— Сынок…
— Извините, но я вам не сынок. Не нужно так ко мне обращаться. Меня зовут Андрей.
— Андрей… Андрюша… Сынок!
Мария Евгеньевна подняла голову и с тоской взглянула в лицо мужчины, стоявшего рядом с ней. В ее голосе было столько надежды, мольбы и отчаяния, но Андрей стоял молча, как будто слова Марии Евгеньевны на него не производили никакого впечатления.
— Я же попросил не называть меня «сынком».
— Но я ведь твоя мама! Твоя родная мама!
— Ты слишком поздно об этом вспомнила.
Андрей смотрел на женщину, сидевшую на скамейке, и вспоминал свое детство. Воспоминания были болезненными даже несмотря на то, что с того дня, когда он в последний раз виделся с матерью, прошло больше тридцати лет.
Тридцать лет! Считай, половина жизни, и, казалось, что больше никогда они не встретятся, не заговорят, а вот судьба распорядилась иначе.
Два дня назад Андрею позвонили с неизвестного номера. Сначала он не хотел брать трубку, посчитав, что звонят ему мошенники или очередной навязчивый рекламодатель, однако, что-то внутри подсказывало Андрею, что это был непростой звонок.
— Слушаю, — произнес он сухо и по-деловому, — Говорите!
В трубке послышались шорох и посторонний шум, а Андрей уже хотел отключить связь, как вдруг услышал неуверенный женский голос.
— Это я, здравствуй!
— Кто – я? — непонимающе спросил он и прокашлялся, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Говорите же!
Сердце замерло в груди, словно готовясь выпрыгнуть наружу. Ощущения были неприятными, хотелось прекратить едва начавшийся разговор, но Андрей сдержал порыв и прижал телефонный аппарат еще ближе к уху.
— Это я, твоя мама.
В глазах у Андрея потемнело. Сначала острое желание бросить трубку и сразу же заблокировать номер телефона, с которого ему звонили, захлестнуло Андрея с головой, но потом он, сделав глубокий вдох, все же смог ответить:
— У меня нет мамы. Вы ошиблись номером.
Слова сами вылетали из него, неконтролируемые и очень эмоциональные. Андрей отключил связь и несколько минут тупо смотрел в экран телефона, отгоняя от себя воспоминания, лавиной нахлынувшие на него. Он надеялся на то, что короткий диалог, состоявшийся только что, не повторится, но ошибся.
Телефон снова завибрировал в руке, мать была настойчива, а в том, что это была именно она, Андрей уже не сомневался. Мария Евгеньевна всегда отличалась упорством в достижении поставленных целей, и уж если она решила дозвониться до сына и поговорить с ним, то обязательно должна была добиться желаемого.
— Я вам все сказал, — грубо, но вполне уверенно, ответил Андрей, хотя внутри все клокотало от переполнявших его чувств, — Не звоните сюда больше.
— Прошу тебя об одной встрече! Всего об одной! Не отказывай мне! Просто выслушай меня и все!
— Откуда у вас мой номер? — спросил Андрей, обращаясь к матери на «вы».
Это было странно, но иначе он не мог: для него Мария Евгеньевна пока оставалась посторонним человеком. Он давно вычеркнул мать из жизни и возвращать ничего не собирался.
— Тетя Рита дала, моя сестра.
Андрей поморщился! Все-таки и здесь мать смогла добиться своего! Маргарита Евгеньевна ни за что бы не дала своей непутевой сестре номер племянника, но, видимо, та смогла обработать старшую сестру так, что тетя Рита не сдержалась и, чтобы избавиться от навязчивой сестрицы, сказала ей номер Андрея. Вот же прилипала!
— Я не хочу с вами встречаться, — ответил Андрей, — Не понимаю, в чем смысл этой встречи.
— Для меня есть смысл! — горячилась женщина на другом конце. — Всего одна встреча, сынок!
