Валентина тогда не только не заявила, но и не подумала уйти от него. В деревне не принято было выносить сор из избы. Никто из женщин, которых она знала, не стал бы этого делать.
Во-первых, дети были еще маленькими. Во-вторых, Виктор уже считал дом своим. В-третьих, муж обещал, что ничего подобного не повторится.
Валентина знала, что из своей деревни она уже не уедет. Смешно, но когда-она думала, что жизнь ее сложится иначе.
Тогда вместе с одноклассниками она строила планы. Казалось, всё будет – и дальние края, и интересная профессия, и, конечно, большая любовь.
Валентина уехала в город, окончила техникум. Но к той поре, когда она получила диплом, тяжело заболела мать. А поскольку на всем белом свете их друг у друга было только двое, для Вали не стоял вопрос, что делать дальше.
Целый месяц она фактически прожила в больнице, выхаживая маму после инсульта. А потом вернулась с ней в родной дом, чтобы продолжать за нею ухаживать.
Валя нашла работу в лесхозе – считай, рядом. Всегда можно забежать в обед, покормить маму, дать ей лекарства.
Денег в семье лишних не было, поэтому ни о каких массажистах, логопедах, сиделках, речь не шла. Всё, что требовалось маме – Валя старалась сделать сама.
И как-то незаметно подружилась она с парнем, который жил на другом конце села. Валентина иногда ходила в тот район. Там был магазин, где продукты продавались немного дешевле. И она набирала их в запас.
Проезжая мимо, Виктор обратил внимание на девушку с тяжелой сумкой, остановился. Погрузил ее ношу в специальную корзину на велике, а самой Вале предложил сесть сзади, на багажник.
— Ты по такой жаре полчаса идти будешь, а так мы доедем за пять минут, — сказал он.
После Валентина удивлялась, как вышло, что они выросли в одном селе, но практически не пересекались раньше? Правда, и деревня была большая.
Виктор сразу увидел, что и дом, и огород много лет обходились без мужских рук. Работы тут – непочатый край. Он стал появляться у Валентины почти каждый день. И всегда находил для себя дела.
Когда мать Вали стала выходить на крыльцо с палочкой, она нарадоваться не могла. Двор преобразился, и все хозяйственные постройки теперь были в полном порядке.
А вечером у молодых людей оставалось время, чтобы сбегать на речку или просто пойти погулять.
— Господи, как я за тебя рада, — говорила мама Валентине со слезами на глазах, — Я ведь была уверена, что ты выйдешь замуж за кого-нибудь в городе. Мало ли какой человек еще попадется…
А за Виктором ты будешь как за каменной стеной. У него братья, а у меня ты одна. И дом этот будет ваш, ни с кем его делить не придется…
— Мама! — спешила прервать ее Валентина, так как в словах про «ваш дом» было предчувствие грядущего сиротства.
Валя с Виктором поженились, а ещё через два года, не стало мамы. Очень трудным было это время для Валентины.
Родились дочка и сын. Молодая женщина с головой ушла в домашние заботы. А еще — тосковала по маме, плакала украдкой. И не сразу заметила, что Виктор начал меняться, и не в лучшую сторону.
Он уже не спешил хвататься за дела. Брался лишь за то, что никак нельзя было пустить на самотек. И если раньше Виктор практически не пил, в семье у него с этим было строго, то теперь – только дай повод.
Но самое худшее, что могло случиться, он стал поднимать на Валентину руку. Началось всё вроде бы с шутливых тычков и подзатыльников. А потом, выпив больше обычного, он совсем «потерял берега».
Валентина тогда уж.ас.но перепугалась. Муж не только сб.ил её с ног, но одною ногой… наступил на го.р.ло, и некоторое время стоял так, глядя на нее безумными пьяными глазами.
Она боялась дышать. Понимала, что одно движение,и может произойти непоправимое. Не дай Бог что-то с позвоночником, так можно и инвалидом остаться.
Долго после этого случая она не могла прийти в себя, хотя Виктор, когда протрезвел, и просил прощения, и каялся, что подобному больше не бывать.
Валентина тогда не только не заявила, но и не подумала уйти от него. В деревне не принято было выносить сор из избы. Никто из женщин, которых она знала, не стал бы этого делать.
Во-первых, дети были еще маленькими. Во-вторых, Виктор уже считал дом своим. В-третьих, муж обещал, что ничего подобного не повторится.
И действительно, до такой крайности дело больше не доходило. Но какую-то черту Виктор для себя перешел. Теперь он обращался с женой очень гр.у.бо.
Синяки не сходили. Виктор мог схватить ее за плечо с такой силой, что оставались синие метки — отпечатки пальцев. Мог и толкнуть так, что Валентина падала, разбивая колени. А больнее всего было, если сгоряча ткнет её Виктор кулаком в живот.
— Не могу я с тобой больше жить, — взмолилась Валентина один раз. — Уйди, Христа ради, ведь у.бь.ешь ты меня рано или поздно.
— Куда я уйду? – в голосе мужа послышалась насмешка. — Даже и не думай об этом. А попробуешь на развод подать, тебе же хуже будет. Так отделаю, что из дома выйти не сможешь, правду тебе говорю… Другим жаловаться начнешь, ш.ею с.лом.аю.
— Тебя же посадят, ду***ка…
— Но ты об этом уже не узнаешь, — хохотнул он, будто речь и вправду шла о чем-то очень веселом.
