— Вы все у меня без премии в этом месяце! — кричала лысая голова на весь отдел.
Офис жужжал, как растревоженный улей, от несправедливости.
Женский коллектив старался не попадаться на глаза начальнику, и никто не смел ему высказать, что это полностью его промашка.
Это он забыл с утра, что расчётный счёт, который дал для оплаты накануне вечером, сейчас заблокирован — работает обэп.
Когда рабочий день был окончен, женщины как сговорившись, кроме Валентины, засобирались домой.
— Валюшка, а ты чего? Не уж-то останешься. Лысый премии не обещал, пусть сам теперь исправляет свои косяки, ему точно прилетит из головного офиса.
— Нет, я ещё поработаю. Да и спешить мне некуда.
— Ну как знаешь. Особо не засиживайся, подруга. — говорит Маринка, закидывает сумку на плечо и догоняет бабонек, которых как прорывает на выходе из здания.
И какими только словами и «комплиментами» они не одаривали своего Васильевича, у него бы уши в трубочку свернулись, может и жаль, что не слышал.
А Валюшка склонилась над бумагами на столе, черкает что-то карандашиком, потирает лоб.
Она самая тихая, скромная в офисе. Её Маринка привела, стала её заступницей.
Таким безропотным обычно быстро на шею садятся, но ни в этом случае.
Маринка блюла неприкосновенность своей протеже и во время желающих на место ставила.
Ей палец в рот не клади, проглотит и не подавится. Её побаивались, знали крутой нрав.
Маринка Валю сразу после института пристроила к себе, взяла под своё крылышко.
Мамки их дружили. Ну как дружили? Жизнь связала воедино их судьбы.
Уговор у Маринки и Валентины был: никто не должен знать, в каких они родственных отношениях находятся.
Да и не виновата Валюшка, да и мамка её, тётя Лида, что отец Маринкин ещё тот прохвост оказался. Жил на две семьи.
Она как сейчас помнит, когда впервые узнала «маленькую тайну» отца.
Марина с одноклассниками пошли не на занятия майским утром, а в парк. Среди аллей она удела то, что не должна была видеть.
Её отец прогуливался в компании белокурой дамы и ребёнка.
В глаза Маринки кинулась большая кукла, которая ростом была чуть ли не с девчонку в розовом платьице.
»Как у меня…» — прошептала Марина и встала как вкопанная, устремив взгляд на счастливую семейку, по другому их было не назвать.
Марина никогда не перепутала бы свою Лялечку, которую дарила баба Зина. Они тогда ещё с мамой сшили ей красное пышное платье.
Она никогда бы не перепутала своего отца с другим мужчиной. Высокого, прекрасно сложенного, в тёмно-синих брюках.
Ах, брюки!!! Те самые, над которыми мама кропотала вчера весь вечер, набивая ровные стрелки.
Она-то думала, что мама расстроилась из-за хлопотной работы, разглаживая неподдающуюся утюгу ткань, украдкой смахивая одинокую слезу и тихонько вздыхая.
Как же она не замечала материнского отчаяния и волнения, опухшие глаза с утра последние месяцы, когда отец уезжал в командировку на пару дней.
Ведь Маринка не малышка, которая держала за руку её папу и щебечет без умолку, как птичка, подпрыгивая на ходу.
Как тогда Марине хотелось, подлететь и схватив за жиденькие косички с огромными бантами, ту куколку, хотелось наругать отца и высказать всё его кучерявой спутнице.
Спросить, глядя ей в глаза, знает ли, с кем связалась?
Она не из робкого десятка, спокойно против мальчишки могла выйти, если видела несправедливость.
Её во дворе каждая собака знала.
Кольку, своего одноклассника, не раз выручала, отбивая от задир из соседнего двора.
Никогда не отступала, но не теперь…
Отстала Маринка от подружек. Глаза прищурила и сверлит взглядом отца и женщину с ребёнком.
— Маринка, это там не твой отец? — осторожно спросил кто-то из девчонок.
— Нет, мой дома… болеет. — ляпнула она и развернувшись бросилась наутёк.
— Марин, ты куда? — кричали ей.