Андрей согласился. Понимал, что если не даст согласия, то мать явится к нему домой, пристанет к его детям, достанет своими просьбами жену. Этого Андрей допустить не мог, проще было потратить полчаса времени на встречу с матерью, чем потом подвергаться преследованиям с ее стороны.
Мария Евгеньевна исчезла из жизни своего сына, когда Андрею было девять лет. Еще несколько месяцев после ее отъезда мальчик ждал мать обратно, целыми днями просиживал у окна в кухне тети Риты, почти ничего не ел и не гулял. Тетка ругала племянника, пыталась образумить его, но Андрей был уверен в том, что мама не могла оставить его навсегда.
— Она вернется! — кричал он, размазывая по лицу слезы. — Она – моя мама! Она меня любит!
— Андрюша, твоя мать не любит никого, кроме себя самой. Когда-нибудь ты это поймешь.
Андрей тогда ненавидел тетю Риту, считал, что это из-за нее мать сбежала из города, бросив своего единственного сына. Это уже потом, много лет спустя, он был благодарен Маргарите Евгеньевне за то, что она сделала для него. Да и вообще тетка всегда говорила правду о своей сестре, какой бы нелицеприятной она не казалась Андрею.
Мария была очень эффектной и уверенной в себе с молодости. Знала себе цену, умело вела себя с мужчинами, могла привлечь внимание любого из них, но не подпускала к себе никого, кроме избранных. Одним из таких «избранных» оказался отец Андрея.
Федор Андреевич был женат, у него были двое детей, любящая супруга и высокая должность. Все эти факты не останавливали двадцатипятилетнюю Марию на пути к сердцу Федора, а то, что у него имелись деньги и связи, вообще было самым главным преимуществом мужчины в глазах молодой женщины.
Разница в возрасте ее тоже не смущала. Федор Андреевич был старше Марии на тридцать лет, но он был влюблен, а поэтому старался молодиться и следить за собой. Окружил свою возлюбленную лаской, заботой, вниманием и, самое главное, финансами. Снял для Марии отдельную квартиру, и она наконец смогла съехать от старшей сестры и начать свою самостоятельную жизнь.
— На чужом несчастье своего не построишь, — предупреждала Марию Маргарита, но та только рукой отмахивалась.
— Много ты знаешь о жизни! — фыркнула Мария. — Сама мужа упустила, а теперь делаешь вид, что во всем разбираешься. Ну тебя!
Для того чтобы покрепче привязать к себе Федора, Мария рискнула. Она забеременела от него, и заявила о том, что прервет беременность и расстанется с Федором, если тот не предпримет решительных действий в ее сторону. Под действиями подразумевался развод и дальнейшее заключение брака с самой Марией.
Федор Андреевич много волновался, переживал, готовился к разговору с женой, а потом скорoпостижно скoнчался от сeрдечного приcтупа. Не выдержал мужчина переживаний, связанных со своими амурными делами, и Мария осталась ни с чем.
Прерывать беременность было поздно, срок подходил к двадцати неделям, и все это время Федор кормил ее «завтраками». Никакой свадьбы не случилось, пришлось Марии рожать.
— Ненавижу его! — кричала она, кусая губы, а Маргарита так до конца и не поняла, кого именно она ненавидела – то ли скончавшегося Федора, то ли своего будущего сына.
Андрей рос нелюбимым ребенком. Мария Евгеньевна считала его помехой, он был лишним, путался под ногами и мешал налаживанию личной жизни своей матери. Она постоянно шпыняла его, ругала за малейшую провинность, а еще очень часто попросту не разговаривала со своим сыном.
В такие дни, когда Мария Евгеньевна делала вид, что рядом с ней нет Андрея, он чувствовал себя пустым местом. Переживал, плакал, не спал по ночам. Пытался поговорить с матерью, задавал ей вопросы, даже пытался притвориться больным, но все было впустую: Мария Евгеньевна не видела и не слышала его.
