— Давай, оскорбляй меня! Я к тебе со всей душой – даже жениться хотел, а ты какого-то борща пожалела!
— Если бы хотел – давно женился бы!
— Вот и хорошо, что не женился! – ударил по больному мужчина.
— Совершенно с тобой согласна! А теперь греби отсюда на своей любовной лодке.
— И вкусный же у тебя, однако, Галюня, рассольник!
Какая же ты у меня замечательная хозяюшка! – почмокал губами Тимофей Петрович, протягивая тарелку для очередной добавки.
– Плесни-ка мне еще пару ложек!
Галина Максимовна расцвела: кормить любимого мужчину – это же удовольствие! И прямой путь к его сердцу.
А рассольник у нее, действительно, был просто бомбическим, как приято сегодня говорить — с мелко натертыми солеными огурчиками, перловкой и куриной печенкой: м-м-м – вкусно!
Они были уже вместе второй год, и у пары все было ладненько и складненько.
Мужчина был тем, о ком говорят: простоват, сероват, недавно из деревни. Ну, и что?
Не всем же быть великими математиками и доказывать гипотезу Пуанкаре, как Перельман!
К тому же, лишние знания только умножают скорбь! А не умеющий скорбеть Тимофей Петрович был очень позитивным: нам ли быть в печали, Галюня!
А это – огромный плюс: кому нужен рефлексирующий интеллигент со своими модными нынче депрессиями?
Сегодня у каждого своего … полна голова, прощенья просим…
Да и на баяне можно играть очень даже неплохо! Особенно, вот это: Ради Бога, умоляю, тише – голуби целуются на крыше…
Слушая такие пронзительные строки, Галина Максимовна млела и ее душа растекалась воском от любви, умиления и гордости за своего кавалера.
Одно огорчало: они не были женаты.
»Ну, ничего: поживем, притремся друг к другу и обязательно поженимся!» – думала Галя, когда «понаехавший» Тимоша с жидким чемоданчиком появился на пороге ее квартиры.
Да и кавалер вел себя совершенно однозначно и позиционировал себя, как будущий муж и хозяин положения: не возражаешь, если я буду главой семьи?
Но время шло, а предложения о вступлении в брак не поступало. Жили вместе, хозяйство было общим, всех все устраивало – что не так-то?
Этот вопрос задавала любимому Галина все чаще:
— Когда в ЗАГС, Тимоша?
— Не ускоряй свободного падения тела, Галюня, — остроумно, как ему казалось, шутил мужчина, отправляя в рот очередную порцию кулебяки. – Ты что, хочешь, чтобы наша любовная лодка разбилась о быт, как у Петьки?
И разве нам так плохо?
Им так было хорошо! А Петька был другом Тимофея, который развелся через месяц после свадьбы, заняв в рейтинге самых быстротечных браков честно заслуженную строчку.
Может, и правда, не стоит торопиться? Хотя они уже давно были вместе: поэтому, чего тянуть? Оба были не молоды, свободны, бездетны и уже имели отрицательный опыт семейной жизни.
И, хотя в словах потенциального мужа присутствовал, без сомнения, некий смысл, замуж, все-таки, Галине Матвеевне хотелось.
К тому же, в слове «сожительство» женщина усматривала кое-что постыдное для себя: вот «замужество» — совсем другое дело!
Вообще, Тимофей Петрович оказался очень приятным мужчиной – уютным и теплым: и с ним бы Галина не отказалась связать свою жизнь.
А как он вкусно ел! Имеющий твердый трояк по геометрии Тимоша «ловким движением кисти» делил сырник на четыре равных сектора, аккуратно накалывал на вилку, окунал попеременно в стоящую перед ним крабовую пасту, сметану или сгущенку – в зависимости от настроения – и отправлял в рот!
Да, а еще кавалер ел не только вкусно, а и быстро, опровергая известную пословицу: кто ест скоро, тот и работает споро – работать Тимофей Петрович, если честно, не любил.
Поэтому, зарплата у него была небольшой, но это уже были мелочи жизни: и в горе, и в радости, как говорится.
— Но это же не будет мешать нашему счастью? – мимоходом интересовался мужчина, поливая кетчупом шестую куриную котлетку: в своей Галине Максимовне он был абсолютно уверен!
