Всю жизнь мне твердил: рожай Катька! Все уши прожужжал, что и детей признает, и женится, как только денег на квартиру соберем, да на ноги встанем!
— Поесть ему хотя бы отнеси, — сказала Марина Андреевна дочери.
— Не могу, мам, давай лучше ты сама. Я никак в себя прийти не могу.
— Нежная какая! – Марина Андреевна посмотрела на дочь с укоризной. – А ты не подумала, как ему сейчас?
— Мамочка, я такого вообще не ожидала… Такое даже в стр аш ном сне не приснится. Это просто сюр какой-то!
— Доченька, в жизни всякое бывает. Не надо поспешных решений.
— Ох, мамочка! – вздохнула Алина.
— Понесешь еду?
— Мам, лучше ты сама. Прости, пожалуйста…
Петр сидел в маленькой комнате на полу. В углу между кроватью и столом. Так странно он себя не чувствовал никогда. Да и у этого «никогда» всего-то было полтора года.
Он пытался разложить по полочкам все, что с ним произошло за эти полтора года, но все события валились в кучу, перемешиваясь самым причудливым образом.
Непонятно было, что раньше, что позже, что важно, а что второстепенно. Хотя, когда у тебя всего полтора года воспоминаний, все важно.
— Петенька, — ласково проговорила Марина Андреевна, войдя в комнату, — покушай, мой хороший!
— Ма… Марина Андреевна, — он вздрогнул, — я вас не заметил.
— Как ты себя чувствуешь? — она поставила поднос с тарелками на стол.
— Каша в голове, — он поднял взгляд на женщину, — кажется, я с ума схожу.
— Ну-ну, успокойся, ты мой хороший, никто никуда не сходит. А ты вот покушай, а мы с тобой потом поговорим!
Петр вылез из угла и присел за стол. Он привык слушаться Марину Андреевну.
***
Полтора года назад неизвестный пациент из палаты номер шесть пришел в сознание. Врачи ставили неутешительные прогнозы, но были рады, что ошиблись.
Нашли его грибники с пролом ленной головой в чаще леса.
Документов при нем не было, кто таков по внешности тоже установить не удалось. Фотографии сделать не получилось из-за бинтов.
Поиски по горячим следам ничего не дали, заявления о пропавших хоть и поступали, но пациент не подходил ни под одно описание.
Пришедший в себя пациент ничего не помнил.
— Амнезия, — констатировал Семен Викторович, — одна надежда на время. Может, вспомнит кто он.
Врач пробежался с пациентом по именам, мало ли, на какое-то сознание откликнется, но пациент не мог сказать точно. Ни одно имя он не мог ассоциировать с собой.
— Ты ночку покатай в голове имена, — посоветовал врач, — а утром определимся. Не можешь же ты безымянным ходить.
А вечером, пришедшая медсестра, чтобы сделать укол, спросила:
— Ну, как ты, мой хороший?
— Не знаю, — ответил пациент, — даже с именем определиться не можем.
— Ничего, — она проговорила ласково, — это бывает. А я вот на тебя смотрю, вылитый мой муж покойный, ну в молодости.
— Правда? – пациент улыбнулся. – А как его звали?
— Петром… Петечкой.
— Хорошее имя, — кивнул пациент, — утром скажу доктору, чтобы меня Петром записал, пока я настоящего имени не вспомню.
— Вот и славно, — ответила Марина Андреевна.
Сделал он это специально? Скорее – да. Именно Марину Андреевну он увидел первой, когда открыл глаза. Именно она его кормила, поила, пока он восстанавливал двигательные функции. Она же за ним утку выносила.
«А так, если я ей мужа напоминаю, так пусть и по имени привычному обращается», — решил он.
***
За полгода ни личность Петра не установили, ни память к нему не вернулась.
В больнице вечно держать его было невозможно.
— Петенька, тебя собираются в социальный приют оформить, — как-то вечером сказала Марина Андреевна, — там тоже жить можно, но я хочу предложить тебе поселиться у меня. У меня дом свой, хозяйство.
— А это будет удобно? – спросил Петр.
— А чего же нет? Я живу с дочкой. Я у нее спросила, она не против. Может и по хозяйству помогать будешь.
— Так я не умею ничего, — растерялся Петр.
