Наташа прикрыла глаза и досчитала до трех. С одной стороны, она почувствовала облегчение, что мужчина пришел, а с другой, боялась нового скандала. Стало очень стыдно за поведение сына.
Мужчина разулся и посмотрел на Наташу, которая глупо хлопала глазками, оперевшись о стену. Сразу понял, что что-то не то.
— Добрый вечер, — сказала ему женщина, немного поморщившись от своего официального тона, — хотела предупредить вас, что мы теперь не одни. Ко мне приехал сын с женой.
— О, а я думал, вы эту комнату собираетесь сдавать, — улыбнулся Тимофей.
— Так и было, пока… В общем, не важно.
— Ну и ладно, — пожал плечами Тимофей. Но, как показалось Наташе, мужчина немного напрягся.
Тимофей прошел мимо Наташи сразу на кухню. Женщина пошла следом за ним. Оставлять мужчину одного с сыном и невесткой могло быть чревато.
— Добрый вечер, — услышала, как мужчина с ними поздоровался. А затем увидела, что происходит.
Сын Олег и его жена, начали есть чужой торт. Причем, никто из них не позаботился о том, чтобы разрезать кондитерское изделие на части. Они, взяв по ложке, отламывали по кусочку. Удивительно, что не откусывали прямо от торта.
— О, мамашкин хахаль приперся, — сказала Максим вонзая в торт ложку, — может, этот хоть адекватный?
— Не думаю, раз снял тут комнату, — ответил ей Олег, прожевывая.
Тимофей, как-то странно улыбнулся, а затем, подойдя к столу, рукой смел торт на пол. Наташа прикрыла рот рукой.
— Я, вообще-то, поздоровался, — сказал Тимофей.
Сын моментально встал со стула, готовый ударить мужчину в любой момент.
— За хамство придется ответить, — сказала, слегка напуганная резкостью поведения Тимофея, Максим.
— Ты кто, вообще, такой? – зашипел Олег, — что ты себе позволяешь? Ты, вообще, кто здесь?
— Я здесь живу, — спокойно ответил Тимофей, — вопрос в другом, кто здесь ты, что позволяешь себе по-хамски тут вести себя.
— О, дружок, — Олег чуть наклонил голову набок и облизнулся, — я здесь хозяин. И на твоем месте я был бы вежлив. У вас, кстати, есть договор? И мое согласие на то, чтобы здесь кто-то жил? А в налоговую деньги, — Олег, прищурившись, посмотрел на мать, — ты уплачиваешь? Что мешает мне сейчас позвонить в полицию и сообщить о том, что в квартиру проник незнакомый мужик и начал нападать? Интересно даже посмотреть на то, как с тобой поступят.
У Наташи пронеслась перед глазами картинка, как Тимофея скручивают и увозят. Проблем совершенно не хотелось. Слова сына возымели на нее действие, в отличие от спокойного Тимофея, который на выпад Олега лишь усмехнулся. Не зная почему Наташа поспешно сказала:
— Этот мужчина мой жених. У нас будет свадьба. Следовательно, он имеет здесь столько же прав, сколько и твоя жена.
— Я законная жена, — сказала Максим, — значит могу распоряжаться этой площадью как хочу. А твой хахаль тебе никто. Что бы ты там в своей головушке не придумывала.
— Вы здесь оба никто, — раздраженно сказал Олег, обдумывая слова матери. Ему не понравилось сказанное ею. Видно было, мать придумала это только что, и ее с Тимофеем ничего не связывает. – Целуйтесь. Раз вы пара.
Выполнять требование наглого подонка никто не собирался. Однако, Тимофею понравилось его предложение. Такая возможность может в другой раз и не выпасть. Вряд ли женщина будет с ним просто так целоваться.
Наташа слегка сжала руки.
— Указывать, что нам делать, ты нам точно не будешь, — сказала женщина.
— Хорошо, — подозрительно быстро согласился Олег, — пусть этот «жених» здесь живет. Кстати, а он знает, как мой отец умер, или ты его еще не просветила?
Наташа почувствовала, как ей становится дурно. Это была запретная тема, которая обсуждению не подлежала.
Увидев, как напряглась мать, Олег довольно улыбнулся. Ведь он нашел новый способ манипулировать ею.
Тимофей заинтересованно покосился на Наташу. А затем посмотрел на ее сына, игнорируя его слова.
— Я надеюсь, в следующий раз вы будете более культурно себя вести. Иначе наш разговор будет иметь немного другой формат. И пусть твоя баба здесь все приберет, — сказал Тимофей и, взяв Наташу под руку, вышел из кухни.
