— А вот этого на руки не бери, а то привыкнет, — предупредила Милу пожилая медсестра, указывая на грудного малыша, — От него мамашка в «родилке» отказалась. Вчера сюда перевели…
…Мила работала волонтёром в педиатрическом отделении городской больницы совсем недавно. Здесь не хватало рук, а потому главврач больницы попросил неравнодушных граждан помочь. Народу откликнулось совсем немного. Среди их числа была Мила, которая сама когда-то воспитывалась в детском доме. После работы и по выходным она каждый вечер приходила сюда.
— А как его зовут? Сколько ему? – спросила Мила у медсестры, которая уже с ног валилась от усталости.
— Вовкой его мать-кукушка назвала, три месяца ему, — махнула рукой женщина и поспешила в процедурку.
Малыш, лежал на боку и тихонько стонал. Да, именно стонал, а не плакал в голос, как остальные малыши, у которых были мамы. Они-то знали, что поплакав, получат от своих матерей всё, что угодно. А Вовка — нет. За свои три месяца жизни он понял, что хоть плачь, хоть не плачь, а никакая мама к нему не придёт, чтобы обнять и согреть своим теплом. А ещё у Вовки была температура, его знобило и ломило всё тельце. Ужасно хотелось пить, но его никто не слышал, совсем никто.
Мила подошла к дрожащему малышу и погладила его по голове. Вовка замер и перестал стонать, лишь крепче сжал ладошку в малюсенький кулачок.
— Эй, ты как, малыш, — спросила Вовку Мила и наклонилась, чтобы лучше его рассмотреть, — Ой, да ты, наверное, есть хочешь, да и подгузник пора сменить. Какой ты горячий!
Младенец сосал нижнюю губу, а губы его были сухими. Он молчал и внимательно смотрел на Милу.
— Потерпи, хорошо? — Мила заменила малышу подгузник и переодела в чистую одежду.
Вовка не проронил ни звука, а лишь кряхтел и растопыривал пальчики, стараясь ухватиться за рукава кофты Милы. Но стоило его взять на руки, как его личико расплылось в улыбке.
— Батюшки! А ведь я отказника накормить забыла! – медсестра, запыхавшись, зашла в палату, — Совсем про него забыла.
Мила была в шoке:
— Как же так? Я тут уже два часа, а ведь его даже не поили! У него температура к тому же, вы сообщили об этом доктору?
— Ой, да ничего с ним не случится! Он не нужен никому! Кто за него вступиться? Вот возьми да накорми сама, раз такая умная! – медсестра недовольно сверила Милу глазами.
— Вы человек или кто? У остальных детей здесь есть матери, и только у него никого, — Мила старалась не кричать от гнева, чтобы не напугать малыша у неё на руках, — Сама-то вон, сходила в буфет, наелась, а трёхмесячный ребёнок должен здесь от голода и жажды мучиться? Где бутылочка и смесь?
Медсестра ничего не ответила, а лишь указала пальцем на железный шкафчик.
Вовка с жадностью ухватил соску. Он очень хотел пить, а потому торопился, захлёбываясь молочной смесью, помня, как раньше медсестра быстро отбирала бутылочку.
— Не торопись, малыш, всё хорошо, — ласковым тоном приговаривала Мила, поглаживая Вовку по спинке.
Вовка довольно чмокал, изредка улыбаясь с соской во рту, так, что молоко вытекало изо рта. Но Мила была ловка и быстро вытирала излишки еды салфеткой.
Через полчаса пришла врач и осмотрела Вовку.
— Простыл мальчик, но ничего страшного, я выпишу ему капельки, и всё пройдёт, — улыбнулась врач, — Странно, ведь утром ничего не было. Нам ещё вирусной инфекции тут не хватало. Придётся поместить мальчика в отдельный бокс.
— Тогда он сто лет медсестры не дождётся! Он тут-то бесхозный лежит, — заволновалась Мила.
— А что делать? Я не могу подвергать риску других детей, — сказала врач и ушла.
А Вовка, словно поняв, что решается его судьба, тихонько заплакал.
— Не бойся, я с тобой, — сказала ему Мила и прижала к груди, — В бокс, значит, в бокс.
Мила позвонила Елене Юрьевне, своей начальнице, на домашний телефон .
— Елена Юрьевна, извините, что беспокою, но тут такое дело, — голос Милы дрожал, — Мне нужен отпуск за свой счёт. Только вот насколько, не знаю.
— Что с тобой? Ты где? Мила, ты плачешь? А ну-ка, рассказывай, что случилось? – доброжелательный голос успокоил девушку.
Когда Мила поделилась своими переживаниями, Елена Юрьевна сказала:
— Ни о чём не беспокойся, я дам тебе оплачиваемые отгулы. Ты так много перерабатывала весь этот год, что заслужила это. Ничего не бойся, я скоро буду.
Мила с облегчением выдохнула. Она работала в кондитерской два года. Работа была не из лёгких, но ей нравилось. А год назад к ним в коллектив пришла Елена Юрьевна, молодая жизнерадостная женщина. С её приходом пошли вверх не только продажи, но и зарплаты кондитеров, а вместе с этим у работников улучшилось и настроение. Только бывало, замечали сотрудницы, что Елена Юрьевна ходит, как в воду опущенная. Отчего она так грустит, начальница не признавалась, как не пытались у неё выведать самые любопытные носы.
