— Миш, ну хоть ты ему скажи, чтобы не цеплялся: и то ему не так, и это не эдак. Не нравится – пусть съезжает и живет один!
Речь шла об отце Михаила – Наташином свекре, который последнее время стал не очень хорошо относиться к невестке.
Леонид Семенович стал неожиданно испытывать к невестке неприязнь. Но кушать блюда, приготовленные ее руками, впрочем, не отказывался.
Папа давно уже жил с сыном и его женой: это было удобнее для них всех. Во-первых, пожилой человек постоянно был на глазах. А, во-вторых, он помогал с младшим внуком, который пока учился в начальных классах: отводил-приводил в школу и делал с ним уроки.
А квартира свекра, расположенная неподалеку, сдавалась – на эти деньги родные не претендовали.
Пенсия у Леонида Семеновича была неплохая: спасибо Москве-столице и кое-кому еще.
Часть денежных средств он честно вносил в общий котел на бытовые нужды, а остальным распоряжался по собственному усмотрению.
Свекор был человеком культурным. И хобби у него были соответствующие. Мужчина не резался в парке в домино и не отгадывал кроссворды: он ходил в музеи, театры и консерваторию, тем самым приобщаясь к прекрасному.
И для этих походов у него был даже припасен клубный пиджак, оставшийся с лучших времен, и галстук-бабочка, подаренной Наташей, о чем она последнее время сто раз пожалела.
Потому что деда Леню просто подменили: очень симпатичный старичок внезапно исчез, и на его месте очутился злобный старикашка с уймой необоснованных претензий.
Первой, естественно, с этим столкнулась невестка, работающая из дома. Свекор, конечно, был довольно продвинутым, но не настолько, чтобы осознать, что она не торчит бесцельно в компьютере, раскладывая пасьянсы, как иногда он делал сам, а «работу работает», получая за это деньги: Ната, как называл ее муж, была товарным аналитиком.
И вдруг оказалось, что она — плохая хозяйка и жена. Ах, да: и мать! Пятнадцать лет все было хорошо и вот – на тебе!
— Почему в ванной зеркало грязное?
— Так вы вчера, папа, душ принимали и забрызгали!
— А ты вытри! Видишь, человек пожилой, видит плохо – вот и помоги ему! Ты же женщина, должна поддерживать чистоту в доме.
— А кто же ее, по-вашему, поддерживает, эту чистоту? Вы бы хоть, не цеплялись, если зеркало за собой вытереть не в состоянии.
— Я всегда говорил, что ты не пара Мишке, … невоспитанная! Никакого понятия о культуре!
— Ничего, нам в семье хватит и одного такого культурного, как Вы! Кстати, у Вас из культуры только одна бабочка. И ту Вам подарила я!
И подобное стало происходить каждый день. И если поначалу сноха старалась молчать, то за последнее время терпение ее перелилось через край.
Папа мужа был недоволен всем. Но это нисколько не мешало есть все, что приготовила неумелая Ната, бросать в машину свое грязное белье и оставлять грязную кружку на кухонном столе: не царское это дало!
— Почему плов не досолен?
— Пап, ну, честное слово, хватит уже! – у сына сдали нервы. – Какого … ? Вот солонка – посоли!
— И чай холодный! – не унимался Леонид Семенович!
— Твою ж … ! Ты же сам пошел трепаться по телефону! Тогда он был для тебя недостаточно горячий. Ты скажи, чего ты добиваешься-то?
— Злые вы, — вдруг произнес свекор знакомые всем слова, — уйду я от вас.
— Ну и слава Богу! – неожиданно произнесла Ната, но быстро опомнилась: — Извините, вырвалось!
— Ты можешь объяснить, что происходит? – решил поставить точки над «и» сын. – Решил уйти – уходи, мы препятствовать не будем. Но куда?
— Ленка к себе зовет, — как бы нехотя произнес дед Леня и обвел всех торжествующим взглядом, в котором ясно читалось: Что, съели?
Ленкой звали Мишину сестру, живущую в другом городе. До этого она особой любовью к папочке не пылала.
И между ней и братом существовала некая договоренность: они забирают к себе деда и заботятся о нем, а потом его квартира переходит в их собственность. И Леонид Семенович уже написал на сына завещание.
— И давно она тебя позвала? – поинтересовался Миша.
— Да с месяц!
И теперь все стало ясно: свекор стал цепляться к снохе после того, как его позвала к себе дочь: как бы, подготавливая почву для бегства.
Эта услышанная «новая новость» могла в корне изменить происходящее: «раз пошла такая пьянка» и не известно откуда взявшаяся неприязнь, возможно, у папы несколько поменялись планы. А там недалеко и до смены завещания.
Эта мысль пришла в голову супругов одновременно и все отразилось на их лицах — жилья было жалко: старшему сыну уже исполнилось восемнадцать, и на квартиру возлагались большие надежды.
Но отъезд надоевшего по самое «не балуй» папы за тридевять земель — сестра жила довольно далеко – сулил избавление от жуткой нервотрепки. А во-вторых, предполагал, что теперь все заботы о папе лягут на плечи сестры и его мужа: с глаз долой – их сердца вон.
