Ленка была наглой и бесцеремонной дамой, привыкшей всегда стоять с раскрытым ртом, ожидая, что в него упадет что-нибудь вкусненькое – она любила уменьшительно-ласкательные существительные.
— А если так? – Марина приложила к левой стороне пиджака искусственный цветок.
— И так хорошо! — ответил муж.
— А что лучше? – не отставала девушка. – Цветок или брошка?
— Ты меня замучила! Можно подумать, что тебя пригласили не на день Рождения Ленки в деревню, а в Кремль на вручение Государственной премии.
Марина надула губы, хотя муж был прав. Но не во всем: они были приглашены не в деревню – золовка попросила отметить свой День рождения на их даче в дачном поселке. И Марина согласилась, хотя Федор был, почему-то против:
— Не чего приваживать – потом не отстанут!
Видимо, он лучше знал свою родню.
Ленка была наглой и бесцеремонной дамой, привыкшей всегда стоять с раскрытым ртом, ожидая, что в него упадет что-нибудь вкусненькое – она любила уменьшительно-ласкательные существительные.
И совершенно не представляла, что умными психологами выяснено: подобное сюсюканье свидетельствует о черствости души.
Например, человек ушел к другой, и публично заявляет, что его первая жена, Иришка – замечательный человечек! И к оставленным им деточкам хорошо относится.
К тому же, золовка уже побывала замужем и теперь была мамой двух таких же безбашенных существ женского пола, которые вели себя, как в юмористических роликах интернета: рассыпали по полу вермишель, разрисовывали стены и вытирали липкие, шаловливые ручки о занавески.
И вот это недоразумение жена Марина разрешила привезти на любимую дачу Федора, где все было сделано его руками и которой он очень гордился: предполагалось, что любимые племянницы тоже будут! Куда же без них-то!
И зачем, спрашивается, позвала? Чтобы понравиться этой халде? Да, Федор с родней не церемонился.
Они были женаты уже два года, и все это время Марина, с упорством сумасшедшей, пыталась вызвать симпатию у родни мужа.
Это началось с самого первого дня, когда Федор привел Марину знакомиться с родителями. А ей, почему-то, показалось, что она им не понравилась или «не глянулась», как говорили в деревнях.
Хотя все было вполне пристойно, и у будущих свекров никаких вопросов по этому поводу не возникло.
Но девушка усмотрела во взгляде мамы мужа некое подозрение, что ли, в том, что она – действительно подходящая пара любимому сыну. И это стало своего рода триггером, запустившим весь не совсем понятный механизм.
В принципе, это было естественным желанием каждой невестки: понравиться свекрови. Но у Марины это стало выливаться в какую-то манию. И, обычно терпеливого мужа, все это стало раздражать.
Но Федя очень любил свою Маришу и честно пытался ее понять: ведь частично она была права. Девушка выросла в детском доме, где любви было с «кошкин чих».
И теперь, попав в семью, о которой мечтают все детдомовские дети, она пыталась вызвать к себе любовь и расположение.
А это, по ее уразумению, можно было сделать, только выказав свое расположение и хорошее отношение: логическая цепочка была выстроена правильно.
Вот и теперь она его просто замучила, заставляя смотреть выбранные наряды и аксессуары, хотя на дачный праздник можно было прийти просто в футболке и джинсах.
К тому же, понравиться другой женщине можно только в случае, если ты будешь выглядеть хуже, чем она. Это понимал даже Федор!
Но Марина вела себя как бык на корриде: перла прямо на мулету. И мужчина устранился, предоставив жене убедиться во всем самой. Так поступают с детьми, подходящими слишком близко к огню: позволяют коснуться. А иначе как объяснить, что это может обжечь.
Муж даже смолчал, когда она купила его сестре в подарок дорогущую цепочку панцирного плетения из золота высокой пробы: да, Леночка заказала именно такой подарок! Хотя было ясно, что покупать этого совершенно не стоит.
Во-первых, сестра этого не заслуживала. Во-вторых, даря такую дорогую вещь, ставишь человека в неловкое положение: вдруг он не сможет тебя отдарить? Ведь все должно быть в пределах разумного.
А еще купить такую же безделушку можно было в пару-тройку раз дешевле: цену с ярлыка все равно предполагалось отрезать. Ведь, как известно, дарить с ценой – моветон. И, спрашивается, зачем все эти лишние телодвижения?
Но Марина по-собачьи заглядывала в глаза, ожидая одобрения за свои действия: чтобы дали ей честно заслуженную косточку и сказали: Ай, браво!
И он, конечно же, похвалил жену: ведь не всякая невестка будет так расшибаться для золовки – это дорогого стоило.
Близилось время торжества: наряд был выбран, цепочка упакована в специальный футляр – все были на низком старте.
И тут оказалось, что им придется поехать на дачу не к указанному времени, а гораздо раньше: вы же нам должны будете все показать!
И они, прихватив пиджак с приколотой розой, выдвинулись на нужные позиции. А там сразу включились в работу: а где у вас то, а где это, а как разжечь, а как потушить – легче было все сделать самим.
