— Ну, пора тебе становиться самостоятельной. Мы с отцом тебе больше ничего не должны.
— Подожди, мам. — опешила Соня. — Куда я съеду? Я только поступила в институт, мне ещё учиться 5 лет. Где я всё это время буду жить?
Соня не считала себя в чем-то обязанной родителям. Родилась она во вполне обеспеченной семье: отец всю жизнь работал в торговле, имел нужные связи во время торгового дефицита ещё во времена Советского Союза.
Мать ему во всем помогала, была правой рукой и основным генератором идей. Все заработанные деньги терпеливо откладывались.
Антонина Алексеевна считала, что богатство демонстрировать никому нельзя, иначе проблем потом не оберешься.
Старшие братья Сони ещё застали немного роскоши. Мальчишкам очень редко, но от отца всё же перепадали качественные вещи и заграничные сладости.
А Соня же родилась в середине девяностых. Незадолго до этого семья, как и множество других российских граждан, пережила огромную трагедию — деньги, которые Алексеевна бережно складывала в кубышку, мгновенно обесценились, превратились в никому не нужные бумажки.
Родители Софии придерживались мнения, что дети всего в жизни должны добиваться сами:
— Вот нам, например, никто не помогал. И ничего — сами смогли в люди выбиться.
Вот и вы выберитесь, берите в этом плане с нас пример. Учитесь, получайте образование, устраивайтесь на работу. Мы с отцом вам не помощники — денег нет, даже учёбу вам оплатить не имеем возможности.
Самый старший брат Сони Николай стал лётчиком. Зарабатывал мужчина отлично, его семья ни в чём не нуждалась.
Именно Коля взял под своим покровительство младшую сестрёнку, пока та училась в институте — снимал для неё квартиру, помогал с питанием.
Соня у брата на шее тоже не сидела, подрабатывала, где могла, за деньги писала однокурсникам рефераты, мыла полы в кафе и присматривала за пожилой соседкой по её просьбе.
Средний брат Валера ударился в бизнес и старательно шёл к успеху.
На родителей Соня была обижена — ни мать, ни отец ни разу дочери не дали ни рубля.
Сразу же после окончания школы, Антонина Алексеевна дочери объявила:
— Ну, пора тебе становиться самостоятельной. Мы с отцом тебе больше ничего не должны. 18 лет тебе исполнилось — пришло время, поэтому, дорогая дочь, собирай свои вещи и съезжай.
— Подожди, мам. — опешила Соня. — Куда я съеду? Я только поступила в институт, мне ещё учиться 5 лет. Где я всё это время буду жить?
— Это я не знаю. — категорично замотала головой Антонина Алексеевна. — В общежитие иди.
— Мам, места в общежитии дают только иногородним, меня туда не пустят. Можно я, пожалуйста, дома останусь хотя бы на год.
Как первый курс закончу, устрою сразу куда-нибудь на работу, денег подкоплю и съеду.
— Нет, так дело не пойдёт. Это ещё целый год нам тебя кормить. У нас, Соня, ты пойми правильно, с отцом лишних денег нет — сами только и живём благодаря деньгам, которые со сдачи двух квартир получаем. Так бы ноги давно протянули.
— Мам, а может быть, ты меня в одну пустишь? — попросила Соня. — В маленькую, в однокомнатную?
— Соня, ты что, хочешь нас с отцом заработка лишить? Или ты будешь как квартирантка мне деньги за проживание каждый месяц платить? Если так, то я согласна.
Соня ушла и с того самого времени родителей из жизни своей вычеркнула.
Впрочем, мать объявилась недавно — женщина пришла на работу к Софии и потребовала от неё помощи:
— София Григорьевна, к вам пришли! — в кабинет заглянула секретарь. — Какая-то пожилая женщина очень рвётся с вами поговорить. Какой-то личный вопрос у неё.
— Все ко мне приходят с чем-то личным. — пробормотала София. — Пригласи посетительницу, пусть войдёт.
Когда Соня подняла глаза и увидела мать, то растерялась, ведь с родительницей она не виделась лет 15, если не больше.
