Объявила дочери Анфиса Викторовна.
— За то, что ты ухаживала за бабушкой и дедушкой, тебе на том свете воздастся, не нужно из этого делать подвиг.
В квартире выделишь нам долю, на каждому получается по одной комнате, грубо говоря. Хотя нет, мы, наверное, поступим не так — квартиру мы продадим и деньги поделим!
С дедушкой у Маши была особая связь. Виктор Валентинович во внучке души не чаял. Внука же, старшего сына дочери, он не любил.
Гоша в подростковом возрасте натворил много бед, и дочери Виктора Валентиновича, Анфисе, пришлось в итоге приложить все возможные усилия, чтобы уберечь сына от тюрьмы.
Маша лет с трёх постоянно проживала с бабушкой и дедушкой. У Анфисы в этот период развивался очередной роман, и женщина собиралась в третий раз выходить замуж.
Потом дочь не забирала, потому что другие проблемы были, а потом и совсем оставила Машу на попечение родителей.
Девочка в итоге сама отказалась уходить от бабушки и дедушки. С матерью же у Маши отношения были прохладными, материнской любви ребёнок не знал.
Анфиса младшей совсем не занималась — всё своё внимание, силы и средства женщина отдавала старшему сыну Георгию.
Бабушка ум.ерла, когда Маше исполнилось 19. Молоденькой испуганной девчонке пришлось самой заниматься погребением, ведь ни брат, ни мать почему-то не нашли на это времени.
От родительницы Маша дождалась только телефонного звонка. Анфиса, на тот момент уже проживавшая в другом городе, узнав о кончине матери, позвонила, чтобы выразить свои соболезнования:
— Царство ей небесное! — шмыгала носом женщина в трубку. — Отмучилась, мамочка, как же жалко ее!
— Мам, ты приезжай, пожалуйста! — попросила Маша. — Мне помощь нужна, дедушка совсем сдал, он не может всем этим заниматься, а я одна не успеваю ничего!
— Не могу. — наотрез отказалась Анфиса. — Я же болею сейчас, сама пластом лежу. Как будет мне полегче, так обязательно приеду — покажешь мне, где мамуля похоронена.
Маш, я пока и деньгами тебе, увы, помочь не могу, сама понимаешь — я сейчас на больничном, все деньги уходят на лечение.
Как встану на ноги, так сразу же отправлю тебе немного. Крепись, дорогая! Я знаю, как сильно ты любила бабушку.
У Гоши тоже нашлись безумно «важные» дела:
— Маш, ну какой там от меня толк? Я буду только под ногами у тебя путаться и мешать. А на похороны приеду обязательно.
Ты только скажи, когда, хорошо? Тебе, наверное, деньги нужны? Сейчас я тебе отправлю — диктуй номер карты.
От брата пришло 2 тысячи. Маша не стала по этому поводу ругаться ни с матерью, ни с Гошей — ей было не до этого.
После похорон бабушки Маше также пришлось полностью взвалить на свои плечи и заботу о дедушке — на нервной почве, видимо, у пожилого мужчины обострилась язва, и его самочувствие резко ухудшилось.
После очередного приступа Виктора Валентиновича госпитализировали. Маша буквально разрывалась между домом, учёбой, подработкой и больницей, но снова никто из родственников не пришёл ей на помощь.
Анфиса дочери по телефону сказала:
— Слушай, ну никто же не ум.ер. Что я, здесь брошу все свои дела: работу, мужа, проблемы свои и приеду из-под отца утки выносить, что ли?
Маша, не делай из этого трагедию. Полежит отец немного в больнице, выпишут и все будет нормально.
Ты почему не следишь за тем, что он ест? При язве, если что, положена строжайшая диета!
— Мам, он вообще практически ничего не ест. — тихо сказала Маша. — Как бабушки не стала, так дед совсем сдал: с кровати не встаёт, лежит и молчит, от еды отказывается, даже телевизор включать перестал. Я за него боюсь, мам.
— Все там будем, нечего бояться… — меланхолично обронила Анфиса. — Ладно, позже созвонимся, мне нужно ужин готовить, а то мой скоро уже с работы придёт.
У Гоши тоже не нашлось времени, чтобы деда навестить в больнице:
— Сессия у меня, Машка, горит! — жаловался по телефону младшей сестре парень. — Ну не могу я никак вырваться, обложился весь учебниками и сижу, последний курс всё-таки, нужно диплом с нормальными оценками получить.
