Нина смотрела на огромные, как пельмени, губы собеседницы, но думала не о них, а о том, что купленные летом туфли стали малы сыну, а на новые денег нет. Мужу вчера должны были дать аванс, но не дали, и что теперь делать – непонятно.
Женщину с губами-пельменями звали Милана. Скорее всего, Людка, но с такой внешностью быть Людкой, конечно, невозможно. Дочь Миланы звали соответствующе: Аврора. Нине было нечем крыть: детей они назвали по заветам дедов — Колей, Сашей, Машей и Игорем. В этом году в школу шли средние, двойняшки Саша и Маша, и, судя по всему, учиться в этом классе будет непросто. Губастая Милана уже десять минут доказывала, что дети просто не выживут без увлажнителя воздуха, без жалюзи на окнах и без нового шкафчика для вещей. И конечно же, она знала, где заказать самое лучшее. И безумно дорогое, надо думать.
На Нину Милана смотрела с нескрываемым презрением. Сначала она критически осмотрела стоптанные кроссовки, купленные пять лет назад при закрытии магазина по очень выгодной цене, потом ее взгляд остановился на сумке с логотипами Луи Виттон, и ее брови насмешливо приподнялись, будто Нина и сама не знала, что это подделка. Правда, на платье Нины собеседница глянула с интересом, и душа Нины наполнилась гордостью: платье она шила сама. Уж что-что, а шить Нина умела великолепно, этого у нее не отнять.
-Ну если кто-то не хочет сдавать, давайте соберем, сколько получится, и я докину, – произнесла Милана противным голоском. – Вы же понимаете, что если сейчас не обеспечить комфортную среду, можно не надеяться на успешное обучение.
Нина хотела сказать, что на успешное обучение влияет совсем другое, но смолчала, потому что, выдавая свою тираду, Милана смотрела именно на нее. Да и неудивительно: Нина смелее всех выступала против лишних трат.
Дома Нина поделилась своим негодованием с мужем.
-Она смотрела на меня как на жабу! – распалялась она. – А сама, ты бы видел: все искусственное, как кукла, причем не Барби, как у меня была, а Монстр Хай эта, которую Машка просит.
Муж кивал и поддакивал. Он радовался, что сегодня Нина ругает не его.
Нина не ошиблась: эта губастая Милана и дальше продолжала нарочито подчеркивать свой достаток и правильные взгляды на жизнь, говоря в третьем лице о некоторых, которые мешают организовать комфортную среду в классе. Против придумок Миланы выступала не только Нина, другие тоже считали, что тратить столько денег — перебор, но сдавали почти все. Нина тоже сдавала, занимая до получки у сестры, вытаскивая у мужа заначку, пока он спит после пятничных посиделок в гараже. Но все равно с оплатой всегда опаздывала, и кассир класса крупными буквами писала в родительском чате фамилии должников, среди которых Нина всегда мелькала на первых местах. Ну что она, будет им говорить, что у младшего день рождения через неделю, и он попросил машинку на радиоуправлении, а еще торт надо купить и угощение в садик?
-Да зачем ты платишь! — возмущался муж. — Кто это вообще придумал — кулер, стаканчики, влажные салфетки? Они что, из крана попить не могут? Я пил, и ничего, живой, как видишь.
-Вот иди и говори им об этом, — огрызалась Нина. — Сегодня собрание, выполни отцовский долг. А я уже и так умоталась — школа, садик, кружки, и работу никто не отменял.
Конечно, с таким графиком на нормальную работу Нина не могла выйти, поэтому устроилась социальным работником: там график свободный, всегда можно договориться. Правда, подопечные у Нины сложные, и платят так себе, но пока младший в сад ходит, иного выхода нет. Она могла бы швеей пойти опять, но там смены такие — кто с детьми будет?
-А вот возьму и пойду, — сказал муж. — Раз у тебя кишка тонка, я им быстро объясню, что к чему.
С собрания муж пришел такой довольный, словно не на собрание ходил, а в бар с друзьями. Правда, алкоголем от него не пахло, и то хорошо.
