало ли…
Потом они пошли к психологу. И умный и опытный дядька проработал эту иррациональную ревность, существующую, в основном, в воображении Алины: один раз изм.ены – не в счет! И оказалось, что всему виной ее комплексы и страхи.
Психолог посоветовал перенаправить вектор страха на другое: на боязнь разрушить хорошие отношения и потерять мужа.
А потом Алина, по его же рекомендации, устроилась на работу: учеба была закончена, и она пока сидела дома. И, естественно, все время «пилила опилки», перемалывая в мозгу всякие глупости.
И всем стало гораздо легче. А спустя год тест показал две полоски: на УЗИ выяснилось, что у них будет девочка! И эта доминанта заняла все мысли будущей мамы, окончательно вытеснив остальную ерунду. И почему они не сделали этого раньше?
Близился Новый год – уже была наряжена елка. Алина дремала, полулежа в кресле: на последних месяцах беременности это считается самым удобным положением. Вдруг под сердцем тихонько толкнулось — там находились ножки плода: у него было нормальное головное предлежание.
— Ну что, зайка, нам с тобой пора кушать? – спросила будущая мама у своего живота: близилось время ужина.
— А где, кстати, Юрка? – мелькнула у Алины мысль. – Он уже десять минут, как должен быть дома.
Но женщина не стала звонить мужу: время сумасшедшего трезвона осталось в прошлом. Поэтому, написала только краткое СМС: «?»
Это означало: «Где ты? Мы тебя ждем!»
Юрка был парень не промах и ответил соответственно: «!»
Что расшифровывалось, как «Уже еду – скоро буду»!
Ведь, когда любишь кого-нибудь, можно вполне обойтись без слов: а Алина и ее муж очень любили друг друга. И об этом следовало обязательно помнить.
А крохотная девочка, в унисон с мыслями мамы, опять тихонько толкнулась в своем уютном убежище и ударила ее своей ножкой, как бы полностью с этим соглашаясь.
И это означало следующее: Верной дорогой идете, товарищи! Да и мыслите тоже в нужном направлении. — Кажется, так говаривал в свое время дедушка Ленин.
А с вождями, даже бывшими, спорить не следует. Однозначно!
