— С ума сошла, Тибря? – заорал обычно спокойный Сашка, хотя обычно звал ее Риной. – Ты почему не приняла мер?
— А ты почему?
— А я и не должен: ведь это не я беременею! И не вздумай рожать!
С этим поспорить было трудно. И девушка заплакала. А потенциальный папа ушел во двор, где его уже дожидались дружки.
К вечеру он появился, что-то делал в компе – у него был старенький гаджет, а потом к ним пришли покупатели.
Девятнадцатилетняя девушка, с необычным для сегодняшнего времени имени Октябрина, стояла у плиты и пыталась сварить куриный суп.
«Что значит – пыталась? – удивятся многие: это же — элементарно, Ватсон! Проще этого ничего не может быть!»
Но Октябрина была воспитанницей детского дома, поэтому в процессе варки могли возникнуть некоторые неточности.
Детский дом это – другой мир, и жизнь там отличается от обычной. Они, эти две жизни, как бы, идут параллельно. И пересекаются, только когда выпускники начинают жить самостоятельно: пытаются готовить еду, зарабатывать деньги и начинают осознавать, что постельное белье надо менять, а кастрюли регулярно чистить содой – до этого их чистила только детдомовская повариха.
Девушка положила в кастрюлю часть курицы и поставила на огонь. Следовало подождать, когда все это закипит, а потом снять пену. И уже дальше действовать в зависимости от того, что ты хочешь получить.
Если хотелось получить «на выходе» диетический супчик, в почти сварившийся бульон нужно покидать нарезанную картошку (альтернативный вариант – вермишель), лук и морковь. Да, и лаврушечку!
Если желаешь, чтобы суп был «нажористым», натертую на терке морковь и нарезанный лук следует предварительно потушить на сковороде.
Но сегодня привычный алгоритм явно засбоил: Октябрина вместе с куриными частями сразу бросила тертую морковь и мелко порезанный лук. Сначала было, вроде, ничего: а потом все это поднялось вместе с шапочкой пены и было, естественно, отправлено вместе с ней в мусорное ведро.
Но это происходило не от неумения готовить первое: просто мысли девушки сегодня были далеко – это, кажется, называется рассеянностью внимания.
Время подобных имен кончилось вместе с развитым социализмом, когда все стройными рядами шли к коммунизму под руководством Коммунистической партии и дедушки Ленина. И родившихся детей тогда было очень модно называть Даздраперма (да здравствует первое мая!), Марлен (марксизм-ленинизм), Рэма (революция – электрификация мира) и всякими другими нехорошими словами. Причем, придуманными самостоятельно!
А потом оказалось, почему-то, что светлый путь ни к чему хорошему не привел. Интересно, почему? И, совсем не факт, что залезший на броневик или танк человек окажется, действительно, хорошо соображающим лидером, а не Ваней Сусаниным.
Поэтому, имя Октябрина сегодня резало слух и вызывало легкое недоумение: какого ..? Октябрьскую революцию уже давно считали переворотом, даже праздновать перестали.
Все объяснялось очень просто: девочку подкинули в детский дом в октябре. Камер тогда у крыльца не было, поэтому, кто это сделал, так и осталось загадкой. Но, видимо, мама: отцы, как правило, исчезают раньше и с кричащими младенцами туда-сюда не мотаются.
Персонал не стал «мудрствовать лукаво», а поступил здраво: в октябре – значит, Октябрина. Рядом с рекой Волгой – Волгина.
Жизнь в детдоме-то и с нормальным именем – не сахар. А тут и подавно. Особенно досаждали одноклассники, у которых были полные семьи – детдомовские учились в обычной школе.
Девочка часто думала: ну что бы стоило маме подкинуть ее в марте или мае – хотя бы имя было нормальное! Но что сделано, то сделано.
Как известно, полным именем одноклассников зовет только учительница. А как будет уменьшительное от Октябрина? И тут все начали изгаляться: Октя, Тября, Брина – выбирай любое.
В детдоме девочку звали Риной – как Рину Зеленую, полное имя которой, кстати, было Екатерина. А в школе смекалистые и злые одноклассники быстро заменили букву Я в имени девочки на
И и получили совершенно непонятное прозвище Тѝбря, в котором явно просматривалось сходство с нехорошим глаголом тибрить. И оно моментально приклеилось к хорошенькой девочке. А как корабль назовешь…
Тибря ненавидела школу, себя, одноклассников и маму, которая ее бросила и даже не делала попыток встретиться с дочерью, как в телепередачах: телевизор в детдоме был.
Единственным способом уйти от действительности оказалось чтение. Во-первых, это было интересно. Во-вторых, способствовало накоплению знаний или ментального багажа. А еще это развивало грамотную речь и позволяло на автопилоте писать без ошибок.
В детдоме была неплохая библиотека. И девочка все свободное время проводила за книгами, уходя в мир грез, «мечт» и исполнения желания. Туда, где не было злобных детей, а Феи-крестные ни на минуту не прекращали махать своими «фейными» палочками.
Время шло, и забитая Октябрина превратилась в симпатичную тихую девушку, внезапно получившую серебряную медаль: поднагадила только четверка по геометрии – Тибре никак не давались задачи на вписанные фигуры.
Но чтение принесло свои плоды: она очень грамотно изъяснялась – речь была совершенно не похожа на детдомовскую. В голове скопилось много нужного. А вредных привычек не было от слова совсем.