— Ну, тут не угадаешь. Что-то руки вспомнят, а чему-то новому обучишься. Все лучше, чем в приюте.
***
Прошел месяц, как Петр перебрался к Марине — ни малейшего проблеска воспоминаний. Но в быту мужчина помогал. Многое делал интуитивно. Умения как бы сами собой ложились в руку.
— Может, мне, это, в приют поехать?
— Петенька, а что случилось? – всполошилась Марина Андреевна. – Тебе у нас не нравится? Или мы обидели тебя чем?
— Нет, — Петр покраснел, — мне все очень нравится… Особенно Алина.
Марина Андреевна расхохоталась:
— Телом — мужчина, а головой — мальчишка! Сбежать решил от симпатии?
— А я ей зачем? Она вон маникюрша, к ней люди ходят, она деньги зарабатывает, а я инвалид без памяти.
— А ты, может, сам у нее спросишь?
Сердце матери не обманешь. Марина сразу подметила, когда взаимная симпатия образовалась между молодыми людьми.
Слово за слово, с шуткой прибауткой, и съехались Петр с Алиной в одной комнате.
— Марина Андреевна, вы не подумайте, мне как паспорт сделают, я готов в загс идти заявление подавать! – заверил он.
— А я не сомневалась. Пусть ты и не помнишь прошлой жизни, но вот сердцем чую, под лецом ты не был.
Но загс чуть отложили, Петр хотел работу найти. Денег подкопить, чтобы не Алина с мамой свадьбу вытягивали.
***
— Перед регистрацией брака, — нудно вещала работница загса, — я должна спросить, является ли решение о вступлении в брак добровольным. Невеста!
— Да, — ответила Алина.
— Жених!
Петр только открыл рот, чтобы ответить, как с оглушительным грохотом распахнулась дверь и в нее вломилась женщина с тремя детьми.
— Стоять! – прокричала она, расталкивая немногочисленных гостей, вылезла вперед. — Вот, значит, какие дела Коленька? Да? Меня с тремя детишками бросил, пропал неведомо куда. Если б люди добрые не подсказали по доброте душевной, так и не узнала бы никогда, где муж мой любимый пропадает.
— Простите, — сказал ошарашенный Петр, — я вас не знаю.
— Посмотрите на него! – обратилась она к присутствующим. — Как трех деток сделать — знал, а как на другой бабе жениться вздумал, так мы не знакомы! Коля, пошли домой!
— Так жениха Петром зовут, — сказал кто-то из гостей.
— Да какой он Петр? – прокричала женщина. – Зубарев Колька! Муж мой гражданский! Всю жизнь мне твердил: рожай Катька! Государство на детей нормальные деньги плОтит! А как матери-одиночке даже больше. Все уши мне прожужжал, что и детей признает, и женится, как только денег на квартиру соберем, да на ноги встанем!
По залу прокатился шепоток осуждения.
— Так на какие мы ноги встанем, если он сбежал?!
— Я ее не знаю, — говорил Петр. – Марина Андреевна, объясните ей, пожалуйста! – а сам, безвольной куклой опустился на пол и обхватил голову руками.
***
Регистрация, понятное дело, сорвалась, но на пороге загса Марине Андреевне пришлось основательно пободаться с Катериной, чтобы она Петра не захомутала и не увела с собой.
Во-первых, Катерина ей категорически не понравилась.
Во-вторых, рядом с Петром, даже если он Коля, эту крикливую бабенку она представить не могла. Слишком разные были характеры.
В-третьих, а это она знала точно, что при амнезии всегда происходит отклик на любимого человека, а на детей – тем более.
А в-четвертых, у Катерины, кроме ее воплей, не было никаких доказательств.
Пока Марина Андреевна переругивалась с Катериной на пороге загса, пу гая других брачующихся, Алина на такси сбежала домой.
Ей было горько и обидно:
«Связалась на свою голову с человеком без памяти, — думала она по пути, — понятно, что он выберет не меня, а свою женщину с детьми! А я ведь его люблю!»
Слезы капали на белое платье.
— Девушка, — таксист притормозил на обочине, — с вами все в порядке?
Алина взяла и все рассказала.
Таксист выслушал, а потом сказал, поделился, так сказать, народным знанием:
— А вот слезы лить рано! Еще бабка надвое сказала, что твой Петр это ее Коля. Похожих да двойников на планете не счесть! А еще, не вспомнил он ее. Даже если дети твоего Петра, назначат алименты, а жить будет с тобой! А ты ему еще нарожаешь!
