– Я – Вера Александровна. Бабушка Вера. Тебя мать в мою честь назвала, думая, что это меня растрогает, и я сменю гнев на милость.
Вера удивлённо посмотрела на женщину и спросила:
– И что, по-вашему, я должна броситься вам на шею? Ага! Бегу – и волосы назад.
Так получилось, что первые 16 лет своей жизни Верочка Карпова не знала свою бабушку со стороны отца.
Впрочем, и его самого она предпочла бы не знать или хотя бы забыть как страшный сон.
Слишком пугающими были воспоминания о том, как мужчина с перекошенным побагровевшим от злости лицом кричит и швыряется вещами.
Узнав про мелкие шалости и более крупные провинности дочери, он брался за специальный «воспитательный» солдатский ремень…
Вера изо всех сил старалась не кричать, потому что за «громкое поведение» и «нарушение покоя соседей» полагались дополнительные удары.
Впрочем, спасительно закусывать губы тоже запрещалось, ведь озверевший мужчина требовал, чтобы во время наказания дочь просила прощения и обещала, что больше подобного проступка никогда в жизни не совершит.
Поводом для наказания мог быть назначен абсолютно любой поступок девочки. Полученная в дневник запись о том, что она бегала на перемене или вертелась на уроке. «Тройка» в тетради. Недоеденный до конца суп. Конфета, взятая со стола раньше, чем мама подала чашки с чаем.
Даже выдувание пузыря из жевательной резинки, как делали счастливые смеющиеся дети в рекламе, тоже могло спровоцировать у отца приступ гнева.
Маме же полагалось смотреть на «воспитание» ребёнка, молчать и ни во что не вмешиваться. Так было до праздничного вечера, когда Верочка в кругу родителей отмечала своё 10-летие, и отец подарил ей простенький телефон.
Пусть не новый, а свой старый. Для девочки и это было потрясением. Вообще-то, она ожидала получить канцтовары или водолазку, как в прошлом году, и едва не расплакалась.
Удивление и волнение Веры были настолько сильными, что она, рассматривая подарок, выронила его из рук. Телефон упал на пол, и от удара отлетела крышка, закрывающая отсек с аккумуляторной батареей.
Увидев это, мужчина озверел. Он за руку вытащил дочку из-за стола, почти волоком дотащил до двери, за которой на крючке у стены висел ремень и приказал:
– Задира й платье, раз вещи ценить не умеешь.
Мама в этот раз осмелилась заступиться:
– Толя, прекрати. У нас же сегодня праздник, а Верочка того и гляди потеряет сознание от уж аса. Она же не специально. Просто растерялась.
В тот раз мужчина и впрямь оставил именинницу в покое, и, не разбирая, куда попадают его удары, принялся хлестать жену и тихо приговаривать:
– И ты туда же, Катька? Строптивая стала, да? Голос научилась подавать? Ну, ничего, я и тебя научу порядку!
Бездельница! Сидишь себе за кассой и горя не знаешь. На самом деле, если бы не я, тебе и Верке пришлось бы пустой перловкой питаться. Устроились на моей шее и жируете!
Да если бы не я, ты бы сгинула где-нибудь в подворотне. Наверное, надо мне и тебя и дочь твою бестолковую бросить. Надоело. Я вас в люди тяну, а вы, как специально, ко всему плохому стремитесь.
Говорила мне мама, чтобы я с от брос ами не связывался. Права была на 100 %, а я не слушал.
Думал, что получится из тебя, Катька, человека сделать. А ты вякаешь против меня в моей собственной квартире!
Какой пример ты дочери подаёшь? Что меня можно ни во что не ставить!
Вера с уж асом наблюдала, как мама морщится от ударов, не пытаясь даже защититься.
Девочка не знала, как долго длилось наказание, но, по её ощущениям, это было непрекращающимся кош мар ом.