К моменту выпуска из детского дома девушка получила свое жилье. Но умные руководители подсуетились, и вместо двух однушек — ей и Сашке Леонидову – выписали двушку с раздельными лицевыми счетами.
И они стали жить с Сашкой. Сначала, как соседи, а потом, естественно, немного по-другому. Особых чувств к Сашке девушка не испытывала: любви не было, но и отвращения тоже. Почему бы и нет? Так живут многие.
В принципе то, что произошло с ней, могло бы произойти гораздо раньше – все знают, что творится в детских домах. Спасибо, Бог отвел: девятнадцать лет – не одиннадцать, когда хочется после всего утопиться.
Они уже оба работали: кавалер курьером, барышня кулинаром-кондитером – она, после кулинарного техникума, делала торты. Что приносило неплохие деньги. А из книг Октябрина знала, как грамотно ими распоряжаться.
В кухню вышел сосед и, по совместительству, заспавшийся сожитель девушки Сашка: была суббота. Он остановился около плиты – в животе у него заурчало.
Всем известно, что все медики – очень веселые и юморные ребята. Так как им приходится иметь, зачастую, дело с очень неприятными вещами, они, чтобы «подсластить пилюлю», дают им красивые названия: урчание в животе называется борборигма!
Санька, не подозревая о невиданной красоте своих физиологических проявлений, кратко произнес:
— Жрать когда будем?
— Возьми сам, — коротко ответила Тибря: не это занимало ее мысли – вчера ее вырвало прямо в автобусе.
Она сидела на первом сиденье для инвалидов – так получилось. И вдруг почувствовала не тошноту, а приступ рвоты, хотя ничего не предвещало. Напротив расположились две старушки – одна с клюкой.
Мелькнула мысль: обрызгаю – настучит по затылку. И девушка сориентировалась очень быстро: открыла сумочку и выплеснула содержимое желудка туда.
Народ переглянулся, но промолчал: все лучше, чем на них.
А она щелкнула замочком, повесила сумку на руку и вышла на первой остановке. Кошелек, ключи и карты лежали в боковом кармашке, а сумочка была старая, и ее давно уже пора было выбросить.
Но не это беспокоило девушку: тест показал две полоски. И сейчас она думала, как бы половчее сообщить об этом будущему отцу.
Наевшийся Сашка смачно рыгнул и хлопнул девушку пониже спины: этикет, комильфо и всякие там политесы в детдоме были не в ходу. И она решилась.
— Мне нужно с тобой поговорить, — начала она.
— Ну, валяй, — милостиво разрешил кавалер, пребывающий в хорошем настроении.
— Я беременна! – выпалила девушка.
— С ума сошла, Тибря? – заорал обычно спокойный Сашка, хотя обычно звал ее Риной. – Ты почему не приняла мер?
— А ты почему?
— А я и не должен: ведь это не я беременею! И не вздумай рожать, д.ур.ын.да!
С этим поспорить было трудно. И девушка заплакала. А потенциальный папа ушел во двор, где его уже дожидались дружки.
К вечеру он появился, что-то делал в компе – у него был старенький гаджет, а потом к ним пришли покупатели: Сашка срочно продавал комнату и сваливал. Да, быстро продал и свалил. Что характерно.
На освободившуюся площадь въехали двое: худенькая забитая четырехлетняя девчушка и ее папа – мамы не было: она бросила ее, когда Танечке исполнилось два месяца.
Сердце у Октябрины захолонуло: в этом возрасте и ее подкинули в детдом. И они стали жить по-соседски: точнее, как добрые соседи.
Беременность протекала тяжело. И немногословный Михаил помогал девушке: бегал в магазин за продуктами и выполнял небольшие поручения по ремонту. А она заходила в сад за девочкой и угощала вкусненьким.
И потихоньку поняла, что привязывается к ним обоим: а потом, что стала влюбляться в симпатичного папу. Он, вроде, тоже посматривал на нее благосклонно.
Подошло время родов – мужчина отвез ее в роддом, а потом встретил с родившимся сыном: они пришли вместе с Таней.
Все было, как надо: цветы, шары и прыгающая от радости девочка – теперь ей будет, с кем играть.
— Ну, что, папаша, — сказала нянечка, вынесшая малыша, — рад, небось? Сына родил!
А Михаил посмотрел на соседку и счастливо засмеялся. Так прошло два месяца. Миша странно посерьезнел, стал избегать смотреть девушке в глаза — как будто, стеснялся.
Одним субботним утром молодая мама стояла на кухне. Михаил пришел с молочной кухни – у Рины пропало молоко. Он выкладывал на стол бутылочки, когда к девушке подошла маленькая Танечка и подергала за подол, что означало: обрати не меня внимание!
А потом сказала:
— Хочешь стать моей мамой? А братик у меня уже есть!
Конечно же, она хотела! Но для этого нужно было сначала стать женой папы…
А он все понял и произнес:
— Соглашайся — сегодня пойдем и подадим заявление.
И после обеда они пошли в загс. А невеста подала еще одно заявление: на смену имени. Ведь сейчас — время неограниченных возможностей. Да и психологи советуют поступать подобным образом человеку, желающему изменить жизнь в лучшую сторону.
И Тибря стала Светой! Мамой Светой, Светочкой и Светиком. И это все позволило ей обрести веру в будущее и надежду на то, что оно обязательно будет светлым: ведь как корабль назовешь, так он и поплывет.