…Прошло четыре часа, а Мила не отходила от Вовки, которого перевели в отдельный бокс. Миле показалось, что это даже к лучшему. Здесь было тихо и спокойно оттого, что они с ним были одни.
— Эй, девушка, мне твоя помощь нужна, — на пороге стояла недовольная молодая женщина, — Присмотрите за моим сыном, пока я в кафе поесть схожу. От местной еды у меня изжога.
— Минутку, сейчас возьму бутылочку малыша, и мы с ним пойдём к вам в гости, пусть тоже посмотрит на других детишек, — Мила улыбнулась, — А сколько вашему сыну?
— Моему Сашеньке десять, мы в платной палате лежим, а что касается этого ребёнка, то оставьте его здесь, — приказным тоном сказала женщина, — Говорят, он заразный.
— Я не могу его бросить, он совсем крошка, — удивилась Мила чёрствости женщины.
— Но как же мой сын?! Вы обязаны за ним присмотреть! Идите сейчас же к нему! – закричала женщина так, что её щёки стали такого же алого цвета, как помада на губах.
Мила была возмущена до глубины души: сегодня уже два раз обидели Вовку, и это только при ней! Мысль о том, что терпит малыш без поддержки родных, ужаснула её. Она положила Вовку в кроватку, взяла женщину за руку и вывела из палаты.
— Ты что себе позволяешь, как смеешь меня трогать, нищебродка! Да ты знаешь, кто мой муж?! – заорала женщина, — Ты зачем здесь вообще находишься? Вот иди и обслуживай моего сына! – женщина замахнулась на Милу, собираясь влепить ей пощёчину.
— Вы совсем с ума сошли? — Мила съёжилась.
Но женщина не успела причинить ей вред. Её руку на лету перехватила другая рука, более сильная и крепкая.
— Это что же вы, дамочка, хороших людей обижаете? – за руку зарвавшуюся дебоширку держал муж Елены Юрьевны, Михаил.
Сама же Елена Юрьевна подошла к Миле и обняла её за плечи:
— С тобой всё в порядке, Мила?
— Ага, только испугалась, и Вовка тоже.
Женщина яростно оглянулась на того, кто посмел удержать её руку. Она чуть было не разразилась бранью, но, когда увидела Михаила, то неожиданно изменилась в лице. Оно вдруг расплылось в подобострастной улыбке. Женщина узнала главного инвестора бизнеса своего мужа:
— Ой, Михаил Игнатьевич, а я тут с нерадивым персоналом разбираюсь, Вы знаете, что она…
Михаил не стал слушать лепет двуличной льстицы. В его душе кипело негодование:
— Я достаточно слышал, пока шёл по коридору, какую ахинею Вы несли. Эта девушка трудится здесь волонтёром, а это значит, что бесплатно. И она не клоун, и не обязана развлекать Вашего достаточно самостоятельного сына, пока Вы по ресторанам ходите. В больнице все пациенты равны, но из-за таких, как Вы, возомнивших себя господами, получается, что кто-то, всё же, «ровнее». Однажды, в детстве, из-за таких «блaтных», как Вы, мою мать сдвинули в очереди на операцию на сердце. Она не дождалась и умeрла.
— Что Вы, я не хотела обидеть эту девушку, что Вы, — лепетала женщина, красная, как переспелый помидор, — Просто этому беспризорнику она уделяет слишком много времени. Ему всё равно одна дорога — в детдом, кому он нужен?
— Мне нужен, — прямо глядя в глаза женщине, сказал Михаил, — Вовка не беспризорник, а мой сын, ясно? А Мила любезно за ним присматривает. Советую заняться своим ребёнком. И да, я знаю, кто Ваш муж. Вы же сами кричали об этом. Если его жена позволяет так себя вести, то я сто раз подумаю, стоит ли и дальше поддерживать его бизнес. Что теперь скажете?
— Простите, — еле слышно сказала женщина и неуклюже попятилась назад…
— Так, я хочу видеть сына, — сказал Михаил и пошел в палату, где лежал маленький Вовка.
Мила стояла, открыв рот, не понимая, что здесь происходит. Она была неимоверно удивлена и, в то же время, рада за малыша, к которому успела прикипеть душой.
Мила посмотрела на Елену Юрьевну. Та словно расцвела и с любовью смотрела на мужа.
— Что происходит? – лишь спросила Мила.
— Мы давно подали документы на усыновление, но всё очередь не доходила, — прошептала Елена, — А мне так хотелось ребенка, вот такого отказника, как Вова. Сама я не могу иметь детей, к сожалению. Но тут позвонила ты с криком о помощи. Ну, Миша и надавил на нужные кнопки, благо, в опеке у нас есть связи. Не могу больше ждать, веди меня к мальчику.
Когда они зашли, Михаил уже держал Вовку на руках. Тот улыбался и ручонками гладил новоиспечённого отца по щекам.
Елена тихо подошла, еле сдерживая слёзы счастья. Михаил осторожно, словно самую хрупкую и дорогую в мире вазу, передал ей Вовку.
Она с трепетом взяла малыша на руки:
— Ну здравствуй, сынок.
