С новоиспеченной невестой попытались поговорить: взывали к разуму и трезвому рассудку, приводили примеры из жизни знакомых и давили на жалость. Но все беседы носили исключительно неконструктивный характер и оканчивались ничем: как говорится, нет и неизвестно!
Старшая дочь совершенно «попутала берега», как говорят в народе и вела себя, как наглая старуха из сказки про рыбку и корыто, совершенно утратив бдительность и забыв, чем все может обернуться.
С некоторых пор Инку стали терзать смутные сомнения, и она все чаще задавала себе вопрос:
«Может быть, она маме и папе – не родная?»
И очень даже просто: они взяли ее из детдома! Вон, сколько сейчас детей в детских домах – выбирай любого! И мама с папой выбрали ее – круглую сироту. Потому что не может родная мама так относиться к родной дочери.
К неродной – другое дело. И все это было отражено в детских фильмах про Золушку, двенадцать месяцев и Настеньку с симпатичным дедом Морозом в исполнении народного артиста Хвыли — это «фамилие такое».
И во всех этих фильмах злые мачехи плохо относились только к падчерицам, а родных дочерей закармливали плюшками и возили на балы.
Логическая цепочка была выстроена правильно: точно, падчерица! А вредная Ларка – родная и любимая.
Инна начала помнить себя с трех лет: сестре к тому времени исполнилось шесть. Все знают, что старшая сестра – это не только переходящие к младшей обноски, но и помощь во всем: Лариса была от всего этого освобождена.
Уже в школе, она не делала никаких попыток помочь младшей сестре с уроками и не приводила ее с продленки, как делали в других семьях. Ей прощались многие шалости, плохие оценки и потерянные варежки.
И у девочки выработался условный рефлекс: она – принцесса! Да, а Инка – падчерица! Это мнение укрепилось в детской голове после просмотра мультиков про двенадцать месяцев. И Лариса прикрепила к младшей сестренке это обидное прозвище.
Сначала Инночка была еще слишком мала, чтобы анализировать происходящее. Но потом стала задумываться. Интриги добавляло и то, что, когда они были вдвоем, мама сразу менялась: она становилась доброй и ласковой!
Инка еще наивно верила в сказки и чудеса, поэтому думала, что мамочку заколдовали, как в фильме про Марью-искусницу: детей в семье воспитывали на хороших детских фильмах, а не на ла.буде с зеленым Шреком. Но она выучится и обязательно ее расколдует.
Когда Инке исполнилось пятнадцать, ум.ер папа: ушел тихо, во сне. Мама убивалась, но страдать было некогда. Лариса заканчивала школу, и ей требовалось оплачивать учебу – бесплатное образование не светило. Да, время дармового сыра кончилось.
Так прошло два года. А потом старшая сестра собралась замуж: двадцать лет – самое оно для замужества! Понимающие люди с этим согласятся. Ну, что же, как говорится, совет да любовь!
Но тут появилось одно большое «но»: девочка, привыкшая получать все по «первому свисту», стала требовать раздела или продажи квартиры и выделения ей отдельной жилплощади: жить с мамой молодые не собирались.
— Продать квартиру, которая до брака Лены принадлежала еще ее родителям? Хорошую сталинскую трешку в престижном районе? Ты в своем уме?
— Да, а что! Ничего страшного: а вы с Инкой сможете купить себе хорошую однушку – вам хватит.
Мама часто с тоской думала, что стали вылезать гены – наследственность еще никто не отменял: у нее на это были свои тайные причины.
С новоиспеченной невестой попытались поговорить: взывали к разуму и трезвому рассудку, приводили примеры из жизни знакомых и давили на жалость. Но все беседы носили исключительно неконструктивный характер и оканчивались ничем: как говорится, нет и неизвестно!
Старшая дочь совершенно «попутала берега», как говорят в народе и вела себя, как наглая старуха из сказки про рыбку и корыто, совершенно утратив бдительность и забыв, чем все может обернуться.
В доме установилась нехорошая атмосфера: присутствие друг друга стало элементарно напрягать. И у Инны к уже сформированному к сестре чувству неприязни стала примешивать и ненависть.
