— А вдруг он не захочет? – Надя взглянула на бабушку, позавидовав ее уверенности. – Зачем ребенок, у которого нет отца? Заранее рожать, зная, что у малыша будет неполная семья.
Надя обожала свою бабушку.
Лидии Тимофеевне недавно исполнилось восемьдесят шесть лет. Это был достаточно серьезный возраст, и, разумеется, не сказаться на здоровье и самочувствии далеко не молодой женщины он не мог.
Но все равно бабушка Лида сохраняла бодрость духа и старалась быть самостоятельной несмотря ни на что.
— Бабуль, что купить тебе? Я собираюсь приехать к тебе завтра, — Надя всегда звонила бабушке и предупреждала о своих визитах.
Несмотря на свой возраст, Лидия Тимофеевна не любила, когда к ней домой являлись без предупреждения, даже ключи запасные отдала только соседке – на самый крайний случай.
— Я хоть и старуха уже, — говорила бабушка Лида, — но еще не совсем развалилась и дверь открыть пока в состоянии.
Вы с матерью и без того запретили мне ходить в магазин и аптеку, так еще и подниматься с кресла мне хотите запретить?
Нет уж! Раз приходите ко мне домой, то будьте добры мои правила соблюдать.
Надя не сопротивлялась, соглашаясь с бабушкой. Конечно, в ее возрасте нужно было хоть как-то двигаться, а мать Нади давно уже запретила Лидии Тимофеевне отходить от дома дальше, чем на полкилометра, чтобы с матерью не случилось ничего плохого.
Бабушка Лида повиновалась, поэтому все обязанности по обеспечению ее продуктами и лекарствами легли на плечи Нади.
Внучка совершенно не возражала. Она очень любила приезжать в бабушкину квартиру, где все было таким знакомым с детства, настоящим, пахнувшим чем-то особенным.
Лидия Тимофеевна прожила большую и наполненную самыми разными событиями жизнь: блокаду Ленинграда.
Вместе с младшей сестрой смогла обеспечить своей матери спокойную и беспроблемную старость. Родить и воспитать замечательных детей, а еще работать всю жизнь, не покладая рук.
Да и жизненный опыт бабушки зачастую очень пригождался Наде. Иногда, собираясь принять то или иное решение, она советовалась в первую очередь с бабушкой, а не с матерью или подругами.
Лидия Тимофеевна рассуждала вполне здраво, ее слова порой словно открывали Наде глаза на то, что ей казалось незначимым или вообще лишним.
В этот раз, снова собираясь к бабушке Лиде в гости, Надя собиралась попросить у нее совета.
Вопрос был очень важным, пожалуй, самым важным из всех, что когда-либо волновали Надю. Поэтому в ту субботу внучка приехала к бабушке домой пораньше, заехав по пути в супермаркет, на рынок и в аптеку.
— Я тебя не разбудила? – весело спросила Надя, когда Лидия Тимофеевна открыла ей дверь.
Лицо бабушки, морщинистое и такое родное, вытянулось от удивления.
— Внученька, какое разбудила? Я встаю в шесть утра без будильника в последние лет десять. Тебе ли не знать.
— Знаю, — с улыбкой ответила Надя, затаскивая в квартиру три пакета с продуктами и бытовой химией, — ну а вдруг ты решила днем вздремнуть.
— Я не сплю днем, — с вызовом в голосе отозвалась бабушка Лида, — я могу делать что угодно, но только не спать. Я тебе что, барыня что ли?
Эти бухтения бабушки умиляли Надю. Пока Лидия Тимофеевне способна спорить, возмущаться и причитать – она жива, здорова, и у нее хватает на это сил и энергии.
Сколько стариков с безжизненными глазами и пустыми лицами видела Надя! Такие люди считали себя брошенными, никому не нужными, а их жизнь им самим казалась пустой и бессмысленной.
Сколько таких видела Надя в коридорах поликлиники, в которой она работала фельдшером! Десятки, сотни, если не тысячи за пять лет работы.
— Не вздумай выбрасывать продукты из холодильника! – успела прокричать Лидия Тимофеевна внучке, а Надя уже распахнула дверцу холодильника, внимательно изучая его содержимое.
Сметану нужно было выбросить, заветренные сосиски тоже, кто только догадался купить бабушке Лиде сосиски!
— Ба, а откуда у тебя сосиски? – поинтересовалась Надя, когда бабушка медленно вошла на кухню.
— Это мне Галина отдала. Говорит, что срок годности к концу подходит, а я еще смогу сосиски в тесте приготовить.
Надя! Не смотри на меня так! Ты знаешь, что продукты я не выбрасываю!
Надя об этом знала. Выжившая в блокаду Лида по сей день берегла каждую крошку в доме.
В те годы, что в городе нельзя было найти ни еды, ни лекарств, семья Ивакиных выживала как могла. Сколько потерь они пережили, сколько видели боли, скорби и отчаяния, но при этом смогли сохранить силу духа и уверенность в том, что все будет хорошо.
— Бабуль, давай я заберу сосиски и отдам их бездомным кошкам, — предложила Надя, — ты понимаешь, что ими можно отравиться? Хочешь в больницу попасть?
— Я? – Лидия Тимофеевна расхохоталась. – После того, как я в блокаду землей с Бадаевских складов питалась и клевер собирала на варенье? Милая моя, тебе ли знать, какой у меня желудок! Гвозди переварит! Нет, оставляй сосиски и не лезь, пожалуйста, в мой холодильник. Ты йогурты купила?