— Ни фига я убирать не буду, — крикнула Максим, — бабы на базаре! Олег, скажи ему! Быстро! Начисти ему морду, чтоб знал, как разговаривать. Меня оскорбляют в твоем доме!!! Олег!
— Заткнись, — прошипел Олег своей жене. Ему надо было многое обдумать.
Тимофей отпустил руку Наташи в коридоре.
— Простите за сцену, которая произошла на кухне. Мне очень стыдно, — Наташа была готова провалиться под землю.
— Хватит вам. Если будут к вам лезть, только скажите мне. И я помогу вам разобраться. Таких хамов нужно ставить на место.
Тимофей ушел в свою комнату, прикрыв дверь. Для него появилась новая загадка. Интересно стало узнать, каким образом погиб ее муж. Что-то она скрывает, а ее мелкий гаденыш решил этим воспользоваться. В любом случае, поведение ее сына только на руку. Поставив сосунка на место, он сможет быстрее войти в доверие.
Наташа, зайдя в свою комнату, прикрыла дверь, еще раз пожалев, что нет замка. Зачем-то придвинула стул. Не будет же ее сын к ней ломиться. Он никогда не поднимал на нее руку и не причинял ей физического вреда. Наверное, бояться его было лишним. Перед Тимофеем было очень стыдно, сильно горели щеки. А она, глупая, еще и обругала его днем. Знала бы, что так будет, ни за что бы не возмутилась ни за свою посуду, а уж тем более шампунь, который сильно сушил волосы. Женщина посмотрела в окно. Из окна комнаты, как и из кухни, хорошо просматривался двор. Взгляд вновь наткнулся на машину сына. Олег начал переходить все границы. Напоминать об отце было жестоко. А не порезать ли ей ночью его шины? Обставить все так, будто бы он занял чужое место? Нет, слишком мелкая пакость… Может, взять ключи и расцарапать машину? Царапины же хуже порезанных шин? Залить лобовое стекло черной краской? Или, может, залить ему воды в бензобак. Интересно можно ли так сделать? Последний вариант ей понравился. Сыну хотелось отомстить немедленно, за все слезы, которые она выплакала. Где-то в глубине души она понимала, что так нельзя. Он, все же, ее сын. Но, как правило, всякий раз проглатывая обиду, она получала от сына пакости вновь и вновь. И не было этому конца. Общество, наверное, ее бы осудило. Материнское сердце ведь априори должно все прощать. Интересно, как заговорили бы господа осуждающие, находясь на ее месте?
Олег не просто так перестал скандалить, затих. Значит, что-то будет замышлять, если уже не задумал. У нее только два варианта. Или ждать удара, или первой нанести его, пока еще возможно избежать катастрофы.
Наташа достала с полки старый дневник. Самый нелюбимый из всех. Слишком много плохого происходило в ту пору. Наверное, ей не стоило вообще записывать туда ничего. Зачем хранить плохие воспоминания?
Женщина все равно не решилась его выкинуть, хоть никогда и не собиралась читать.
«Прошло уже четырнадцать лет с даты смерти мужа. Сегодня так же день рождения сына. Он ненавидит этот праздник с налетом траура, и не устает меня обвинять в этом. Олегу исполнилось восемнадцать лет. Утром хотела его поздравить, но он не стал со мной разговаривать. Я буквально чувствую его ненависть ко мне. Но разве я виновата в том, что произошло? Почему со всех сторон я только и слышу о том, что убила мужа? Все прекрасно знают, что это не так, но почему-то обвиняют… Людская злоба не знает границ. Свекровь тоже, при возможности, обязательно упрекнет. В ее глазах я враг народа номер один. Вчера завела разговор про квартиру. Хотела, чтобы я ее продала. На оставшиеся деньги купила однушку сыну и комнату в общежитии для себя. Остаток средств перевела на счет благотворительной организации. Только так, по ее мнению, я смогла бы немного начать искупать грех. Но в чем я виновата, чтобы мне что-то искупать? Я не знала, что сделал мой муж, пока его не забрали. Мой любимый решил так поступить, и я никак не могла на него повлиять, потому что просто даже не знала о его махинациях. Свекровь утверждает, что я вечно ныла о том, что плохо живу. А разве хороша жизнь с ребенком в коммуналке? Где элементарно даже помыться нормально нельзя? Разве плохо, что я мечтала о своей скромной квартире? В голове сумбур… Из-за постоянных обвинений в свой адрес мне порой начинает казаться, что в чем-то всё-таки есть моя вина. Я не обратила должного внимания на странное поведение мужа в последнее время, на то, что он жил со мной, на его задержки с работы и частые разговоры по телефону с друзьями. Может, я сама себе навязала все это? Где-то прочитала, что девяносто процентов всех манипуляций построены на чувстве вины. Может, это действительно так? Я не знаю…»
Наташа перелистнула страницы:
«Свекровь совсем перестала ходить. Ноги отказали. Ей нужен уход. Почему так сложно чего-то добиться от органов социальной опеки? Человек не ходит, зачем нужны эти миллионы справок? Ладно, возмущаясь, я могу исписать весь дневник… Больше всего меня поразила реакции свекрови на всю ситуацию. Она требует, чтобы я немедленно продала квартиру и переехала к ней, чтобы ухаживать. Я ей должна. За сына. Она так сказала.
