Отгадаю — получу наследство.
— Что за загадка?
— «Дата рождения того, кто совершил подмену».
Адвокат так и сказал. Ты не знаешь, что это значит? Какая подмена?
Ольга Петровна молчала, глядя в одну точку.
Таня влетела в квартиру, на ходу стаскивая промокшие сапоги.
— Мам! — крикнула она, проходя на кухню. — Ты дома?
Ольга Петровна выглянула из комнаты, сняла очки и отложила школьный журнал.
— Что случилось? Чего орешь?
Таня плюхнулась на табуретку, потянулась к вазочке с конфетами.
— Представляешь, такая история! Письмо пришло. Из-за границы.
Мать нахмурилась:
— Из-за границы?
— Ага! — Таня развернула фантик. — От дяди Коли. Ну, того самого, о котором ты не любишь вспоминать.
Ольга Петровна побледнела, присела на край стула.
— И что там в этом письме?
— Он умер, — просто сказала Таня. — И представляешь, оставил мне какое-то наследство! Тут телефон адвоката, я ему позвонила.
— И что? — голос матери дрогнул.
— Говорит, надо приехать, в банк сходить. Там, мол, ячейка какая-то. — Таня пожала плечами. — Прикинь, только код от нее — загадка.
Отгадаю — получу наследство.
— Что за загадка?
— «Дата рождения того, кто совершил подмену».
Адвокат так и сказал. Ты не знаешь, что это значит? Какая подмена?
Ольга Петровна молчала, глядя в одну точку.
— Мам? — Таня помахала рукой перед ее лицом. — Ты чего? С тобой все в порядке?
— Да-да, — рассеянно ответила мать. — Все хорошо. Просто неожиданно как-то.
— Ну еще бы! — фыркнула Таня. — Я вот думаю — может, съездить? Интересно же! Вдруг там миллионы?
— Не выдумывай! — резко сказала Ольга Петровна. — Никуда ты не поедешь. Мало ли что там за ячейка.
— Ну мам! — заканючила Таня. — Ну интересно же!
— Я сказала — нет! — отрезала мать. — И хватит об этом. Ужин скоро, иди руки мой.
Таня насупилась, но спорить не стала. Поднялась.
— Ладно. Только я все равно узнаю, что это за код такой. Вот увидишь!
Ольга Петровна ничего не ответила. Она сидела, глядя в окно, и, казалось, не слышала дочь.
Прошло два дня после того странного письма, а в квартире до сих пор пахло грозой.
Таня сидела на кухне, листала на планшете фотки греческих островов — белые домики, синее море. Красота!
До отпуска оставалось всего ничего — каких-то два месяца.
— Опять в свой интернет уткнулась? — проворчала Ольга Петровна, заходя на кухню. — Лучше б полы помыла.
Таня закатила глаза:
— Ну сколько можно? Я вчера мыла!
— А сегодня опять грязно, — отрезала мать. — Ты о чем думаешь вообще? О какой-то там Греции!
— Начинается, — протянула Таня. — Слушай, может, все-таки расскажешь, что там за подмена такая? А то я прямо с ума схожу.
Ольга Петровна побледнела, вцепилась в спинку стула:
— Я же сказала — не знаю я ни о какой подмене! И вообще, это все ерунда какая-то. Розыгрыш, не иначе.
— Ага, как же, — хмыкнула Таня. — А чего ты тогда так дергаешься?
— Я? Дергаюсь? — всплеснула руками Ольга Петровна. — Да это ты с ума сошла!
— Ага, — поморщилась Таня.
Мать вдруг осела на стул, закрыла лицо руками:
— Господи, да что ж это такое? За что мне это все?
Таня растерялась. Подошла, неловко погладила мать по плечу:
— Ну мам. Может, все-таки расскажешь?
Ольга Петровна покачала головой:
— Нечего рассказывать. И вообще, хватит об этом. Ты лучше скажи — в эту Грецию-то зачем собралась?
— Как зачем? — удивилась Таня. — Отдыхать! Я ж целый год копила.
— Вот именно! — вскинулась мать. — Копила-копила, а теперь что? На какую-то фигню все спустить хочешь?
— Да какая фигня? — возмутилась Таня. — Обычный отпуск!
— Ага, как же, — фыркнула Ольга Петровна. — А это письмо? Думаешь, я не понимаю? Небось, решила съездить, проверить?
Таня замялась. Ну да, была у нее такая мысль — может, и правда заскочить, глянуть одним глазком? Но матери она этого, конечно, не сказала.
— Да ну тебя, — махнула она рукой. — Придумаешь тоже.
— Вот что, — Ольга Петровна поджала губы. — Никуда ты не поедешь. И точка.
— Чего? — опешила Таня. — Это еще почему?
— Потому что я так сказала! — отрезала мать. — Я тебя вырастила, я за тебя отвечаю. И не позволю.
— Господи, ну сколько можно? — не выдержала Таня. — Мне двадцать пять лет, между прочим! Я сама решу, куда мне ехать!
Она вскочила, чуть не опрокинув стул, и выбежала из кухни. Хлопнула дверью своей комнаты так, что задребезжали стекла.
А Ольга Петровна осталась сидеть на кухне. Смотрела в окно, шептала что-то себе под нос.
А по стеклу стекали капли — на улице опять зарядил дождь.