Таким образом, они покупали свое спокойствие. Поэтому, Леонида Семеновича никто не стал уговаривать остаться: ведь за последнее время он всем изрядно поднадоел. И бог бы с квартирой.
А дед рассчитывал на уговоры: это дало бы ему возможность лишний раз поизгаляться над родней.
— Ну, что, в добрый час, — радостно сказала Наталья, получавшая большей всех пенделей от ненавистного свекра.
И тот одарил сноху злобным взглядом, что означало: я еще вам покажу Кузькину мать!
— Помочь Вам собраться? — спросила Ната, у которой резко улучшилось настроение: почему бы не проводить папочку, в какой-то степени, в последний путь? Ведь он, вряд ли, будет их баловать частыми визитами из своей тьму-таракани!
— Сам справлюсь, — буркнул дед Леня. И, что характерно, справился!
И вскоре убыл в новую жизнь: в аэропорт его поехал провожать сын. Все остальные расцеловали его в прихожей и облегченно выдохнули.
А дома опять установилась дружеская атмосфера.
Так прошло несколько месяцев, в течение которых в семье произошли приятные перемены.
Младший сын перешел в четвертый класс. Старший окончил школу и поступил в ВУЗ. Правда, на платное отделение – институт был престижным – но семья могла себе это позволить.
Пришла зима. Заканчивался декабрь – был канун Нового года, всегда сопровождающийся праздничной суетой и хорошим настроением: ведь всем известно, что кануны часто – гораздо лучше самого торжества.
Дома уже стояла убранная настоящая елка. И Наташа каждый раз после работы заходила в супермаркет, прихватывая что-нибудь для праздничного стола.
И тут на телефон Михаила поступил звонок: высветился номер отца. Хотя после его отъезда они перезванивались крайне редко: у папы теперь была другая родня, и семья сына стала ему не нужна.
«Поздравить хочет!» – была первая мысль.
Но человек предполагает, а Бог располагает. И Всевышний расположил так, что сын пришел в ступор.
— Я чего звоню-то, Миша, — торопливо произнес отец, – я, ведь, решил вернуться!
— Куда? – ошеломленно спросил сын, уже мысленно попрощавшийся с папой навсегда.
— Как это куда? К вам – у меня теперь тут дом!
Из дальнейшей беседы с дедом Леней выяснились любопытнейшие вещи: оказывается, он, все-таки, переписал завещание на Ленку!
А она, не дожидаясь его естественного ухода в мир иной, стребовала с папы генеральную доверенность. И потом, не ставя никого в известность, приехала в Москву и продала папину квартиру: дескать, мне деньги нужны, а ты перебьешься.
И после получения денег, отношение к Леониду Семеновичу резко изменилось.
— Представляешь, Мишенька, меня, ведь, они не кормили! Я все время вспоминал Наташеньку с ее разносолами и моим любимым пловом. Вот хозяюшка, так хозяюшка! Уж я так по ней соскучился, прямо сил нет!
И белье ему перестали стирать: а сам-то он не приучен! И с театрами там плохо – никакой культурной жизни! А бабочку его этот мер.зкий Ленкин муж забрал себе: нечего тебе смешить людей, старый д***!
Поэтому, он завтра прилетает – у него уже и билет есть! И прокричав в трубку, чтобы его не встречали – сам доберется! – папа отключился: видимо, чтобы не передумали. И потом был недоступен.
Мишка помертвел: как сказать Наташе? Но она все поняла по его глазам и только спросила:
— Ну что, нагостился?
Позже, когда пришли в себя, позвонили Ленке и брат выорал все, что о ней думает. А думал он много и нецензурно.
Но сестра, и раньше не отличающаяся знанием этикета, выслушала все и только сказала:
— А ты не завидуй!
Леонид Семенович прибыл аккурат тридцатого утром. Из подарков привез две кедровых шишки и одну шкурку белки на воротник любимой снохе.
Свекор выглядел потрепано, но смотрел бодро. Известие, что семья сына на праздник уходит к друзьям – Миша с Натой решили ничего не менять — встретил спокойно:
— Ничего, я тут «Огонек» в одиночестве посмотрю! Там-то мне телевизор смотреть не давали!
Тридцать первого утром все уехали праздновать Новый год, оставив папе еды на два дня: предполагалось вернуться второго января к вечеру.
Когда они вошли в квартиру, уже все было кончено: острая сердечная недостаточность. Видимо, папу просто задавило счастьем. И старое сердце не выдержало.
На похороны сестра не приехала, коротко бросив в трубку:
— Осто.черт.ел!
Да и зачем? Деньги-то она уже получила – чего расшаркиваться!
У гроба стояли молча – никто не плакал. Ну, что поделаешь, дед Леня, извини!
Как там, у Филатова в известном стишке: был Леонид – нет Леонида. И далее – тоже по тексту: ни у кого грустного вида… И, к сожалению, это было правдой. Интересно, почему?
И ни в жизни, ни в стихотворении на это ответа не было: судьба, однако.
Автор: Ольга Ольгина