К концу приготовлений хрупкая Марина вымоталась по самое «не балуй»: ей хотелось только лечь. К тому же, очень сильно докучали дети: две пятилетние хорошенькие девочки с бантами и оборками ни минуты не сидели на месте.
Остальным было «фиолетово», где милые крошки они будут кидаться хлебом и мазаться повидлом: они им изрядно поднадоели. К тому же, это же была не их дача! Поэтому, какая разница, будут или не будут тут разрисованы стены!
А Марина с мужем, между резкой мяса и зелени, прогоняли племянниц с грядок, ругали за испорченную воду в бочке и оборванные в цветнике розы.
Наконец праздник подошел к своему логическому завершению. И все, конечно же, удалось. Все произошло, как в старом анекдоте: Да, мы помирились, а те передние зубы мне все равно нужно было удалить.
Поэтому на завтра гамак был перевешен: ведь со старого места его просто оборвали. И сделали это две хорошенькие девочки. Как – осталось загадкой: они переглядывались и хранили глубокомысленное молчание.
По грядкам будто прошел Мамай. В комнате оказался рассыпан стиральный порошок – потому что все макаронные изделия были предусмотрительно убраны и оказались за пределами досягаемости шаловливых ручонок маленьких затейниц, как ласково именовала любимых внучек свекровь.
Федя же был более суров и, иначе, как нечистая сила, племянниц не называл. Естественно, за глаза.
И, конечно, руки были вытерты о занавески! Бинго!
После отъезда гостей – к счастью, они не остались ночевать – пара начала ликвидировать последствия бедствия.
Оба молчали: все было ясно и без слов – нет, вовсе не этого ожидалось от праздника! А муж оказался прав: совершенно не стоило предоставлять дачу этой оголтелой ораве, которая напилась и допоздна орала на участке частушки под привезенную с собой гитару.
К тому же, преподнесенный подарок не вызвал у именинницы никаких эмоций: она посмотрела его и молча отложила в сторону.
А предполагалось, что золовка, конечно же, сразу наденет цепочку на шею и, в порыве благодарности, зацелует брата и невестку. Но этого не произошло.
А еще в пиджаке оказалось жарко – этот вопрос тоже не продумали. А когда Мариша его сняла и надела футболку, как и думал умный Федя, дети оторвали с него розу и поставили на лацкане дурно пахнущее пятно, не вызывающее сомнения в его происхождении.
Но, как говорится, за что боролась: поэтому, высказывать претензии мужу было глупо – в данном случае, нужно было писать жалобу на саму себя.
— Ну, ничего! На ошибках учатся! – утешала себя Марина: главное, праздник удался!
Как в стишке: праздник удался и это видно – собрались родные и друзья. Только мне сегодня очень стыдно: правда, перед кем, не помню я.
В данном случае, Марине было стыдно перед мужем, хотя они оба вчера не пили. А стыдно ей было за то, что пренебрегла умным советом, понадеявшись, что все обойдется.
Через два месяца День рождения был у нее. И его решили провести в кафе – средства позволяли. Потому что Федя сказал, что второго раза он не выдержит.
— Как ты считаешь, что мне подарит твоя сестра? – пытала мужа Мариша. – Золото или серебро?
Почему-то она была уверена в ценности предполагаемого подарка. К тому же, это было бы справедливо, поэтому не оставляло никаких сомнений.
Федя с трудом отрывался от кроссворда и спрашивал:
— Как ты думаешь, кто переходит улицу на зеленый и красный свет? Девять букв! Я пробовал сме.ртник – не подходит! Варианты есть?
У жены были только варианты, касающиеся подарка! Это было так приятно – мечтать! Наверное, серебряные сережки с камушком – она, как-то, на них намекнула! Они очень подойдут к ее глазам.
Пришедшая на день Рождения Ленка вручила ей цветущее каланхоэ в горшке – не поленилась притащить в кафе! — и кулечек чая в подарочном пакетике: ни золота, ни серебра в руках золовки не было.
Оставалась надежда на свекровь: может не все еще потеряно!
Свекры подарили красивую кружку в упаковке и три розы.
Муж с жалостью смотрел на поникшую Маришу: ему было откровенно жалко жену. Хотя, опять же считается, что жалость унижает. Ну, ничего, пусть его девочка учится!
Когда они возвращались из кафе в такси домой, Марина молчала, глядя в темное окно: наверное, снова и снова переживала произошедшее.
— Ах ты, моя глу.пая ку.рочка! – с любовью произнес Федор и прижал ее к себе. – Когда же ты поумнеешь? Ведь, все гребут к себе, только кур.ица от себя! Все еще хочешь им нравиться? Ну, почему же ты меня не слушаешь?
— Теперь буду, — нисколько не обидевшись за сравнение, ответила Марина. В
едь курочки бывают очень симпатичными. Да и полетать вполне могут: правда, по своему огороду. Но это часто может быть приравнено к птицам высокого полета.
— Ах, да! – некстати произнес муж. — Ты знаешь, как называется человек, переходящий улицу на зеленый и красный свет? Дальтоник!
И посмотрел на жену, довольный произведенным эффектом. Дальтоник — ну, кто бы мог подумать! Голову бы оторвать этим составителям кроссвордов. Ну, а чай пригодится.
