— Мама, ну куда тебе три комнаты? – восклицала Лариса. – Ты из своей только до кухни и ходишь. А две, так и стоят закрытые! Там пыли уже толщиной с палец!
— А ты будь хорошей дочерью, — Валентина Васильевна ухмыльнулась, — помоги маме, наведи порядок!
— Здрасьте-пожалуйста! Сейчас тут буду тряпкой махать!
— Так если матери помочь не собираешься, чего про пыль заговорила? Лежит пыль, пусть лежит, — проговорила Валентина Васильевна, — будут у меня силы, наведу порядок. А нет, так она там никому не мешает!
— Мама, это вредно для здоровья, когда столько пыли в доме, — настаивала Лариса.
— Потому и говорю – убери!
Валентина Васильевна притворялась, что не понимает к чему дочка клонит.
Ларисе, что мамино здоровье, что благополучие, было до одного места. А виды она имела на мамину квартиру. Три комнаты, почти в центре города, можно сказать: свет цивилизации в шаговой доступности.
— Мама, не ломай комедию, — отмахнулась Лариса, — ты прекрасно понимаешь, к чему я веду.
— Прекрасно понимаю, — кивнула Валентина Васильевна. – Я не такая наивная, как твой муженек думает!
— Ну, при чем тут Олег? – возмутилась Лариса.
— А при том, что с его подачи ты ко мне пришла, и речи светские завела. Лодырь-то твой только однушкой за всю жизнь и разжился, да и ту ему по наследству передали.
— Мама, он из многодетной семьи, — Лариса встала на защиту мужа, — нет у него громадного состояния.
— Мозгов у твоего Олега нет, и ручки из другого места растут, — ответила Валентина Васильевна. – Я со сватьей общаюсь. Знаю. Старший его брат в коттедже за городом живет, бизнесом занимается. Двое младших автомастерскую открыли, пашут, конечно, но зарабатывают. А сестры, что старшая, дизайнером стала, что младшая, начальник кредитного отдела в банке. И только Олежка у нас – не пришей корман к чему-то!
— Мама, оставь Олега в покое, он старается. Ты бы лучше обо мне подумала! О внуках!
— О внуках я подумала, как меня не станет, квартира им отойдет. А о тебе? – Валентина Васильевна нехорошо глянула на дочь. – А ты обо мне сильно подумала, когда меня с работы выкинули? Когда я последний шиш без соли доедала? И на работу меня не брали, сама знаешь, по какой причине! Как я тут чуть ласты не склеила, пока работу сторожем не нашла! Много ты о маме думала? Даже когда я просила помочь, ты мне про свои трудности рассказывала.
— Мам, да когда это было? – краснея, отмахнулась Лариса.
— А не важно, когда! Главное, что оно было! – Валентина Васильевна стукнула кулаком по столу. – И чтобы больше я разговоров на счет поменяться квартирами не слышала! Это квартира моя! Я на нее заработала! И я хочу в ней жить! И помереть я хочу в ней, когда время придет!
— Мама, ну что ты уцепилась за эту квартиру? – Лариса повысила голос. – Переедешь в нашу однокомнатную, и живи сколько угодно. Мамочка, ты пойми, ну, тесно нам вчетвером! Мальчишки подрастают…
Валентина Васильевна устала объяснять одно и то же, схватила полотенце с крючка и врезала дочке по ее размалеванной физиономии…
Чуть погоняла по квартире, пока дочка свои манатки не забрала, и выгнала вон.
А на площадке крикнула на дорожку:
— Мужу своему рассказывай, кому тесно, а кому свободно! Вертушка!
Из-за соседской двери высунулась голова:
— Кого это ты с такой любовью провожаешь? – спросила Раиса Марковна.
— А дочку любимую, — ответила Валентина Васильевна, — они с мужем решили, меня в свою однушку переселить, а им, понимаешь, жить тесно!
— Смотрю, завелась ты здорово, — улыбнулась соседка.
— Да, прости, — Валентина Васильевна попробовала расслабиться. – Не повезло с детками, так в том, наверно, сама виновата.
— А у тебя кроме дочки кто-то есть? – спросила Раиса Марковна.
Она переехала в этот дом всего-то лет семь назад, когда Валентина Васильевна уже жила одна.
— Двое у меня их было, — кивнула Валентина Васильевна, — а теперь и про дочку можно забыть.