Отец, отведя душу, спокойно вернулся за стол и продолжил ужинать. Покончив с пюре и котлетой, мужчина опустошил половину салатника с «Селёдкой под шубой» и потребовал:
– Вера, садись и ешь. Зря, что ли, я деньги зарабатывал, чтобы продукты тебе на праздник купить? Неблагодарная, как и твоя мать.
Аппетита у девочки после недавней безобразной сцены совсем не было, но ослушаться было слишком стр ашно.
Она села за стол на своё место напротив отца и стала, давясь, доедать то, что лежало у неё на тарелке.
Катя, не дождавшись приглашения, так и стояла возле двери до тех пор, пока Толя не приказал:
– Чай тащи и торт. И со стола лишнее убери.
Катя повиновалась, и в знак одобрения мужчина даже пригласил её разделить чаепитие с ним и дочкой.
Вскоре Толя насытился и сообщил:
– Устал я с вами. Спать пойду, и, надеюсь, вы не станете сильно громыхать посудой.
Вера с мамой тихонько перетаскали на кухню всю посуду, закрыли дверь, чтобы в спальню не проникали звуки и, перемыв и вытерев тарелки, чашки и ложки, просто сидели на кухне.
Катя старалась облегчить боль от ударов народными средствами, а девочка осмелилась попросить:
– Мама, давай сбежим. Я не могу больше терпеть. Я боюсь.
Женщина, прикладывая к полыхающей от ударов руке пакет с замороженной ягодой, завёрнутой в полотенце, тихо оправдывалась:
– Некуда нам бежать, дочка. Так получилось. Прости, что ты страдаешь из-за моей глупости и доверчивости.
К тому же, боюсь, если даже я найду нам угол, Толя нас отыщет, и тогда всё будет ещё хуже, чем сейчас.
***
Девочка не стала настаивать. В самом деле, если мама так сказала, значит, выхода и правда нет.
Впрочем, Катя и сама понимала, что с каждым годом характер мужа становился всё хуже, и надо срочно думать, как защититься от тирана.
Особенно опасно было то, что на людях он играл роль безупречного главы идеального семейства. Так что, если бы она и осмелилась обратиться за помощью к кому-то из знакомых, ей бы просто не поверили.
Однако после этого испорченного праздника дочери Катя стала готовить «пути отхода».
Пользуясь тем, что Толя сильно не вникает в учебные дела дочери, ограничиваясь проверкой дневника и тетрадей, женщина дождалась летних каникул и перевела Веру в другую школу.
Для себя тоже нашла работу поблизости и сняла комнату у тихой старушки, куда понемногу стала перевозить вещи.
Так что в один из вечеров Толя вернулся в квартиру, где его не встречали ни дочь, ни жена. Подумав, что они где-то гуляют, мужчина сильно разозлился, особенно из-за того, что ему пришлось самому разогревать себе ужин.
Еда не принесла успокоения, и Толя утешал себя тем, что вот сейчас придут жена и дочь, и тогда он покажет им: как это бывает, когда они заставляют его волноваться.
Ближе к полуночи он заволновался и позвонил Кате. Однако её телефон был выключен. Вера и вовсе подаренный ей аппарат оставила в своей комнате.
Всё это было странно, а потом, ложась в кровать, под покрывалом он обнаружил записку:
«Прояви хотя бы однажды благородство и не ищи нас.
На развод подам сама и пошлину оплачу тоже.
Даже на алименты подавать не стану, если ты больше не станешь к нам лезть».
Анатолий разразился потоком ругательств, но потом, выпив для успокоения обжигающую глотку жидкость, уснул, думая о том, то Катя и Вера точно скоро приползут проситься обратно.
А он ещё покумекает: прощать их или нет, и заставит на коленях умолять о разрешении снова жить с ним.
Однако эти фантазии Толи не сбылись. Хотя Кате и было сложно, но она выполнила своё обещание и не подала на алименты.