— Начальницей стала, значит… — ехидно протянула Антонина Алексеевна. — Надо же, никогда бы не подумала, что в тебе есть упорство.
Что сидишь? Мать даже не обнимешь? Смотришь, не шевелишься.
— Здравствуй. — холодно поздоровалась Соня с матерью. — Чем обязана? Как ты меня вообще нашла?
— Общие знакомые, слава Богу, имеются. Они мне твоё место работы подсказали. Я, Соня, к тебе за помощью пришла.
— Говори, я тебя слушаю.
Антонина Алексеевна откашлялась и, в упор глядя на дочь, завела:
— Времена для нас с отцом сейчас очень трудные. Ты, наверное, не в курсе, но Григорий тяжело болен — с ногами у него уже несколько лет большие проблемы, не ходит практически.
Лекарство, которое твой отец вынужден принимать ежедневно, стоит недешево, а одной упаковки хватает ровно на 21 день.
Сама понимаешь, каждые 3 недели приходится снова покупать препарат. Я хочу, Соня, чтобы ты помогла мне с этим.
— И сколько стоит лекарство? — Поинтересовалась Соня.
— Почти 7 тысяч рублей.
Соня призадумалась. С одной стороны, она идти на поводу у матери не обязана. долг ведь платежом красен, как говорится — мать много лет назад абсолютно не заботила её, Сонина судьба.
А еще она выгнала родную дочь сразу же, как только ей исполнилось 18. Но воспитание и внутренний голос не позволяли Соне — ей матери отказать было почему-то совестно.
— То есть ты просишь меня покупать отцу лекарства? Я правильно поняла?
— Да хотя бы их. Хотя и от помощи дополнительной от тебя мы тоже не откажемся.
Сама знаешь, как сейчас сложно жить — нужны продукты еще, да и мне тоже кое-какие лекарства требуются.
— Ну скажи мне, пожалуйста, название аптеки, в который продаётся этот препарат. Я буду каждые 3 недели лекарство покупать и вам передавать с курьером. Если у тебя всё, то до свидания. Извини, мне нужно работать.
Антонина Алексеевна ничего не сказала и даже не поблагодарила дочь за предложенный вариант помощи. Из кабинета дочери мать вышла молча.
Соня честно выполняла обещания — сама она ездить к родителям категорически не хотела, поэтому просто отправляла нужный препарат с курьером.
Матери она позвонила всего однажды, спросить, всё ли довезли в целости и сохранности.
— Ты бы приехала бы, хоть с отцом повидалась. — укоряла дочь. Антонина Алексеевна. — Ладно, ты на меня не пойми какую обиду держишь. Отец-то перед тобой чем виноват?
Соня не поехала. Обида на мать и отца сидела в женщине слишком глубоко, поэтому родителей она видеть не хотела.
Антонина Алексеевна перезвонила сама через несколько дней.
— Купи папе путёвку в санаторий! — приказным тоном велела Соне родительница. — Врач сказал, что отцу твоему отдых на курорте жизненно необходим.
— Мне интересно, а от чего вы устаёте? — спросила Соня. — Ты так вообще за всю жизнь не перетрудилась, дома сидела постоянно и не работала.
— Я вас воспитывала! — крикнула в трубку Антонина Алексеевна. — И уже за это заслужила уважение. Ты почему так с матерью разговариваешь? Тебе кто позволил мне хамить?!
— Я тебя не трогала и встреч с тобой не искала. Ты сама ко мне пришла.
Ладно, хорошо. Лекарство — это, допустим, действительно необходимая вещь, поэтому я и согласилась 7 тысяч на него тратить в месяц.
А вот без путёвок вполне можно прожить. И, кстати, почему вы сами себе их не приобретёте?
Насколько я знаю, две квартиры, которые вам с отцом в наследство от ваших родителей перешли, продолжают приносить доход.
— Ты мои деньги не считай! — разозлилась Антонина Алексеевна. — Мы с отцом арендные проедаем, ничего от них практически не остаётся.