Я не могу оставить работу. Пособий, что будут платить, нам не хватит. А Олег с бабушкой помогать тоже не будет… Он как-то сказал, что заставит меня заплатить за то, что все это время рос без отца.»
Наташа еще немного пролистала дневник:
«Олег просит взять ему машину. Ему отказывают в автокредитовании. Только я могу ему помочь. В последнее время у меня с ним хорошие отношения. Даже удивительно, что я считала, будто он меня ненавидит. Наверное, мы просто не очень хорошо понимали друг друга. Олег добрый мальчик. Мне стыдно, что я на него обижалась. Он сказал, что машина ему нужна, чтобы помогать с бабушкой. А еще похвастался тем, что в скором времени собирается жениться. А там и до внуков недалеко. А в наше время без машины никуда, если есть дети. Я, конечно, сомневалась, потому что платеж слишком большой. Но Олег обещал за свой кредит исправно платить. У него очень хорошая работа. Он риелтор в какой-то крутой компании, занимающейся недвижимостью. Удивительно, что ему платят достаточно большой оклад. Даже если продаж нет, то зарплата всегда хорошая. Их генеральный директор заботится о своих сотрудниках. Познакомиться бы с этим человеком, да пожать ему руку. Удивительно даже, почему ему не одобрили кредит. Может, Олег меня в чем-то обманул? Только сейчас задумалась… Вряд ли бы он стал мне врать. Моя подозрительность меня с ума сведет!»
— Хорошая мысль была рядом, но я была еще быстрее, — отвлеклась Наташа от чтения.
«Мне не стоит сомневаться в близких людях. Я чудовище, раз думаю о нем плохо. И все же, я не сразу согласилась. Наверное, меня сподвигла на такое решение случайно брошенная фраза сына о том, что был бы жив отец, он бы точно помог. Олег говорил это без упрека, и я сдалась. Чем мой ребенок хуже других? Не обязательно иметь отца, чтобы жить хорошо. Мы, мамы, тоже кое-что можем. Я согласилась. Завтра будем пробовать оформлять. Надеюсь, все получится».
Наташа пролистала дневник практически до самого конца. В глаза бросилась страничка с размытыми от слез буквами.
«Я не знаю, как быть… Чем мне платить по счетам… На кредит уходит практически вся моя зарплата, которую так некстати урезали. Олег не отвечает на звонки. И не читает смс. Я боюсь, что с ним что-то случилось. Свекрови требуются дорогие лекарства, которые стоят гораздо больше, чем все выплаты, которые она получает».
Наташа помнила этот день. Она записывала в дневник свои проблемы, когда ее отвлек телефонный звонок. Звонил сын, который не отвечал ей несколько месяцев. Наташа также помнила, как чуть не лишилась чувств, увидев от кого звонок:
— Сынок, алло. Сынок, ты меня слышишь? — залпом выпалила слова Наташа, — Олег…
— Я прекрасно тебя слышу, — раздраженно ответил сын, — не надо так улюлюкать в трубку.
— Ты почему не отвечал? У тебя что-то стряслось?
— Нет. Хотел сказать, чтобы ты перестала меня искать. Я жив и здоров. В полицию ходить и заявлять о пропаже человека было лишним. Очень неприятно. Оставь меня в покое и все. Опережая твой вопрос, скажу сразу, что за кредит платить не буду. Мне не сдалось платить за убитую тачку. Кстати, с той девкой я разошелся. Через нее меня искать не надо. Но все, пока, держись там, — Олег скинул трубку.
Наташа пыталась перезвонить, но все попытки были напрасны. Она никак не могла поверить в то, что ее сын только что ей сказал. Пока она тут загибается от неведения, он спокойно заявляет, что с ним все хорошо.
Наташа в тот день не смогла больше написать ни строчки. Только сидела и тихо плакала, не особо заботясь о сохранности записей.
Женщина закрыла дневник и засунула его обратно в тумбочку. Ее сын никогда не был нормальным. Это же очевидно.
До конца вечера Наташа так и не вышла из комнаты. Не решилась. Участвовать в новой стычке хотелось меньше всего. Лучше бы она осталась у свекрови. Не нужно ей таких выходных.