Женщина вообще с удивлением поняла, что ей стало намного проще морально, да и Вера больше не боялась возвращаться домой и показывать дневник.
Однажды Толя, соскучившись по безответным жертвам, принялся искать бывшую жену.
Побродив по магазинам сети, где она работала, будучи за ним замужем, он сумел выяснить её график и пришёл в её смену.
Катя сильно побледнела, увидев Анатолия, но бежать было некуда.
Впрочем, как всегда при свидетелях, мужчина вёл себя прилично и даже улыбался, разговаривая с ней:
– Хорошо выглядишь, Катька. Не скучаешь?
– Спасибо, Толя, за комплимент, но, пожалуйста, не задерживай очередь.
– Ах, вот как ты заговорила, детдомовка безродная, – Анатолий впервые потерял самообладание на людях. – Ну и живи, как знаешь!
Мужчина оставил на кассе неоплаченную бутылку пива и ушёл, бормоча проклятия.
***
Больше на глаза Кати бывший муж не показывался, и в итоге женщина и её дочь совершенно успокоились.
Верочка рано стала помогать маме и, поначалу неофициально, выходила то разложить товар на полках, то ещё выполнить какую-нибудь работу.
После окончания 9 класса девушка по настоянию Кати поступила на заочное обучение в колледжи и устроилась на работу.
Как-то Вера возвращалась в съёмную квартиру, мечтая скорее забраться в ванную и отдохнуть, но дорогу ей перегородила статная женщина, во внешности которой было что-то странно знакомое.
– О, на ловца и зверь бежит. Вот, значит, какая ты выросла! – Произнесла незнакомка. – Похожа на сына моего, но больше — на Катьку.
Как будто она передо мной стоит. Ну, надо же как причудливо. Что же, здравствуй, что ли, внучка.
Я – Вера Александровна. Бабушка Вера. Тебя мать в мою честь назвала, думая, что это меня растрогает, и я сменю гнев на милость.
Вера удивлённо посмотрела на женщину и спросила:
– И что, по-вашему, я должна броситься вам на шею? Ага! Бегу – и волосы назад.
Женщина скривилась:
– Грубо. Хотя в кого тебе быть вежливой? Я, когда Толик Катьку со мной знакомиться привёл, сразу поняла, что ничего хорошего от неё не получится.
Говорила сыну, да он не поверил. Сказал, что сумеет воспитать.
Вера хмыкнула:
– О, да. Воспитатель из него – просто высший сорт. Короче, чего хотела-то, бабуля?
Женщина улыбнулась:
– В общем, как ты понимаешь, родных людей у тебя мало и ты должна им помогать!
Толик сломал шейку бедра и за ним сейчас нужен уход. Приходи сама или Катя пусть вспомнит про всё хорошее, что мой сын для неё сделал.
Адрес, надеюсь, помнишь, но на всякий случай я его тут записала.
Вера Александровна достала из кармашка сумки листочек, но девушка демонстративно разорвала его на мелкие клочки и выбросила в урну, так кстати оказавшуюся рядом.
– И мама, и я прекрасно помним всё хорошее от вашего сына. Такое не забыть. Так что – мне всё равно, кто и как будет ухаживать за этим … , который нас б ил солдатским ремнём.
– Да. И на что я надеялась? От кривой осинки не родятся апельсинки, – зло проговорила женщина. – Толя на вас лучшие годы жизни потратил, а ты сейчас отказываешь ему в помощи.
Не по-родственному это, неблагодарная.
Вера даже рассмеялась:
– Да, вот так получилось. Память у меня хорошая!
Девушка развернулась и ушла, не слушая злых слов своей бабушки. Не знала её 16 лет, и не страдала.
Дома Вера подробно рассказала маме про неожиданную встречу, и Катя похвалила дочку:
– Всё правильно. Пусть справляются без нас. Такой родни и даром не надо!
Автор: Любовь Левина