-А эта Милана — зачетная баба, — заявил он. — Зря ты на нее гнала. Я ей объяснил, что у нас четверо детей, и работа у тебя — одно название. Так она сказала, что ничего страшного, если мы не сдадим, раскинут нашу сумму на всех. Другие, правда, каркать начали, дескать, с какой радости они будут за нас платить, а она такая — ну, я сама оплачу. Ишь, и красотка такая, и щедрая. Ты просто к ней подход не нашла.
У Нины лицо пятнами пошло, словно это не муж, а она сама милостыню у этой Миланы просила. Еще и красоткой ее назвал! Да какая красотка — губы накаченные, ресницы и волосы наращенные, в бюсте и тот силикон наверняка.
-Ты просто завидуешь, Нин. Запустила себя, дальше некуда. Бампер как чемодан, ногти без маникюра, волосы вечно в хвостик. А она — женщина с большой буквы.
С мужем Нина не разговаривала неделю. А ногти из злости намазала розовым дочкиным лаком, который на другой день уже облупился. Но губастой этой она не позволила нищенкой их перед всеми выставлять: позвонила сестре, заняла денег и сдала на злосчастный кулер и жалюзи.
Дальше — больше. Каждый год в их школе проводился театральный фестиваль, и каждый класс готовил номер. Так губастая придумала настоящего режиссёра им нанять! Ну что смеяться-то? И родители все согласились, видимо, деньги им карман жгут. Повезло еще, что для представления костюмы понадобились, и Нина предложила себя в качестве швеи, так что ей разрешили не сдавать на режиссёра.
-Хорошие костюмы, — похвалила Милана. — У вас талант, что же вы его в землю зарываете?
Нина не могла понять, издевается она или осуждает ее, но в любом случае ничего хорошего от этих льстивых речей не ждала.
И правда, Милана тут же добавила:
-Я бы на вашем месте не ходила в этой страшной куртке, она вам совсем не идет. Раз вы шьёте — сшейте плащ, это и стильно, и удобно. Мой из Италии, на распродаже ухватила, так хотела белый…
Плащ и правда был ослепительный, Нина профессиональным взглядом видела, что плащ хорош, сама бы от такого не отказалась. Наверное, поэтому и совершила этот подлый поступок.
Дело было в день театрального фестиваля. В срочном порядке докрашивали декорации, и краска осталась на столах и стульях. Так уж вышло, что класс поручили закрывать Нине, и она осталась одна. Проходя вдоль парт, она случайно задела стул, и с него на пол упала баночка с краской. Акрил красной лужицей потек на линолеум. Нина побежала за тряпкой, чтобы собрать… Но тут увидела плащ. И словно помутнение на нее нашло. Она вспомнила, как Милана сегодня смотрела на ее стоптанные сапоги, как муж назвал ее красоткой, как Маша жаловалась, что Аврора не позвала ее на день рождения, хотя других девчонок позвала… И смахнула плащ в проход, прямо на красную лужу.
Милана потом рвала и метала. Напала на учительницу, что она не приучила детей к порядку, на родителей, что те отказались от шкафчиков, в которые как раз можно было вешать одежду. Нине было стыдно, но в своем преступлении она не призналась даже мужу.
Нина была против того, чтобы Маша приглашала Аврору на их с Сашей день рождения, но дочь настояла, объяснив, что иначе другие девочки не пойдут, потому что все дружат с Авророй. Нина вообще бы предпочла, чтобы дети пригласили по паре друзей, не было у нее денег на детскую комнату, а в дом такую ораву не потащишь. Но дети пригласили чуть ли не весь класс, и пришлось ей снова занимать у сестры. Еще ведь и подарки надо было купить, сложно с двойняшками, что и говорить. Нина все рассчитала, купила два торта, лимонад и фруктов. Не есть же дети туда придут, на пицце решила сэкономить.
Сначала все шло хорошо: дети бегали по игровой, мамочки, которые решили остаться, сели за чай, благо он тут бесплатный был. Милана, конечно же, сидела и умничала, как всегда, но сегодня Нине нельзя было настроение испортить: она смогла устроить детям отличный праздник, и очень собой гордилась.
Но через час, когда дети набегались и выпили всю газировку, Маша потребовала:
-Мам, все хотят пить. И есть. Давай картошку закажем, и пиццу — тут можно, помнишь, я к Олесе на день рождения ходила, нам ее родители тогда заказывали.