На следующий день Таня нервно поглядывала на часы. Рабочий день тянулся бесконечно.
Наконец-то! Она схватила сумку и вылетела из кабинета.
— Вить, ты дома через час будешь? Я к тебе, — выпалила она в трубку. — Жди!
Виктор открыл дверь. Высокий, солидный.
— Ну, привет, мелкая, — улыбнулся он. — Что стряслось?
— Сейчас расскажу, — буркнула Таня.
И она выложила все — и про письмо, и про наследство, и про странный код.
— А мать, представляешь, совсем с катушек слетела! — возмущалась Таня. — То плачет, то орет. В Грецию не пускает.
Вить, ты ничего не знаешь? Ну, про дядю Колю этого? Или еще какие семейные тайны?
Виктор хмурился, теребил пуговицу на рубашке.
— Да откуда мне знать-то, — пробормотал он. — Я ж тогда совсем мелкий был.
— Ну а папа? — не унималась Таня. — Чего он-то ушел?
Виктор вздохнул:
— Ладно, слушай. Только учти — я тебя все равно люблю. Несмотря ни на что, поняла?
Таня кивнула, чувствуя, как екнуло сердце.
— Папа ушел… — Виктор замялся. — В общем, ты не его дочь, Тань.
— Что? — ахнула Таня. — Как это?
— Мать ему изменила, — хмуро сказал брат. — А он врачом был. По твоей группе крови все понял.
— Обалдеть, — прошептала Таня. — И что, все эти годы вы все молчали?
Виктор пожал плечами:
— А что надо было делать? Мать убивалась, ты маленькая. У дяди Коли тогда еще жена ум ерла. И он пропал сразу.
Все нервные были, плакали все время. Бабушка с мамой ругались. Никто это время вспоминать не любил. И я тоже.
А про дядю Колю бабушка вспоминать запрещала, а мама плакать сразу начинала.
Они помолчали. Где-то на кухне Ленка гремела посудой, из открытой форточки доносился детский смех с площадки.
— Слушай, — вдруг встрепенулась Таня. — А бабушка? Она ведь тоже врачом была, как отец? Я её почти не помню же.
— Ну почти, — кивнул Виктор. — В роддоме она работала. А что?
— Да так, — протянула Таня. — Ничего.
Отъезд в аэропорт вышел скандальный. Таня металась по квартире, складывая вещи.
Мать сидела на кухне, сжимая в руках чашку с остывшим чаем.
— Ну скажи хоть что-нибудь! — не выдержала Таня. — Что за тайны-то, а?
Ольга Петровна поджала губы:
— Нечего говорить. И вообще, я же сказала — нечего туда ехать!
— Это мы еще посмотрим, — буркнула Таня.
Ссора вышла жуткая. Таня орала, мать заламывала руки. В итоге Таня психанула, побросала вещи в чемодан и хлопнула дверью.
Когда самолет приземлился, Таня включила телефон. Пискнуло сообщение:
«Я не хотела, чтобы так вышло и ничего не знала, ты моя любимая дочь и всегда ею будешь, жду тебя дома».
Таня вздохнула. Опять загадки.
Адвокат ждал ее у входа в банк — седой, представительный господин. У ячейки Таня помедлила. Вдруг она ошибается?
Хотя других-то вариантов все равно нет. Она набрала код — дату рождения бабушки. Что-то щелкнуло.
Внутри лежала увесистая папка. Выписка со счета, на котором красовалась внушительная сумма. Документы на домик у моря. И письмо.
«Дорогая доченька…»
Таня замерла. Как — доченька? Она же племянница!
— С вами все в порядке? — окликнул адвокат.
Таня кивнула, не в силах оторвать глаз от письма. Она опустилась на стул, развернула письмо и начала читать.
«…то, что ты сейчас узнаешь, перевернет твою жизнь.
Я — твой настоящий отец, а Инна, моя покойная жена — твоя родная мать.
Инна и Ольга, которую ты всю жизнь считала матерью, рожали в один день. Обе родили девочек.
Только дочка Ольги умерла через час после родов. А твоя бабушка работала в том роддоме. Она поменяла бирки на детях.
Она всегда меня недолюбливала. Я ведь сын ее мужа от первого брака. Вот и решила — отдать живую девочку своей дочери, а нам с Инной сказать, что наша умерла.
Но тогда мы этого не знали. Инна очень тяжело переживала. А через неделю после похорон она не проснулась — случайно или нет выпила слишком много лекарств перед сном.
Помню, твоя бабушка тогда сказала: «Туда ей и дорога». Я не выдержал, собрал вещи и ушел.
Через год позвонил Ольге поздравить с днем рождения. Узнал, что от нее ушел муж — сказал, что ребенок не его.
Ольга тогда прижала мать, та и рассказала правду. Мол, как лучше хотела…»
Таня опустила письмо на колени. В висках стучало, к горлу подкатила тошнота. В голове крутился водоворот мыслей и чувств.
Злость на бабушку, жалость к несчастной Инне, которую она никогда не узнает.
И — странное чувство к женщине, которую всегда считала матерью.
Таня достала телефон, перечитала последнее сообщение от матери.
«Ты моя любимая дочь и всегда ею будешь».
Да, так оно и есть. Несмотря ни на что.
Автор: Екатерина
