Телефон зазвонил, когда я пыталась спасти подгоревшую яичницу. Конечно, именно в этот момент. Я метнулась к телефону, одной рукой продолжая скрести лопаткой по сковородке.
— Алло? — выдохнула я, зажимая телефон между ухом и плечом.
— Маш, привет! Это Лиля.
Голос подруги звучал немного устало, но я была рада её слышать. Мы не виделись уже пару месяцев, с тех пор как она начала работать в новой компании.
— Лиль! Как ты? Как детишки?
— Всё… нормально. Слушай, у меня к тебе просьба. Сможешь посидеть с близнецами на выходных? Мне срочно нужно уехать по работе.
Что-то в её голосе заставило меня насторожиться. Обычно Лиля говорила более эмоционально, а сейчас каждое слово звучало как-то… отрепетированно? Да и голос был какой-то странный.
— Конечно, без проблем! — ответила я, выключая плиту. Яичница всё равно уже превратилась в угольный блин. — Когда тебе нужно?
— Сегодня вечером. Извини за позднее предупреждение.
— О, вау, оперативно! — я попыталась пошутить. — Прямо как в шпионских фильмах – срочное задание?
Тишина в трубке. Обычно Лиля всегда подхватывала мои шутки.
— Да, что-то вроде того, — наконец ответила она. — Приезжай к шести.
Когда я подъехала к дому Лили, первое, что бросилось в глаза – новые шторы. Тёмно-синие, почти чёрные. Странно, Лиля всегда любила светлые тона. Дом выглядел каким-то… другим. Как будто кто-то взял знакомую картинку и слегка размыл края.
— Маша! — Лиля открыла дверь прежде, чем я успела позвонить.
Я моргнула. Что-то изменилось в её внешности. Волосы уложены в строгий пучок – никогда раньше такого не видела. И макияж… с каких пор Лиля стала красить губы такой тёмной помадой?
— Проходи, — она посторонилась, пропуская меня внутрь. Ни объятий, ни привычного поцелуя в щёку.
— Саша! Соня! — позвала Лиля. — Тётя Маша приехала!
Близнецы появились так тихо, что я вздрогнула. Обычно эти сорванцы с криками неслись мне навстречу, требуя показать, что я им принесла. Сейчас они стояли, держась за руки, с какими-то неестественными улыбками на лицах.
— Здравствуйте, тётя Маша, — произнесли они почти синхронно.
— Эй, малыши! А где мои обнимашки? — я присела на корточки, раскрывая объятия.
Дети переглянулись, будто спрашивая разрешения, и только потом подошли обнять меня. Их тела были напряжены, как струны.
— Я оставила ужин в холодильнике, — сказала Лиля, проверяя содержимое своей сумки. — Детям пора спать в девять. Никаких сладостей перед сном.
— Да ладно тебе, один раз можно и пошалить, — подмигнула я детям.
— Никаких сладостей, — повторила Лиля твёрдо. В её голосе прозвучали странные нотки.
За ужином я пыталась разговорить близнецов. Обычно их невозможно было заткнуть – они наперебой рассказывали о школе, друзьях, своих выдуманных приключениях. Сейчас они молча ковырялись в тарелках.
— Как дела в школе? — спросила я, пытаясь разрядить атмосферу.
— Хорошо, — ответил Саша, не поднимая глаз.
— А что нового узнали?
— Ничего, — прошептала Соня.
Я заметила, как Саша слегка пихнул сестру локтем. Она вздрогнула и быстро добавила:
— То есть, много всего. Математику.
— Ты совсем не похожа на маму, — вдруг сказал Саша, глядя на меня в упор.
Соня резко дёрнула брата за рукав. На её лице промелькнул испуг.
— В смысле? — удивилась я.
— В смысле… — Саша запнулся. — В смысле, вы с мамой такие разные. Она строгая, а вы весёлая.
— А, ну да, — рассмеялась я, хотя внутри что-то ёкнуло. Лиля никогда не была строгой. — Кстати, кто хочет поиграть в прятки?
— Нам нельзя, — быстро сказала Соня. — Мама говорит, мы должны сидеть тихо.
Когда Лиля уехала, в доме стало ещё тише. Дети сидели в гостиной, прижавшись друг к другу, и смотрели мультики без звука. Я заметила, что они постоянно оглядываются на входную дверь, будто ожидая, что кто-то войдёт.
Что-то было не так. Очень не так. И я собиралась выяснить, что именно.
Ночь выдалась беспокойной. Я долго ворочалась на диване в гостиной, пытаясь уснуть, но что-то не давало мне покоя. Может, непривычная тишина? Обычно в доме Лили всегда что-то происходило: тикали часы, шумел холодильник, скрипели половицы. Сейчас же казалось, будто дом затаил дыхание.
Около полуночи я услышала шёпот. Тихий, почти неразличимый, он доносился из детской. Я прислушалась, затаив дыхание.