— А другой ребенок, что? По_мер? Прости…
— Что ж, сразу по_мер? — Валентина Васильевна выдохнула. — Живой. Сидит. Уже лет двадцать. Попал за ограбление, а потом ему уже там довешивают. Характер у него, оказался, не сахарный.
— Так напиши ему, пусть сестрицу угомонит по-родственному, — предложила Раиса Макаровна, — хоть так матери поможет.
— Он уже так помог, что больше не хочется. Его когда посадили, меня сразу уволили. Товароведом я была. Так меня с припиской и уволили. А потом ни товароведом, ни продавцом. Сторожем ночным еле устроилась.
— Васильевна, так не те времена сейчас, что дети за родителей, а родители за детей отвечают. Написать надо, куда следует. Ты еще не пенсионерка, а сторожем много не заработаешь. Да и пенсии той будет три копейки при такой работе, — Раиса Марковна задумалась. – Сейчас полно программ государственных по помощи старикам и неимущим. Или пусть работу дают, или так помогают! Прав и гражданства тебя никто не лишал. А то, что сын в казенном заведении, так у нас полстраны через это прошли, и живут же.
— Ай, — отмахнулась Валентина Васильевна, — что толку? Если родная дочка меня решила в халупу отселять, куда там государству? Таких, как я, у него миллионы.
— А я напишу! – серьезно сказала Раиса Марковна. – Непорядок это!
— Пиши, куда хочешь, — Валентина Васильевна кивнула и скрылась в квартире.
***
— Тур Валентина Васильевна? – спросила молодая женщина, когда Валентина Васильевна открыла дверь.
— Да, это я.
— Вам почтовый перевод, — сказала женщина, — двенадцать тысяч триста рублей, — достала кошелек и отсчитала купюры.
— А это от кого? – спросила Валентина Васильевна.
Вопрос женщину смутил:
— Отправитель – абонентский ящик, — ответила та, развернулась и пошла вниз по ступенькам.
— Странно, — проговорила Валентина Васильевна, сжимая в руке пачку банкнот, самая крупная из которых была пятьсот рублей.
А через неделю опять позвонили в дверь.
— Здравствуйте, — проговорил мужичок полутора метров роста, — меня Борисом зовут. Я этот, представитель благотворительного фонда, — он был красным как рак и постоянно потел. – Мы тут вам это, помощь, короче, привезли.
— Какую помощь? – опешила Валентина Васильевна.
— Ну, эту, — он почесал затылок, — благотворительную. Робяты! – крикнул он вниз.
Поднялись на площадку двое, через голову Бориса поставили в прихожую пять увесистых пакетов, буркнули что-то вроде: «Извиняемся» и сбежали по лестницу.
— Пардоньте за беспокойство, — Борис поклонился и поковылял на коротеньких ножках вслед за «робятами».
В пакетах оказались крупы, макароны, сахар, мука. Консервов целая галерея. Даже ананасы в собственном соку. А еще колбасы, мясо, наборы замороженных овощей.
А еще через неделю появилась та же женщина с почты:
— Пятнадцать тысяч. Получите, пожалуйста, — она протянула деньги.
— А вам расписать нигде не надо? – спросила Валентина Васильевна подозрительно.
Женщина смутилась:
— А я бланки забыла, — нашлась она, — другим разом распишитесь.
— Ну-ну, — проводила взглядом женщину с «почты» Валентина Васильевна.
— Васильевна, по твоей вине воды нет? – спросила Раиса Марковна, когда достучалась до соседки.
— Сантехники у меня работают, — виновато ответила Валентина Васильевна.
— Протекло или поломка? – поинтересовалась Раиса Марковна.
— Нет, нормально все было, — Валентина Васильевна вышла на площадку и прикрыла дверь. – Пришли утром двое, говорят спонсорская помощь. Трубы меняют, смесители и даже унитаз, — проговорила шепотом.
Раиса Марковна загадочно улыбнулась.
— Марковна, ты кому про меня писала? – так же шепотом спросила Валентина Васильевна.
— А всем по чуть-чуть, — ответила соседка.
— Хозяйка, — донеслось из квартиры, — мы там намусорили малеха, так мы человечка вызвали, придет – помоет!
— Так, может я сама? – спросила Валентина Васильевна.
— Не-не-не! Наша вина – наша расплата! – ответил, что помоложе.