Но она не ответила, первый раз в жизни предпочла скрыться. Она бежала не по аллее, а коротким путём, между деревьями и редкими кустарниками.
Спотыкалась и падала, унося ноги как ненужный свидетель с места преступления.
Маринка прибежала домой, кинулась к стенке. На полке не было куклы.
— Где моя Лялечка, мам?
— Ты чего? Ты же выросла из кукол. Зачем она тебе? Где-нибудь на антресолях в коридоре. — Лена думала, что ответ, успокоит дочь, но не тут-то было!
Она схватила табуретку из кухни и полезла искать свою Лялечку.
— Мам, её нет! Нет, понимаешь? Я всё знаю, мам!
— Что случилось? Объясни!
— Я сама их видела. Я прогуляла уроки…
— Тебе экзамены скоро сдавать, а ты…
— Я видела их… его видела с ней и девчонкой! Я всё знаю, мам… Ну что ты молчишь?
Марину накрыла обида. Она разрыдалась, упав на кровать. Мать села рядом с ней и тихонько роняла слёзы.
— Ты не ругай отца, — неторопливо начала Елена, подбирая слова. — Так бывает… Сердцу не прикажешь… Его не заставишь молчать…
— Что? И давно ты всё знаешь, и потакаешь его прихоти? Мам, когда ты превратилась в коврик у входной двери? Почему ты не выгонишь его?
Только с годами Марина осознала, как она больно тогда ранила мать своей подростковой триадой.
Если бы она только знала, что мама была неизлечимо больна, то проглотила бы свой яз_ык и не позволила бы ни одной слезе упасть из её глаз.
Лена рассказала чуть успокоившейся дочери, как так получилось, что у отца появилось ещё одно гнёздышко, да и птенчик не Маринкиного отца оказался.
Андрей встретил Лидию случайно, после долгих лет неведения о её судьбе, но забыть так и не сумел.
Лена прекрасно знала, что сердце любимого никогда не будет принадлежать ей, наверное поэтому и надорвала своё, чувствую уважение, а не любовь с его стороны.
Какие глупости: одной любви не хватит на двоих…
Маринка не могла справиться с эмоциями, как только отец появился на пороге на следующий день.
Такой окрылённый, светящийся, казалось, что он словно ростом стал выше, хотя старался скрыть свой счастливый вид, маскируя суровым выражением лица.
Но влюблённые глаза нельзя заставить по желанию, перестать сиять.
У Марины случилась истерика. Она кричала, чтобы он уходил из квартиры, жизни.
Отец подчинился, молча собрал вещи и не взглянув на молчаливую, поникшую супругу вышел вон.
— Без тебя проживём, предатель! — кричала ревущая Марина вдогонку отцу.
Неделю она не выходила из дома, забила на уроки, а потом пришла к ним классная руководительница.
Ученица не помнит, что говорила учительница, ей было стыдно, что она подвела маму и всё-таки пришла на экзамены.
Этот момент для Марины был как во сне. Её нервная система многое стёрла из воспоминаний.
Она поступила в техникум. Потихоньку всё приходило в норму. Новые знакомые, студенческие будни и выходные. Стало легче дышать. И вот у Лены случился приступ, она слегла.
Мать в тайне от Маринки и бывшего супруга завязала общение с Лидией. Она чувствовала свой уход.
Бывшая и настоящая Андрея, нашли общий язык, сдружились насколько было возможно в их положении.
Лена взяла обещание с Лиды, которая та обязательно исполнит…
Первой на пороге у Марины после звонка из больницы появилась Лидия со своей дочкой Валюшкой.
Они были рядом, не выпускали дочку Андрея и Елены из виду.
Именно Лида успела схватить Маринку, которая на кладбище чуть не сиганула следом за матерью, понимая, что это конец.
Нынешняя жена отца организовала похороны и поминки Маринкиной мамке. Коллегам Елены, представилась сестрой, ну а для родственников, коих было мало, — лучшей подругой.
Маринка сидела как тень в своей комнате, не вмешивалась. Ей было всё равно сто там говорит тётя Лида.
На поминках Андрей ходил, повесив голову, с краснющими глазами.
Для всех они с Леной были семьёй, парой и никто не знал об их разводе.