— Нельзя говорить, — шептала Соня. — Она обещала, что вернёт маму, только если мы будем молчать.
— Но тётя Маша добрая, — голос Саши дрожал. — Может, она поможет?
— А если нет? Если она… если она сделает как с мамой?
Я похолодела. Что значит «сделает как с мамой»?
Утром я делала вид, что всё нормально. Приготовила блинчики, попыталась развеселить детей. Они ели молча, но я заметила, как Саша украдкой улыбнулся, когда я нарисовала на его блинчике рожицу сиропом.
— Хотите, покажу вам фокус? — спросила я, доставая из кармана монетку.
— Мама говорит, фокусы – это обман, — тихо сказала Соня.
— Ваша мама обожала фокусы, — возразила я. — Помните, как на твой день рождения, Соня, она достала кролика из шляпы?
Дети переглянулись с таким выражением, будто я сказала что-то ужасное.
— Это была не она, — прошептал Саша и тут же зажал рот рукой.
И тут я решил навести порядок. В шкафчике обнаружилась старая коробочка с фото. Я уже видела этот альбом, но в этот раз из него выпала странная фотография, раньше я ее не видела.
На снимке были две абсолютно одинаковые женщины. Две Лили. Они стояли, обнявшись, обе в одинаковых платьях. На обороте была надпись: «Лиля и Вера, 2010».
Вера? За десять лет дружбы Лиля ни разу не упоминала, что у неё есть сестра-близнец.
— Это мама и тётя Вера, — раздался голос за спиной. Я вздрогнула – Саша подкрался совершенно бесшумно.
— Тётя Вера? — переспросила я. — Почему Лиля никогда о ней не рассказывала?
— Потому что тётя Вера плохая, — Соня появилась рядом с братом. — Она…
— Замолчи! — Саша схватил сестру за руку.
— Нет, не молчи, — я присела перед детьми на корточки. — Расскажите мне. Я могу помочь.
— Покажи ей рисунки, — прошептала Соня брату после долгой паузы.
Саша колебался, но потом кивнул и побежал в свою комнату. Вернулся он с папкой, набитой рисунками. На каждом были изображены две одинаковые женщины, но одна всегда была закрашена чёрным.
— Это мама, — Соня указала на светлую фигуру. — А это… — её палец замер над тёмной.
— Она пришла три месяца назад, — вдруг заговорил Саша. — Сказала, что она тётя Вера и что маме нужно уехать. А потом… потом она стала притворяться мамой. Говорила, что если мы кому-нибудь расскажем, то больше никогда не увидим настоящую маму.
У меня закружилась голова. Я вспомнила все странности: другая причёска, другой макияж, холодность в общении. Это была не Лиля. Всё это время с детьми жила её сестра.
Я полезла в ящик с документами. Там нашлось свидетельство о рождении – на имя Веры Михайловны Соколовой, сестры-близнеца Лилии Михайловны Соколовой. А под ним – старые газетные вырезки. «Психиатрическая больница сообщает о побеге опасной пациентки». И фотография Веры.
Входная дверь скрипнула.
— Я дома! — раздался голос «Лили». — Решила вернуться пораньше.
Дети застыли, как испуганные птицы. Я быстро спрятала документы и фотографии.
— Что вы тут делаете? — «Лиля» стояла в дверях, сжимая ручку своей сумки так, что костяшки пальцев побелели.
— Просто разбираем старые вещи, — улыбнулась я, чувствуя, как по спине бежит холодный пот. — Нашли много интересного.
— Правда? — она шагнула в комнату. — И что же интересного вы нашли?
— Например, старые фотографии, — я постаралась, чтобы голос звучал непринуждённо. — Кстати, я и не знала, что у тебя есть сестра.
Её лицо изменилось. Появилось что-то хищное, чужое. Улыбка стала острой, как лезвие.
— Ах вот как, — протянула она. — Значит, нашла фотографии. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.
Она повернулась к детям:
— А вы, малыши, помните, о чём мы договаривались? Помните, что бывает с непослушными детьми?
Соня всхлипнула. Саша загородил сестру собой.
— Знаешь, Вера, — я встала между ней и детьми, — думаю, нам пора поговорить. О твоей сестре. О настоящей Лиле.
Она рассмеялась – холодным, злым смехом.
— Поговорить? О чём тут говорить? Я и есть настоящая. Я всегда была настоящей. Это Лиля украла мою жизнь. Моих родителей, мою свободу, моё будущее. Теперь я просто забрала то, что принадлежит мне по праву.
— Где она? — мой голос дрожал.
— О, она в безопасности. Пока что. — Вера сделала шаг вперёд. — И останется в безопасности, если вы все будете… послушными.
Я почувствовала, как дети прижались к моим ногам. В голове лихорадочно крутились варианты. Телефон остался в гостиной. До двери не добежать. Окно? Третий этаж, слишком высоко.