Одним субботним утром она искала куда-то засунутую сумочку-клатч: маленькую серебристую вещицу на цепочке, которая должна обязательно украсить ее вечерний образ – на сегодня у девушки было назначено важное мероприятие.
И тут она натолкнулась на папку с документами, которой здесь было явно не место: видимо, мама, находящаяся «в хроническом замоте», забыла ее спрятать – все хранилось, почему-то, на антресоли.
На автопилоте Инка открыла папку и бездумно прочитала первый попавшийся ей документ: это было свидетельство о рождении Ларисы — в графе мать красовался прочерк…
Сначала она ничего не поняла: почему мама отказалась записывать себя в документе? Поссорилась с папой? Но потом до нее стало кое-что доходить.
Она пошарила в интернете и нашла случаи, когда в свидетельстве о рождении ставится прочерк в графе родителя. И они никак не могли быть связаны с умной и красивой мамой: нахождение в тю.рьме, недееспособность, пропажа без вести или лишение родительских прав.
Как же папе с мамой удавалось все так долго скрывать? И, ведь, никто ни сном, ни духом не обмолвился о том, что Ларка – неродная дочь! А где же были вездесущие и всезнающие соседи, всегда стремящиеся восстановить справедливость?
Девушка подошла к маме и молча протянула ей найденную бумажку. Лена побледнела:
— И где ты это нашла?
— Да в папке с документами!
— Как это я просмотрела? Я же, вроде, спрятала все в другое место.
— Так получается, я, все-таки, родная, да, мамочка?
И Инночка начала испытывать доселе не изведанное ей чувство морального удовлетворения.
— Конечно! А ты что удумала, глу.пенькая?
— А Ларка тогда кто?
— А Ларка — дочь сбежавшей папиной лю.бов.ницы. Да, не смотри на меня так! У вашего дорогого папочки была лю.бов.ница. Теперь ты уже достаточно взрослая, чтобы это понять и простить.
Вот это был номер! Оторопевшая Инка опустилась на стул: оказывается, падчерица-то – и не падчерица вовсе! И кое-кому это может явно не понравиться!
— Тогда почему ты все время любила не меня, а Ларку?
— Тебе это только казалось! Просто мне хотелось, чтобы она не чувствовала себя обделенной!
— А ничего, что это я все время чувствовала себя обделенной? А, мамочка?
И Инка заплакала: все обуревавшие ее за последнее время чувства вылились наружу тихим плачем, вмещавшим в себя многое. И обиду за ее напрасные страдания – ведь все в человеке закладывается в детстве. И досаду, что все могло быть совершенно по-другому. И, конечно же, злость на мать: это она была виновата во всем!
А вина любимого папочки, притащившего Ларку в дом, даже не рассматривалась: видимо, мужчинам все можно!
И тут заплакала мама.
А потом Инка обняла ее, и они стали плакать вместе: ведь, зачастую, слезы приводят к очищению души.
И тут пришла красивая кры.са-Лариса, ходившая на маникюр.
— Фу ты-ну ты! – презрительно произнесла она. – Падчерица превратилась в Царевну-несмеяну!
— Да, превратилась, — с вызовом ответила Инка: в свете происходящего она чувствовала себя совершенно по-другому. – А вот кое-кому сейчас не поздоровится!
И она протянула девушке найденное свидетельство о рождении…
Как там, у классика? Народ безмолвствует? В комнате воцарилась нехорошая тишина: старшая сестра переваривала информацию. Она была умной девушкой и очень грамотно сложила два и два: оказывается, все не так и лучезарно…
И тут Лариса тоже заплакала: горько и от души – так плачут маленькие дети. И в этих слезах соединилось все: боль от узнанного, досада – оказывается, не она тут принцесса!
Конечно же, зло и обида, почему не сказали раньше, и горечь от крушения «мечт»: ясно было, что квартира уплывала в неизвестном направлении – это тоже не стоило сбрасывать со счетов.
Когда человек узнает, что он родителям не родной, это всегда — тра.ге.дия и огромная душевная травма. И во что это может вылиться, сказать трудно.