Я что, зря несколько лет корячился? Деду передавай привет и мои пожелания — скажи ему, пусть выздоравливает побыстрее!
Маша передавала и заодно врала дедушке, что мать и брат постоянно интересуются самочувствием деда.
Виктор Валентинович прекрасно понимал, что внучка ему врёт — ни дочери, ни внуку он уже давно не был нужен.
А когда Виктор Валентинович выписался из больницы, то первым делом, вернувшись домой, завёл с Машей серьёзный разговор:
— Я, Машуль, пока в больничке лежал, долго думал и решил, что квартиру эту я тебе отпишу:
— Деда, я даже слышать ничего об этом не хочу! — строго сказала ему Мария. — Даже не заводи разговор про это завещание, я сразу же расстраиваться начинаю. Я хочу, чтобы ты жил долго-долго.
— Все мы, Машунь, не вечные. — слабо улыбнулся Виктор Валентинович. — Я о твоём будущем беспокоюсь.
Когда меня не станет, то на эту квартиру сразу же все родственнички, как коршуны слетятся. Ты только не вздумай никому ничего давать.
Бабушкины драгоценности мы с тобой спрячем в ближайшие пару дней в банковскую ячейку на твое имя, а то Анфиска первая за ними примчится, вот посмотришь.
Да и брат твой тоже не упустит возможности урвать от твоего имущества кусок.
Маша, научись показывать зубы, а то тебя родные мать и брат на улице оставят. Поэтому давай мне не перечь. В понедельник пойдём к нотариусу и всё оформим — мне так будет спокойнее.
Виктор Валентинович успел обеспечить Машу жильём. Прожил пожилой мужчина после оформления дарственной недолго — уже через 3 месяца дедушка Марии ушёл в мир иной.
На этот раз Анфиса приехала после погребения. Явилась она не одна, вместе с мужем и пасынком:
— Так, что тут у нас? — по-хозяйски оглядывая квартиру, протянула женщина. —Конечно, работы тут непочатый край, по-хорошему, здесь ремонт с нуля делать нужно. Ладно, об этом потом.
Маша, мы за вещами приехали, мне кое-что отсюда нужно забрать. В бабушкиной комнате всё же лежит на своих местах, где и раньше? Мы ненадолго заскочили — я сейчас всё, что нужно, соберу и домой поедем.
— Мы с дедом, что успели, уже разобрали. — ответила Маша, вспоминая слова деда. — А какие вещи ты собираешься забрать?
— Драгоценности мамины, например, у неё много было золота. Папа почти на каждый праздник ей то цепочку, то кулончик, то сережки с колечком дарил. Ты же знаешь, как бабушка украшения любила. Где они?
— А нет их. — спокойно ответила Маша.
— Как это нет?
— Распродали. — соврала девушка. — У бабушки и дедушки на могилах стоят памятники. Пока дед был жив, я лекарства на эти деньги покупала, за питанием его и за диетой следила. Как ты, кстати, и велела.
— А тебе кто-то вообще к ним прикасаться разрешал? — не на шутку разозлилась Анфиса. — Я смотрю, быстро ты научилась чужим имуществом распоряжаться.
По наследству всё имущество родителей должно было перейти мне. Все мамины украшения мои по праву, да и не верю я, что вы с отцом за год успели все деньги потратить, много ли старику надо? Там, наверное, миллионы получились.
— Значительно меньше. — не повышая голоса, ответила Маша. — В ломбарде никогда полностью сумму не дадут. Денег и украшений нет, ничего не осталось.
По вытянутому лицу отчима Маша поняла, что мать надолго здесь не задержится.
Мужчина повернулся к Анфисе и рявкнул:
— Ну и чего стоишь?! Если брать нечего, то поехали домой — мне сегодня в ночную смену на работу добраться ещё нужно. Давай, пошевеливайся.
Зря я тебя послушал — тащился в такую даль, столько денег на бензин истратил. Нужно было тебе сначала позвонить и узнать, имеет ли вообще смысл сюда ехать. Одни убытки от тебя!
Анфиса уехала, пообещав вернуться примерно через полгода. Женщина ещё не знала, что квартира уже давно принадлежит её дочери, и собиралась в установленный законом вступить в наследство.
Чтобы несколько раз не мотаться, Анфиса планировала незадолго до окончания законом выделенного срока приехать, заявить о своих правах и тут же переоформить недвижимость на себя.