Андрей вернулся домой к дочке. Лида приходила каждый день. Стирала, убиралась, готовила, а Валюшка тихо сидела в уголке наблюдая за Маринкой и не выпускала Лялечку из рук.
Лида как наседка следила за дочерью Андрея, которая периодически взбрыкивала и чуть не покатилась по наклонной.
Тогда жена отца первый раз повысила голос, пристыдила Маринку, сказала, что мамка всё видит.
Она обещала, что присмотрит и вразумит Ленину дочку, если понадобится.
Падчерица и мачеха ругались, потом плакали, плакала и Валюшка, обнимая мать и названую сестру.
И постепенно Маринка оттаяла. С уважением относилась к Лидии. Простила отца, хотя внешне не показывала своих чувств. Прикипела к девчонке.
Маринка давно замуж вышла, живут с мужем отдельно, но поддерживает общение с отцом и Лидией, а с Валюшкой они лучшие подружки несмотря на разницу в возрасте.
Помогла с работой родственнице. Хотя пожелала скрыть тот факт, что уж и не такие они чужие друг другу.
Да и зачем сор из избы выносить и давать тему для обсуждения кому-то. Меньше знают, лучше спят.
Стала Марина подмечать, что Валя на работе без особых причин задерживается. А потом сестрёнка призналась, что за ней Васильевич ухаживает.
Она-то постарше будет, да и наслышана была про четыре предыдущих брака лысого, не первый день на фирме.
Поговаривали, что жёны его огребали по первое число. Да по нему видно, ещё тот зверёныш. Поэтому долго никто из супружниц его не продержалась.
Сердце у Марины кро_вью обливалось, при мысли, что её спокойная, беззащитная сестрёнка с таким монст_ром связалась.
У неё и женихов-то никогда не было, она как котёночек слепой, ещё от мамки не отнятый.
Разве сможет её Валюшка такому бугаю противостоять? Будет от него затрещины получать и помалкивать.
Нет! Марина не могла допустить подобного.
План созрел в её голове сам собой.
Извернулась, подмешала она зятьку в кофе что-то, от чего сердце бешено стучит, руки трясутся и в пот кидает.
И пошла к нему побазарить.
— Ты, Васильевич, Валюшку Замуж позвал?
— А тебе какое дело, Марина Андреевна?
— Самое прямое! Сестра она мне сводная. Учти, я измываться над ней не позволю. Я тебе зятёк пор_чу на_см4рть сделала, если захочешь мою девчушку обидеть, руки свои начнёшь распускать, так и знай, тот час кони двинешь, ласты склеишь, дашь дубу, ну ты меня понял. — а для пущей уверенности она по горлу своему пальцем большим провела, мол, тю-тю.
Лысый обалдел от на_гло_сти подчинённой, личико его холёное красными пятнами пошло, и только хотел рявкнуть, чтобы Маринку на место поставить, как вдруг у него как заходили ходуном руки, пот выступил на лбу, сердце заколотилось, что аж дышать тяжело стало.
Галстук расслабил, в кресле откинулся.
— Иди вон! — шипит. — Вон! Вон!
Заступница ухмыльнулась и вышла…
Поверил или нет в проклятье, кто ж его знает. Только Васильевич десять лет, как на Валюшке женат. Сынок у них в прошлом году в первый класс пошёл.
А Валя всегда с сестрёнкой — заступницей делится самым сокровенным.
Бывают у её мужа помутнения. Раскричится, кулаками по столу дубасит, посуда сыплется и вдребезги, но её ни разу пальцем не тронул.
Наорётся, а потом как шёлковый: «Валюшка, милая… Прости, любимая…»
А на праздники, когда Маринка и Валентина собираются семьями у родителей за большим столом, заступница зыркнет на зятька своего, тот поперхнётся, взгляд её на себе поймает и руки у коротко стриженного потрясываться начинают.
Хоть он и не подаёт вида, улыбается всем, а помнит, что Маринка ему обещала.
Заступница Валентины условный рефлекс у лысого на весь остаток жизни выработала. Правда сестрёнке она так и не рассказала, как счастье её семье обеспечила.
Вот так! Знай, Васильевич своё место!
Автор: Татьяна Воронина