— Ну, что ты, Тимоша, конечно, не будет! — искренне отвечала любящая дама.
— Ведь я же тебя люблю, Галюня, и постараюсь не разочаровать!
»Как излагает! – с восторгом думала женщина, нашедшая, наконец, свое женское счастье: был бы милый рядом… А он всегда был рядом!
Но было еще кое-что, что омрачало счастливую жизнь Галины Максимовны:
Тимофей Петрович оказался, мягко говоря, жадноват. А не только — простоват и сероват: это еще можно было пережить.
Если, конечно, рассматривать в перспективе, то он мог бы стать неплохим – рачительным и экономным – мужем.
Но перспективы, как таковой, не было: не просматривалась она, и все тут!
Поэтому жадность в сухом остатке стала Галю просто раздражать. Особенно, когда первый любовный угар прошел.
Причем, это проявлялось несколько необычно. Как и многие, они складывали свои доходы в общий котел. И ее зарплата, почему-то, тратилась быстро и в первую очередь: тут об экономии речи не шло!
И именно с этих денег любящий муж покупал себе обновки:
— Я же менеджер среднего звена, Галюня, и должен соблюдать дресс-код!
А когда доходило до жалования Тимофея Петровича, то выяснялось, что нужно меньше тратить. И тут уже считалась каждая копейка!
— А почему ты не заплатила за квартиру из своей зарплаты?
— Да потому что ты купил себе новую куртку!
— А остальное?
— А на остальное мы жили неделю и отметили тебе День рождения! Поэтому, извини, дорогой!
А дорогой очень болезненно реагировал на подобные разговоры. Особенно, касающиеся его денег…
— Я же вчера давал тебе на продукты! – удивлялся «муж». – Зачем еще-то?
— Так вчерашнее все вчера и съели! – резонно отвечала Галина Максимовна.
Причем, съел, в основном, Тимоша! И иногда у женщины появлялась не лишенная основания мысль, что пищеварительный тракт у любимого был устроен необычно: в нем отсутствовали эти самые метры кишечника – рот был непосредственно соединен широкой даже не трубкой, а широкой трубой.
Причем, сразу с прямой кишкой: куда, собственно, все и проваливалось.
Таких людей часто называют в деревнях ненасытной утробой или прорвой.
А, если выражаться прилично, это был тот самый Робин Бобин Барабек, известный всем по детскому стишку.
Грустно, конечно, но Тимофей Петрович оказался именно этим. Точнее тем, кого называют «три в одном флаконе».
А это называется работать на унитаз. И делала это, в основном, Галя.
Хорошо еще, что у нее хватило ума не рассказывать всю правду-матку любимому о зарплате.
Нет, это было не враньем – ни в коем случае: женщина была очень честной! Просто она не озвучила, как принято сегодня говорить, часть своего дохода.
И сделала это просто по наитию и, опираясь на известную русскую пословицу: мужу-под ле..цу не показывай …оп у всю…
И симпатичный под.. лец Тимошка пребывал в блаженном неведении относительно заработка своей подруги: а небольшие доходы в наше непростое время выглядели совершенно естественно. Он и сам зарабатывал почти так же.
И то, что раньше умиляло женщину – ах, ты, мой медвежонок! – сейчас стало вызывать глухое раздражение.
Поэтому, продвинутой Галине все чаще приходила на ум цитата из известного произведения Булгакова, касающаяся Полиграфа Полиграфовича Шарикова: да он весь дом обожрал!
»Он же мне – чужой мужик! – все чаще думала Галина Максимовна. – Какого … я тут корячусь? И зарплату мою потратил на какую-то фигню!»
Последней каплей, переполнившей терпение женщины, стала трехлитровая кастрюля съеденного за один раз борща.
Они часто ели на ужин «жидкое», как говорил «понаехавший» Тимофей: это было особенно приятно в холодное время года.
И вернувшаяся с работы одним декабрьским вечером Галина Максимовна предвкушала, как сейчас навернет вкусного горячего варева с чесноком и укропчиком, обильно сдобренного сметанкой.
Но пустая кастрюля от сваренного накануне борща лежала в раковине. А в ней – ложка и небольшой половник или черпачок, которым женщина разливала тесто для блинчиков во время выпечки. Почему-то там же лежал пустой стакан из-под сметаны.