— А теперь, — Вера достала что-то из сумки, — давайте все успокоимся и…
Я не дала ей закончить. Схватив тяжёлый фотоальбом, я швырнула его ей в лицо и крикнула:
— Бегите!
Альбом попал Вере прямо в лицо. Она отшатнулась, схватившись за нос, и выронила то, что держала в руке – это оказался шприц. Я схватила детей за руки и рванула к двери.
— Стоять! — рявкнула Вера совершенно не похожим на Лилин голосом.
Мы вылетели в коридор. Соня споткнулась, но Саша подхватил сестру. Сзади послышался грохот – похоже, Вера налетела на что-то в темноте.
— Сюда! — крикнула я, толкая дверь ванной. — Запритесь!
— А вы? — всхлипнула Соня.
— Я задержу её. Звоните в полицию!
Захлопнув за детьми дверь, я услышала, как щёлкнул замок. Теперь главное – выиграть время.
— Ве-ера, — протянула я, пятясь к кухне. — Давай поговорим. Ты же не хочешь сделать хуже, чем уже есть?
— Хуже? — она рассмеялась, выходя из темноты коридора. По её лицу текла кровь из разбитого носа, размазывая макияж. — Куда уж хуже? Она всегда была любимицей. Всегда! «Лиля такая умница, Лиля такая красавица». А я? Я была просто тенью!
— Поэтому ты заперла её? — я нащупала за спиной кухонный стол. — Чтобы стать ей?
— Я не становилась ей, — прошипела Вера, делая шаг вперёд. — Я всегда была лучшей версией неё. Просто никто этого не видел! — Она подняла руку, и я заметила второй шприц. — А теперь ты всё испортила.
— Где она, Вера? Где Лиля?
— О, сестрёнка в надёжном месте, — Вера улыбнулась, и от этой улыбки у меня мурашки побежали по коже. — В нашем старом домике. Помнишь его? Конечно нет, Лилечка никому о нём не рассказывала. Стыдилась нашего прошлого.
Я схватила первое, что попалось под руку – оказалась сковородка. Та самая, на которой утром пекла блинчики.
— Ты же понимаешь, что тебе не уйти? — спросила я, крепче сжимая ручку сковороды. — Дети уже звонят в полицию.
Что-то промелькнуло в её глазах. Страх? Неуверенность?
— Плевать, — процедила она сквозь зубы. — Думаешь, я не продумала запасной план? У меня всё готово для новой жизни. Документы, деньги… — Она сделала резкий выпад со шприцем.
Я отбила атаку сковородкой. Шприц отлетел в сторону и разбился.
— Ты… — начала Вера, но договорить не успела.
Входная дверь с грохотом слетела с петель.
— Полиция! Всем оставаться на местах!
Вера метнулась к окну, но споткнулась о брошенную сумку. Через секунду её уже скрутили.
— Тётя Маша! — раздалось из ванной. — Можно выйти?
— Можно, малыши, — я едва сдерживала слёзы облегчения. — Всё закончилось.
Полицейские нашли Лилю в тот же день. Старый дом на окраине города, в подвале. Обезвоженная, истощённая, но живая. Когда её привезли в больницу, первым делом она спросила про детей.
Я навестила её через неделю. Она уже окрепла, хотя всё ещё была бледной.
— Знаешь, — сказала Лиля, когда мы остались одни, — я должна была рассказать тебе про Веру. Про её болезнь, про её одержимость моей жизнью. Просто… мне казалось, что если не говорить об этом, это перестанет быть реальностью.
— Эй, — я взяла её за руку, — ты не виновата. Главное, что теперь всё позади.
В дверь палаты постучали. На пороге стояли Саша и Соня, держа огромный букет полевых цветов.
— Мам? — неуверенно спросил Саша. — Это правда ты?
Лиля раскрыла объятия:
— Правда, солнышко. Теперь правда я.
Дети бросились к ней. Я тихонько вышла из палаты, вытирая слёзы. За спиной слышался смех и радостный щебет – настоящий, живой, совсем не похожий на ту мёртвую тишину в доме.
Позже я узнала, что у Веры действительно были готовы документы на новое имя и билеты в другую страну. А ещё – целая коллекция газетных вырезок о сестре, дневники, где она писала о своей «украденной жизни», и десятки фотографий Лили, на которых её лицо было обведено красным маркером.
Иногда я думаю о том вечере, когда зазвонил телефон. Что было бы, не согласись я посидеть с детьми? Не заметь я все эти мелкие странности? Не прислушайся к интуиции?
Но важно не это. Важно, что теперь, когда я прихожу в гости к Лиле, в доме снова светлые шторы. А близнецы с криками несутся мне навстречу, требуя показать новые фокусы.
И больше никто не говорит шёпотом.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