А еще это — уйма негатива в сторону родителей: столько лет врать! И появление состояния «безнадеги»: что же теперь делать? Ведь часто эта новость приносит радикальное изменение планов, часто до их полного крушения.
А Инночка внезапно почувствовала, что моральное удовлетворение уступило место банальной жалости: да, ей было жалко Ларку! Не стоит забывать, что они были сестрами. Даже в свете недавно открывшейся информации.
И, хотя папа часто говорил, что жалость унижает человека и воспитывал их строго, Инночка решила немного унизить сестру жалостью: тем более, что Лара и сама была не против.
И они стали разговаривать. А мама подробно рассказывала, как сильно она любила их папу – без него ей даже дышать было трудно. Да и он ее тоже! А девушки уже были взрослыми и знали, что такое любовь.
И, конечно, мама с папой поженились и жили довольно счастливо. А потом папа пришел к ней с малышкой – его люб.овн.ица смылась почти сразу после рождения дочки в неизвестном направлении.
Она была элементарно не готова к материнству! И в деторождении ей нравился исключительно сам процесс, а не его конечный результат, как и многим. Оказывается, не только мужчины смываются после рождения детей!
Какая такая люб.овн.ица? Ведь он же любит только ее, Лену! Это же предательство! Значит, все – вранье?
Мама, рассказывала, что, услышав это, не захотела больше жить. А первым желанием было послать изменщика по известному адресу, и только потом – все остальное: да, нарядиться получше и…
Но в кульке, который держал провинившийся муж, послышалось кряхтенье: девочка проснулась. А потом раздался крик: близилось время очередного кормления.
Славка смотрел на нее взглядом побитой собаки. Крохотный кулек заходился криком, и Лена сказала:
«Положи девочку на кровать и бегом в магазин за смесью», — а сама пошла на кухню, чтобы приготовить сладкую водичку и хоть чем-то попоить малышку.
И они стали жить втроем. Сначала Лена была крупно обижена на мужа: и на ее месте так поступила бы любая жена – не только изменил, а и притащил домой дитё от какой-то .., прости Господи…
Но потом обида улетучилась: ее поглотили рутинные заботы о хлебе насущном и о маленькой, туго спеленутой куколке, которую звали Ларисой (тогда еще детей пеленали). И женщина начала понемногу привязываться к чужому ребенку, который постепенно становился своим.
А через три года в семье появилась Инночка: конечно же, любимая – разве могло быть иначе! Но Лена всегда боялась обделить Лару вниманием и этим обидеть Славу. Отсюда, и излишняя забота, направленная на девочку. А любила она всегда их одинаково!
Все это сообщила дочкам мама за чаем с пирогами – все знают, что так «разговоры разговаривать» гораздо легче.
А Лариса почувствовала себя значительно лучше: ведь разделенная радость – это две радости, а разделенное горе – только половина горя. Какая мудрая пословица!
— А насчет квартиры, — начала мама Лена, но Лариса ее перебила – она было очень смышленой девушкой:
— Мамочка, о чем ты говоришь! Ну, какая теперь квартира? Если бы я знала об этом раньше, даже бы не начинала разговора. Ничего, я уже взрослая девочка: что-нибудь придумаю!
Да, с девушкой произошла разительная метаморфоза. Видимо, человека иногда нужно стукнуть чем-нибудь по затылку, чтобы мнение изменилось на диаметрально противоположное.
Нет-нет: не бейсбольной битой – а чем-нибудь нетяжелым, просто, чтобы придать телу ускорение в нужном направлении.
А Лена и Инночка выдохнули: им очень не хотелось уезжать из этого, пусть старого, но такого уютного жилья и обжитого места, неизвестно, куда. Тем более, что эта квартира хранила в себе уйму воспоминаний, которые со временем становились все ценней.
А потом Инночка стала собираться на запланированную вечеринку, на которую ей возлагались большие надежды: поэтому и мамины рассказы о любви дочка слушала так внимательно.
К тому же, уж.асно вредно не ездить на бал, если ты этого засуживаешь! Кажется, так говорится во всеми любимом фильме «Золушка».