И действительно, через час после ухода «сантехников» пришли две молодые девушки «уборщицы» и выскоблили всю квартиру. Даже те комнаты, что заперты были.
А Валентина Васильевна сейчас всех посетителей брала в кавычки. Ну, не выглядели они теми, кем представлялись. Хотя и продукты, и деньги, и замененные трубы с сантехникой были самыми настоящими.
***
— Здравствуйте, меня зовут Михаил, — представился высокий представительный мужчина в деловом костюме, — я представитель городской администрации. Данный дом в самом ближайшем будущем будет подвергнут капитальному перестроению. Поэтому мы ходим по квартирам и предлагаем сменить место жительства заблаговременно. И предлагаем новые квартиры в домах улучшенной планировки.
Мужчина источал уверенность и добродушие. Но в свете последних событий Валентина Васильевна не была склонна верить кому бы то ни было.
— Но если вы так прикипели к району, то есть вариант временного отселения на время реконструкции. А по ее завершению, вселение обратно.
Предложение было интересным, но пахло от него дурно. То, что городская власть ее куда-нибудь отселит, сомневаться не приходилось. А вот возвращение – очень сомнительно.
Раздавшийся стук в дверь заставил Михаила подпрыгнуть:
— Вы кого-то ждете? – испуганно проговорил он.
— Это, скорее всего, соседка, — Валентина Васильевна поднялась с кухонного табурета и пошла к двери. Краем глаза заметила, что Михаил тоже поднялся и пошел следом.
— Здравствуйте! Я Борис. Из благотворительного, значит, фонда! – он снял кепку и изобразил поклон.
— Я вас помню, — ответила Валентина Васильевна, — здравствуйте.
— От, хорошо-то как! – он широко улыбнулся. – А мы тут с этой, как ее, благотворительностью, в общем. Робяты!
В квартиру начали заходить «робяты» и заносить коробки.
— Тут, эта, телевизор, микроволновка, блендер, чайник, — перечислял Борис, пока ребята заносили все в квартиру. – Приборы и устройства, короче. Ну, для жизни.
Один из «робят» склонился к уху Бориса и что-то проговорил, косясь в сторону квартиры.
— А что эта у вас за гость такой «Антиресный»? – спросил Борис.
— Это из городской администрации, — ответила Валентина Васильевна.
— Как интересно! – Борис улыбнулся.
Но как-то не так он улыбнулся. Не так, как он Валентине Васильевне улыбался. Совсем не так.
— А можно мы с этим гостем в «тет-а-тете» пообщаемся? – спросил Борис, заискивающе.
— Михаил, — позвала Валентина Васильевна, — можно вас на минуточку?
А дальше было интересно, но совершенно непонятно. «Робяты» приняли Михаила под руки, и повели по лестнице вниз. Борис откланялся, пожелал хорошего дня. А еще сказал, что Михаил очень занятой человек и больше не вернется.
***
— Валентина Васильевна, вам новый почтовый перевод, — проговорила знакомая молодая женщина, — двадцать пять тысяч, — и протянула деньги.
— Скажите, честно, вы же не с почты? – спросила Валентина Васильевна.
— Не задавайте вопросы, на которые мне придется врать, — ответила женщина и, не прощаясь, пошла по ступенькам вниз.
Валентина Васильевна убрала деньги, вышла из квартиры, заперла дверь и принялась колотить в соседскую дверь.
Когда та открылась:
— Райка, признавайся, кому ты писала? – прокричала Валентина Васильевна. – Честно признавайся!
— А что? Что-то случилось? – наивно спросила Раиса Марковна, пропуская соседку к себе в квартиру.
— Столько всего случилось…— Валентина Васильевна чуть не задохнулась от удивления: — Тимур?!
— Здравствуй, мама!
— Так это все ты? – Валентину Васильевну спасло то, что Раиса Марковна успела ей подставить табуретку.
— Да, мамочка, — он кивнул, пряча разрисованные руки под стол. – Пусть нелады у меня с законом, и порядки мне их не по нраву, но у нас, в нашей среде, есть закон: «Мать – это святое». А эту благотворительность Марковна придумала, чтобы ты не вздумала отказываться. Только этот Михаил, это не я. От Лариски он. Но там уже все порешали.
— Тимур! – строго сказала Валентина Васильевна.
— А чего она на мать пырхает? Важнее мамы человека нет!
Важнее мамы человека нет
Захаренко Виталий