Маша спокойно жила теперь уже в своей квартире, имея все подтверждающие документы. Нужно было бы делать ремонт, но девушка никак не могла на него решиться — всё-таки столько воспоминаний, тёплый и светлых, было связано с этой обстановкой.
Драгоценности бабушки она не трогала, подрабатывала, на эти деньги и жила.
Ровно за 2 недели до окончания срока вступления в наследство приехала Анфиса.
Внезапно, следом за матерью заявился и Георгий.
Маша, впуская в квартиру близких родственников, подумала:
— Договорились, наверное, заранее. Надо же, а меня даже и не предупредили о своём визите.
Морально к сложному разговору девушка уже давно была готова. Даже не предложив родственникам чаю и пройти внутрь квартиры из коридора, Маша спросила, глядя матери прямо в глаза:
— Ты решила меня навестить? Очень неожиданно. Да и ты, Гоша, с чего это вдруг вспомнил, что у тебя есть младшая сестра?
— Не паясничай! — грубо оборвала дочь Анфиса. — Ты прекрасно понимаешь, зачем я приехала. Нужно что-то решать с наследством.
— С каким наследством? — невинно поинтересовалась Мария.
— С квартирой конечно! — начала злиться мать. — Что ты из себя тут святую простоту строишь? Я в наследство вступать приехала.
Ты потихонечку давай, собирай свои вещи — жить-то у тебя есть где. Квартиру эту я, наверное, продам — деньги сейчас нужны.
Сын Серёжа в институт поступать собирается. Готовимся вот потихоньку.
— Минуточку… — подняла палец вверх Маша и вышла из кухни. Анфиса и Георгий переглянулись. — Дедушка уже этой квартирой распорядился за 3 месяца до смерти. Он мне её подарил.
— Как это — По-Да-Рил? — по слогам отчеканила Анфиса. — Тебе? За что это? Ну-ка, дай-ка сюда бумажку? Поддельная, наверное. Ты что же, меня решила наследства законного лишить?
— Это не я так решила, это дедушка так распорядился. Я ухаживала и за ним, за бабушкой, а вы оба не то, что навестить, вы даже на похороны не явились оба — когда мне было трудно, когда я звонила и просила о помощи.
Вы что сказали? Вам некогда? А сейчас-то чего приехали — время нашлось сразу? Правильно дед вас коршунами назвал — стервятники вы и есть!
Гоша вскочил с пуфика и замахнулся на сестру:
— Ты выражения-то выбирай. Я не посмотрю на то, что ты женщина — вмажу так, что костей своих не соберёшь!
— Гоша, подожди! — остановила сына Анфиса. — Ты хочешь сказать, что я на эту квартиру теперь не имею прав?
— Да, именно так. Жильё моё, я в нём останусь, а ты можешь снова уезжать к своему любимому мужику, которого ты одного оставить побоялась и проститься с родителями не приехала.
Анфиса с Гошей ушли, но мать через 3 часа вернулась одна.
Дочери Анфиса поставила ультиматум:
— Действительно, подлинная бумажка, проверила я.
Значит так поступим, эту квартиру разделим на троих. Выставляй её на продажу в ближайшее время.
На свою часть купишь какую-нибудь комнату, будет тебе где жить.
Давай договоримся по-хорошему — я не хочу применять к тебе силу.
— Только попробуй! — усмехнулась Маша. — Ничего вы не получите. Я квартиру эту продавать не буду. Можешь хоть в суд идти, мне всё равно.
Дедушка очень хотел, чтобы ни тебе, ни Гошке ничего не досталось. Он при жизни на вас был очень обижен. Вы про него забыли — ни ты, ни мой брат ни разу ему даже не позвонили, пока он по больницам лежал.
Уезжай, мама. Ты зря приехала. Больше можешь мне не звонить — отныне я тебя матерью не считаю. Столько лет я вам была не нужна, а теперь я в вас не нуждаюсь.
Анфиса долго боролась за родительскую квартиру, подавала в суд, пыталась угрозами воздействовать на дочь, но Маша не сломалась.
Георгий, когда сообразил, что ему ничего не достанется, самоустранился от решения этого вопроса.
Ни Анфиса, ни Гоша ни разу не побывали на кладбище. За могилами бабушки и деда ухаживает только Мария.
Автор: Екатерина Коваленко