— Купила, — Надя достала из одного из пакетов любимые бабушкины питьевые йогурты.
Очень уж Лидия Тимофеевна, имевшая проблемы с зубами, их любила, да и срок хранения у них был хороший.
— Как мама? Как Люся поживает? – спросила бабушка Лида, когда они с внучкой сели пить чай.
— Хорошо все, — отозвалась Надя, — вчера навещала и маму, и Люську. Ба, я ведь с тобой посоветоваться приехала.
Лидия Тимофеевна улыбнулась:
— Ну, говори. Ты же знаешь, что я всегда и выслушаю, и помочь постараюсь. Какая же то польза должна быть от меня.
Надя поддалась порыву и, поднявшись со стула, подошла и обняла бабушку. Как же она ее любила! Несмотря на возраст, характер, нелюбовь к ласкам, Надя не могла не обнять и не поцеловать свою любимую бабушку Лиду.
Одному богу было известно, сколько еще ей осталось, и внучке хотелось, чтобы бабушка была счастлива и здорова, а, главное, ощущала себя важной и нужной.
— Я беременна, бабуль, — сказала Надя и опустила глаза.
— И что? Это же прекрасная новость! Будет у меня пятый правнук или правнучка. Это за-ме-ча-тель-но!
Надя покачала головой:
— Конечно, это замечательно. Только вот… Не уверена я, что рожать нужно.
— А чего сомневаться? – Лидия Тимофеевна даже нахмурилась. – Тебе тридцать лет почти, уже даже поздновато, я бы сказала.
— Я знаю, — Надя слабо улыбнулась, — и очень сильно хочу этого ребенка. Только вот… Беременная от несвободного человека, вот в чем проблема.
— Проблема? – Лидия Тимофеевна хмыкнула. – Разве же это проблема?
— А вдруг он не захочет? – Надя взглянула на бабушку, позавидовав ее уверенности. – Зачем ребенок, у которого нет отца? Заранее рожать, зная, что у малыша будет неполная семья.
Бабушка Лида внимательно смотрела на свою внучку.
Надя была средней внучкой, самой младшей была Люська, которой недавно исполнилось двадцать лет.
Иногда Наде казалось, что несмотря на то, что у бабушки Лиды было трое детей, шестеро внуков и четверо правнуков, Надя была и оставалась самой любимой и близкой для нее.
Двое старших сыновей уже давно жили в других городах и жизнью матери особенно не интересовались, другие внуки и правнуки тоже были раскиданы по миру, а вот Надя с матерью и младшей сестрой оставались в Санкт-Петербурге, живя в одном городе с Лидией Тимофеевной.
Во взгляде бабушки, которым она смотрела на Надю, были и непонимание, и даже обида, да такая, что Надя непроизвольно поежилась.
— А ты знаешь, сколько семей в наше время были неполными? Представляешь себе, сколько детей бы не родилось, если бы каждый не рожал из-за неполноты семьи?
Мужики в то время ги.б.ли, бабы рожали, а если бы не это все, как бы мы теперь жили? Кто жил бы вообще?
У тебя руки и ноги есть? Есть! Жилье есть? Есть! Квартира даже есть, чего уж сомневаться. Тем более, что если беременна, значит, мужчина тебе не безразличен.
Надя кивнула.
Конечно, Николай для нее многое значил, но молодая женщина изначально понимала, что, связываясь с несвободным мужчиной, у которого дома были жена и дети, рассчитывать на нечто большее, чем просто близкое общение, не получится.
Да, была стр.асть, ро.ман.тика, возможно, любовь. Теперь вот была беременность, а вот уверенность казалась какой-то шаткой.
— Но у него семья, он хороший отец для своих детей, а мой ребенок ему навряд ли нужен. Не буду ли я эго.исткой, родив, как это говорится, «для себя»?
— Ребенок уже есть, – возразила бабушка, — он уже живет внутри тебя, растет, развивается. Это частичка тебя, даже от меня это частичка. У него есть голова, ручки и ножки, маленькие совсем, но есть. И он имеет право на жизнь.
А ты не имеешь права этой жизни его лишать. Вспомни мою мать, она ведь родила младшую мою сестру Нинку в сорок четвертом году.
Мы тогда так тяжело жили, жизнь каждого на волоске висела. А рождение ребенка посреди всего этого а.да было почти как чудо.
Представляешь?
Нет, не понять тебе.
Надя опустила голову. Она все поняла и решение уже приняла. Если до приезда к бабушке еще сомневалась, взвешивала все «за» и «против», то теперь точно Надя была уверена…
Как же было важно увидеться с Лидией Тимофеевной, услышать ее, взглянуть ей в лицо и понять, какими мелкими были заботы Нади на фоне того, что когда-то пережила бабушка. Самая умная, мудрая, самая добрая.
Поцеловав Лидию Тимофеевну перед отъездом, Надя пообещала приехать на следующий день и прибраться.
Сил не было, хотелось спать, все это было последствием ее деликатного положения.
Еще нужно было позвонить Николаю, рассказать ему обо всем. Даже если он решит, что ребенка оставлять не нужно, Надя тогда просто примет к сведению его решение.
— Ты меня поняла? – на прощание многозначительным тоном спросила бабушка Лида. Надя кивнула и снова поцеловала бабушку.
— Ой, все, хватит этих сюсюканий. Скоро со своим малым будешь так сюсюкаться, а меня не трожь уже!
Надя рассмеялась, а внутри себя почувствовала нарастающую нежность и любовь к еще неродившемуся существу. Такому маленькому и такому родному.