— Значит, на широкую ногу живёте! — притворно восхитилась Соня. — Даже мы с мужем себе такого позволить не можем, хоть и оба работаем.
К сожалению, ничем помочь не могу — у меня нет возможности купит сразу две путёвки. Да, если честно, и особого желания тоже.
— Найди эту самую возможность! — велела Антонина Алексеевна. — Мы твои родители, и ты обязана нам помогать. Я перезвоню завтра — очень надеюсь, что за сутки ты успеешь решить этот вопрос.
Соня хотела высказать матери своё мнение по поводу этой просьбы, но не успела, услышав в трубке короткие гудки.
Просьбы с тех пор стали регулярными — Антонина Алексеевна постоянно выдумывала новые поводы для обращения к дочери.
Соня от матери откровенно устала. Женщина пыталась объяснить родительнице, что не собирается идти у неё на поводу:
— Я не буду вам ничем помогать, я не считаю нужным это делать. У меня есть на кого тратить деньги. У меня тоже семья, в конце концов!
— Твоя семья и твои проблемы меня никоим образом не волнуют. — отвечала дочери Антонина Алексеевна. — Ты со мной сначала рассчитайся!
— За что? — спрашивала у матери Соня. — Почему ты вообще считаешь, что я тебе что-то должна?
— Конечно, должна! До восемнадцати лет я тебя кормила, одевала, обувала и учила. А еще, не забывай, что благодаря мне ты появилась на свет.
Я же ведь Соня, хочу с тобой по-хорошему договориться, без судов и прочих разбирательств.
Дети обязаны полностью содержать своих нетрудоспособных родителей, а мы с отцом уже на пенсии.
— А ты мне помогала? Ты выгнала меня из дома, потому что побоялась целый лишний год меня кормить.
Я не испытываю потребности и просто даже не хочу ни с тобой, ни с отцом общаться.
К тебе у меня только одна просьба: оставь меня в покое. Отцу я буду покупать лекарства, но на большее не рассчитывай.
— А придётся раскошелиться. Братья вон твои каждый месяц деньги присылают и ничего, не жалуются, хотя у них тоже свои семьи.
Я просто, Соня, не хочу тебя портить жизнь. Ещё раз говорю, давай договоримся по-хорошему — не вынуждай меня идти к тебе на работу, в школу, где учатся дети, и рассказывать, как ты обошлась с родной матерью.
Антонина Алексеевна в открытую шантажировала дочь. Она была готова на всё, чтобы получить желаемое.
Соня почему-то была уверена, что мать своё слово сдержит и опозорит её везде, где только можно.
В итоге женщина попросила совета у мужа:
— Ну, вряд ли здесь удастся алиментов избежать, ведь родители тебя не бросили и до 18 лет воспитывали. Как воспитывали — это, конечно, другой вопрос.
По закону если смотреть — да ты, Сонь, им должна помогать. Попробуй договориться, объясни матери, что денег, больших денег у нас не водится.
Ну, или пусть идёт в суд, — если ты не хочешь добровольно матери помогать, то будут какую-то часть зарплаты высчитывать. Если, конечно, она его выиграет.
Соня так и поступила. Когда Антонина Алексеевна вновь позвонила дочери и потребовала у той деньги, женщины объявила:
— Иди в суд. Теперь все вопросы мы с тобой будем решать только в правовом поле.
Подавай официально на алименты, их я платить по решению суда согласна, а добровольно не дам ни рубля, так и знай.
Позора я не боюсь — мне абсолютно наплевать, что скажут обо мне малознакомые люди.
Можешь идти и жаловаться кому хочешь. Убедительная к тебе просьба: больше не звони мне, не отвечу.
В суд Антонина Алексеевна пока не пошла, но Соня к морально к нему уже готова.
Николай сестре признался, что мать тоже довольно долго его шантажировала — пугала телевидением и обещала «ославить» на всю страну.
И он, и средний брат до сих пор добровольно перечисляют родительнице каждый месяц деньги.
Автор: Екатерина Коваленко