Все знают, что ложкой можно есть из кастрюли, пока она полная. А потом ложкой – фиг зачерпнешь, и приходится брать половник. Этим и объяснялось его присутствие в пустой кастрюле: все было логично.
И все истолковывалось совершенно однозначно: приятного тебе аппетита, дорогая! А на ужин больше ничего не предполагалось – у Тимоши опять на еду не было денег…
В этот день мужчина был дома: у него был «отгул за прогул», как шутили при социализме. И тут Галину Максимовну «взяли нервы», говоря словами ее тети: это же три литра, а не три корочки хлеба!
Нет, не стоит думать, что ей было жалко борща – ни в коем разе! Но в поведении любимого явно просматривалось его отношение к ней – равнодушное и абсолютно презрительное: выкрутится, перетопчется, перетерпит, простит! Да, Галюня? А она не простила!
Женщину охватила жгучая обида: ее самый близкий человек о ней просто не подумал! Почему бы из трех литров не оставить хотя бы маленький половник?Пусть без сметаны: он же прекрасно знал, что она придет с работы голодная!
Вот оно – настоящее к ней отношение.
— А где? – коротко спросила Галя у вышедшего на кухню мужчины, кивая на пустую посуду.
— А это, я, задумался, Галюня, ну и — машинально, – как само собой разумеющееся, произнес улыбающийся Тимофей.
— Машинально – три литра?
– А еще все было так вкусно, что я не смог остановиться, моя милая хозяюшка!
Раньше бы она клюнула на «милую хозяюшку», как щука летом на блесну, но теперь это уже не сработало.
И, заметьте, полное отсутствие какого-либо раскаяния, вины и стыда! А по Фрейду, отсутствие стыда считается признаком ту пост и.
А чего ты, собственно, ждала от этой дремучей периферии? Он же даже формулу своего любимого этанола запомнить не может!
— Наелся? – ласково спросила Галина этого улыбающегося мер зав ца. – А теперь – вали!
— Куда? – изумился мужчина, совершенно не ожидавший такого завершения вечера.
— А куда хошь!
— Почему? Из-за этого борща, что ли? Ты что – мыла поела, Галюня?
— Да, мыла – борща же ты мне не оставил! Так что, давай: крути педали, баянист!
— Злая Вы, Галина Максимовна, — Тимофей впервые назвал женщину по имени-отчеству и на Вы: а это было уже серьезно.
— Злили много, оттого и злая! — огрызнулась Галя.
— И мелочная!
— Ну, конечно – сож рать кастрюлю борща в одно горло для тебя – мелочь! Разве нормальные мужики так едят?
Тимофей обиженно засопел:
— Давай, оскорбляй меня! Я к тебе со всей душой – даже жениться хотел, а ты какого-то борща пожалела!
— Если бы хотел – давно женился бы!
— Вот и хорошо, что не женился! – ударил по больному мужчина.
— Совершенно с тобой согласна! А теперь греби отсюда на своей любовной лодке, х… с горы.
Весло дать или у тебя свое? В деревне-то, поди, заждались!
— Да уйду я, уйду! А ты потом локти будешь кусать, что такого справного мужика потеряла!
— Справного? У тебя из справного – только аппетит! – сказала Галина, глядя на обвешанного пакетами сожителя, пытающегося приладить куда-то сзади еще и баян: что-то у него подозрительно много вещей.
Когда же он все это напокупал? И, наверное, на ее деньги! Но желания озвучивать претензии по «имущественным вопросам» у женщины уже не было: прошла любовь — завяли помидоры. Пусть катится…
Да и была ли она – эта самая любовь? Может, просто встретились два одиночества, как в песне. А далее – по тексту: не разгорелся костер, хоть ты тресни!
Нет, у нее-то, конечно, любовь была! А у кавалера, возможно, все ограничилось удовлетворением базовых потребностей: «и сыт, и пьян, и нос в табаке».
После ухода бывшего сожителя осталась смесь досады и сожаления о потраченном времени, силах и средствах. Хорошо, что еще не всех.
А пословица оказалась права: наверное, мужьям не стоит показывать даже небольшую часть этой самой …оп ы! Особенно тем, которые за раз способны умять кастрюлю борща: перетопчутся!
Автор: Ольга Ольгина