Дети подрастали. Они видели, что матери живется несладко, но даже не представляли, что может быть иначе. Кроме того, они боялись отца.
Если бы сын попробовал заступиться за Валентину, отец бы, не раздумывая, вы.по.ро.л и его. А дочка, Настя, по природе своей, была очень тихой, не способной вступиться даже за саму себя.
Валентина понимала все это. Она никогда не жаловалась детям и делала все возможное, чтобы скандалы происходили не у них на глазах.
Как только сын, а затем дочь окончили школу, она отправила их в город. Попросила не тревожиться за нее, а спокойно учиться, получать профессию, устраивать свою жизнь.
«Я уж как-нибудь доживу с этим из.ве.рг.ом», — думала она.
В их деревне, как и в большинстве российских сел, продавалось немало домов. Иногда их покупали дачники, иногда кому-то из местных удавалось скопить деньги, чтобы перебраться из ветхой избушки в строение покрепче и получше.
Валентина считала, что дом по соседству продаваться будет долго. Владелец не снижал цену, а здешним жителям она казалась очень высокой. Поэтому, когда сделка все же совершилась, и приехала новая хозяйка, односельчане смотрели на нее с удивлением.
Звали ее Наташей. Она была невысока ростом, крепкого сложения, светловолосая, и еще весьма молодая – наверное, и тридцати не исполнилось.
На работу она устроилась в Дом культуры. Вела кружок декоративно-прикладного искусства. Занималась оформлением выставок. Мастерила декорации для спектаклей.
Сначала местные жители решили, что Наташа совершила г.лу.по.сть, переехав в село. Женщина одинокая, а подходящих женихов ее возраста в округе не было. Все или семейные, или уж слишком большие любители выпить.
Зарплата в деревне тоже, как говорится, одни слезы, и к тому же, чтобы заниматься хозяйством, горожанки не очень-то приспособлены.
Тем большее изумление вызвал тот факт, что Наташа оказалась мастером на все руки. Она и печь могла сложить, и собственноручно починить крышу у сарая, знала толк в огороде.
— Откуда ты такая взялась? — недоумевали соседки. — Никакой работы не боишься…
— Я когда-то жила в деревне, — пояснила Наташа, — а потом мамы не стало, меня увезли. Училась в городе, в интернате, потом в художественном училище. А теперь так меня потянуло ко всему этому. Хочу работать на земле, жить среди природы… Буду ходить рисовать, осенью выставку для вас сделаю.
Вот только не завела Наташа никакой сельскохозяйственной живности. Зато был у нее огромный алабай, который носил смешную кличку Тузик.
В деревне многие не любят собак, относятся к ним с опаской. Того и гляди, чужой пес утащит зазевавшуюся курицу, накинется на козу или напугает ребенка.
Но Тузик слушался Наташу беспрекословно. Огромный пес ходил рядом со своей хозяйкой, смотрел на всех безразличным взглядом, и не собирался проявлять агр.ессии, если только не получит соответствующую команду.
Но зато хозяйство Наташи было под надежной охраной. Тузик работал по принципу: «Всех впускать, никого не выпускать».
И можно было представить себе, что ждет воришку, покусившегося на огурцы или груши. Не миновать ему было оправдываться перед хозяйкой.
Валентина здоровалась с новой соседкой, но дружбы с ней не искала. Наташа была гораздо моложе, да и не до общения было вечно уставшей, запуганной женщине.
В тот день Валентина задержалась в огороде, забыв о времени. Прополола грядки, окучила картошку, полила помидоры…
Голос Виктора заставил ее вздрогнуть.
— Ты чё здесь делаешь, мать… твою? – прикрикнул муж. — Жрать дома нечего, ты еще и в магазин не сгоняла, не говорю уж про обед…
Валентина знала, что это был предлог. В холодильнике нашлось бы, чем перекусить.
Но Виктору хотелось, чтобы жена принесла не только еды, но и выпивки. День, в который он не «принимал на грудь», был для него безнадежно испорчен.
Уже привычным движением муж толкнул Валентину, сбив ее с ног. Если бы в тот момент она могла о чем-то думать, ей бы пришло в голову, что Виктор давно воспринимает ее как грушу для битья.
Хорошо разрядиться на другом человеке, если же.рт.ва безответна.
— Тузик! — вдруг услышала Валентина.
А потом – тяжелый прыжок.
Огромный пес перемахнул через забор. Виктор шарахнулся прочь, но убежать у него не получилось.
Он стоял, прижавшись к стене дома и боялся шевельнуться. Валентина не знала, какую команду дала алабаю хозяйка, но морда собаки была рядом с промеж.ностью мужчины. Тузик жарко дышал, и с языка его капала слюна.
— Ну что, сразу тебя мужского достоинства лишить? — спросила Наташа через забор. — Или дать еще один шанс?
Виктор даже дышал осторожно.
— Еще раз поднимешь на жену руку, не говоря уж о том, чтоб ногу… Короче, до конца жизни будешь петь фальцетом, усек? — Наташа свистнула, подзывая собаку.
Виктор кивал, отступая к крыльцу. Валентина несколько мгновений спустя, сделала то, чего никак не ожидала от себя. Она подошла к Наташе, обеими руками сжала ее руку и заплакала…
Ей показалось в эту минуту, что это мама из тех блаженных краев, где находилась сейчас ее душа, послала соседку, сумевшую заступиться за нее.