Алина не могла сказать, что таксист ее успокоил, но истерику предотвратил.
А у загса Марина Андреевна Петра отбила:
— Ты на меня не кричи, и на мужика не кричи. Без памяти он!
— Мой это Колька, отдавай!
— Щаз! Разбежалась! Докажешь, что твой это мужик, тогда посмотрим, захочет ли он с тобой остаться! А пока мой он! Без пяти минут зять, а по сути, сынок!
— Люди! – воззвала Катерина к общественности. – Мужика лишают средь бела дня! Деток сиротами делают!
— Не ори! – прикрикнула Марина Андреевна. – Докажешь, что это Колька – поглядим, а не докажешь, так я на тебя заявление напишу за клевету!
Зря сказала Марина Андреевна про заявление, да поняла это только через три дня.
***
Петр сам не пошел в их с Алиной спальню. В комнату пошел, в которой по первости жил. Было ему стр аш но и плохо. Он сам не знал, кто он. То ли Петр, то ли Коля. А может вообще – Вениамин.
«Что делать? Как быть? А, главное, кем?»
Три дня он не видел Алину. Из комнаты выходил только, чтобы в туалет сходить, да и то с опущенной головой, чтобы не дай Бог, случайно взглядом не пересечься.
Что он мог ей сказать или пообещать, если вдруг окажется, что у него уже есть жена, хоть и гражданская, да еще и трое детей? Он мужчина, должен нести ответственность, а ей это зачем?
Алина тоже на контакт не шла. Если Петр окажется Колей, то, как порядочный мужчина, детей не бросит. Она не против была бы, чтобы он с ними встречался.
Но он может пойти жить к их матери, семья все же. А она, получается, побоку.
Совершенно непонятно, что будет. Алина просто ждала, как эта ситуация разрешится.
***
— Откройте, полиция! Поступило заявление, что тут нас иль но удерживается похищенный гражданин!
А потом дом наводнили необъятные из-за бронежилетов служители правопорядка.
У Марины Андреевны был шанс объяснить все спокойно, если бы с бравыми ребятами не явилась Катерина. Стало шумно. Очень шумно.
— Эти две, — она указывала на Алину и ее маму, — похитили моего мужика! Сделали ему новые документы и силой принудили жениться! Черт с ним с Колькой, так даже деток малых не пожалели, что без отца оставляют! На моем горе свое счастье решили построить! А я слабая! Я бедная! Конечно, таких только и обижают!
— Гражданка! – призвал к порядку капитан.
— Да! – не унималась Катерина. – Я гражданка своей страны и требую защиты! Для себя, для детишек!
Катерину под конвоем вывели из дома, заверяя, что сейчас как раз ее правами и будут заниматься.
— Что скажите по поводу предъявленных обвинений? – спросили у Марины Андреевны.
А у той все документы на руках, включая историю болезни Петра.
— Ах, вот оно что! – капитан улыбнулся. – Состава преступления нет, уже хорошо, а вот опознание провести нужно. Нам гражданка Екатерина предоставила фотографии.
Сличение происходило тут же.
— Вроде – он, — задумчиво сказал капитан, — а вроде и не он. Так серединка на половинку.
— Я к ней жить не пойду, — сказал Петр, — я ее боюсь, и она мне не нравится!
— Я с тобой, мужик, полностью согласен, — капитан улыбнулся, а бравые ребята хохотнули под масками, — но, тут такое дело, дети! Если ты отец, ответственность нужно нести!
— Так я не отказываюсь, — растерялся Петр.
— А если это не он, — встряла Алина, — так и дети не его. Экспертизу пусть сделают на отцовство. Если дети не его, а гражданка утверждает, что именно Колька отец, тогда Петр — это не Коля.
***
Экспертиза показала, что дети не Петра, соответственно, Колей он не являлся. А Колю потом нашли в соседнем поселке. У него там другая семья была, и с детьми, конечно.
Петр с Алиной все-таки поженились. Жаль только, что он так и не вспомнил свое прошлое.
— А чего о нем жалеть? – спросила Петра Марина Андреевна. – Не помнишь, значит, не было ничего. Сейчас ты счастлив, тем и живи!