Нина отвела дочь в сторону и тихонько сказала:
-Маша, скоро торт будем есть, пусть подождут, папа их сейчас привезёт. А попить и воды можно. Или чаю.
Дочь обиделась, пустила слезы и с обидой произнесла:
-Вечно тебе всего для меня жалко! Ты плохая, не люблю тебя!
Не будь кругом чужие глаза, Нина шлепнула бы дочь по одному месту, а потом бы и сама расплакалась от обиды: так старалась ей угодить, куклу эту дорогую купила, столько за игровую отдала, а ей все мало! Вон сын молчит, он всегда лучше Нину понимал. Иной раз принесет конфету из школы и сунет ей: на, мама, ешь, я не хочу.
Поневоле глаза Нины наполнились слезами. И тут она столкнулась взглядом с Миланой: та стояла неподалеку и грела уши, чтобы в очередной раз Нину унизить. Она ждала, что Милана сейчас скажет что-нибудь ехидное, но та отвернулась и сделала вид, что высматривает свою Аврору. Нина вытерла лицо рукавом и велела дочери:
-Иди играй.
Когда через двадцать минут к столику принесли горячую пиццу и целую гору пакетиков с картошкой фри, Нина испугалась:
-Я этого не заказывала, простите, но нам это не надо.
Молодая официантка с короткими синими волосами широко улыбнулась и сказала:
-Это за счет заведения, редко когда двойняшки встречаются, у нас акция для таких случаев.
Дети тут же радостно налетели на угощение, так что Нина даже сказать ничего не успела. В россказни официантки она не поверила, поняла сразу, чьих это рук дело. И чего она хочет добиться: унизить опять Нину, показать всем, что она никчемная мать? Поймать взгляд Миланы не удавалось, она все время отводила глаза.
-Мамочка, спасибо, ты у нас самая лучшая! — сказали ей Маша и Саша, обнимая Нину с двух сторон. Это было приятно, но неприятно, что одобрение детей она получила через Милану.
Когда дети ели торт, Нина улучила момент и подошла к Милане.
-Сколько я вам должна? — без обиняков спросила она.
-Не понимаю, о чем вы.
-Ой, только не надо считать меня за дуру! Мне ваши подачки не нужны.
Милана посмотрела Нине в глаза и сказала:
-Может, вы бы могли сшить мне новый плащ? Мой так и не отстирался, а в магазине такую скуку продают. И вообще, вы не думали, что можно шить вещи на заказ? У меня многие приятельницы подгоняют вещи по фигуре, могу вас порекомендовать.
Нина растерялась. В словах Миланы не было насмешки и высокомерия, она казалась вполне искренней.
-Я ведь сама из многодетной семьи, – продолжала Милана. — Мать тянула нас как могла, отец бросил… Я тогда сильно ее ненавидела, во всем винила, что у других есть Денди и кукла Барби, а у меня ничего, и на день рождения я получаю колготки и белье. Только потом, когда отдельно жить стала, поняла, сколько она всего для нас делала, и как сильно ее люблю. Жаль, сказать ей об этом я не успела.
Она замолчала, и на ее длинных пушистых ресницах повисла слеза.
-Нас тоже четверо было, — внезапно ляпнула Нина. — И я клялась, что вообще замуж не выйду и рожать не буду. А оно вон как получилось — не успела оглянуться, а уже четверо.
Милана улыбнулась.
-Если честно, я вам немного завидую. Я вот тоже думала, что никаких детей, а это ведь такое счастье. Но у нас никак не получается второй раз родить, Аврора такая избалованная растет, ей бы братика или сестричку. А про плащ я не шучу. И про предложение помочь с рекламой тоже, — внезапно сменила она тему.
Нина зажмурила глаза и выпалила:
-Это я ваш плащ испортила.
Милана промолчала и ответила:
-Я так и думала.
Нина ждала, что она еще скажет, но Милана молчала. Она достала из сумки карточку и протянула ее Нине.
-Вот моя визитка. Подумайте про предложение.
После этого Милана развернулась и пошла к столу.
-Спасибо! — крикнула ей вдогонку Нина.
Милана обернулась и широко улыбнулась ей. И Нина улыбнулась в ответ.