Потом в жизни женщины появился Владимир. Уже разведенный, достаточно обеспеченный и пообещавший жениться на Марии сразу же, как только он получит квартиру в городе. Андрея он называл «сынком», лупил его нещадно, а еще считал своим долгом воспитывать его по своим собственным представлениям о правильном воспитании.
— Встаешь в шесть утра, потом обливание, потом зарядка. Завтрак строго в шесть сорок. В семь утра ты должен быть собранным в школу, а семь десять – выходить. Потом автобус, школа, в три часа выходишь из школы и едешь на карате.
— Я не хочу заниматься карате! — возразил Андрей и тут же получил оплеуху.
Как же он ненавидел дядю Володю! Как радовался тому, когда мать узнала об изменах своего сожителя, так и не ставшего ее законным мужем. Мария Евгеньевна рыдала, проклинала Владимира и клялась больше никогда не связываться с мужчинами.
Один год прошел относительно спокойно, а потом к ним в город приехал некий Джек Скаут. Молодой ученый, занимавшийся изучением истории русского языка, он познакомился с Марией в музее, куда ее затащила подруга.
Через неделю Джек был новым возлюбленным Марии, а еще через месяц предложил ей уехать вместе с ним в Штаты. Она согласилась, но возлюбленный поставил условие: уехать они должны без Андрея.
— Родишь мне моего, — сказал Джек, и Мария согласилась без лишних раздумий.
В стране тогда было туго с работой и деньгами, а жизнь за границей казалась настоящей сказкой.
Быстро собрав вещи и привезя сына к сестре, Мария Евгеньевна наспех попрощалась с Андреем и невнятно пообещала забрать его через месяц-другой.
Мальчику тогда было девять лет, он верил в то, что мама еще вернется. Какой бы строгой и злой она ни была, все равно для Андрея Мария Евгеньевна оставалась самой лучшей, самой родной.
Только вот за ним никто так и не вернулся. От тетки Андрей узнал о том, что Мария Евгеньевна вернулась в Россию из Штатов спустя пять лет, вышла замуж за очередного богатого ухажера в Москве и с тех пор жила там. Сыном она не интересовалась, а Андрей решил полностью вычеркнуть мать из своей жизни.
— Меня для нее не существовало, пусть так и остается в будущем, — сказал он.
Андрей помогал тете Рите, часто навещал ее, а разговоров про Марию Евгеньевну они не вели. Тетка несколько раз пыталась заговорить с племянником о своей сестре, но Андрей тогда грубо прервал разговор и попросил Маргариту Евгеньевну больше не упоминать имя матери.
Он женился, у него родились две дочки. Жене Андрей рассказал правду о матери, а дочерям объяснил, что бабушки у них нет. Не у всех есть бабушки, вот и у них не было. Лишних вопросов дочки отцу не задавали.
И вот, спустя тридцать лет, в телефонной трубке послышался давно забытый голос. Приехал на встречу с Марией Евгеньевной через два дня, а все эти дни только и делал, что возвращался в воспоминаниях к детству, в котором у него не было почти ничего хорошего. Не было и самого главного – материнской любви. С девяти лет Андрей жил с теткой, она заменила ему мать, но, разумеется, не целиком и полностью.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он прямо, подойдя к уже немолодой женщине, сгорбленной и жалостливо на него смотрящей.
— Помощь мне нужна, сынок, — проскрипела она, снова употребив в обращении запрещенное им слово, — Болею я.
Андрей холодно смотрел на Марию Евгеньевну. От былой красоты и эффектности не осталось и следа. Старуха, на лице которой отпечатались все ее грехи и последствия вредных привычек, для Андрея она оставалась никем. Когда-то эта женщина родила его, но что еще она ему дала? Разве что уверенность в том, что своих детей нельзя оставлять ни при каких обстоятельствах?
— Мне жаль, — ответил Андрей, — но я не врач.
Мария Евгеньевна покачала головой:
— Ты стал черствым. Я помню тебя добрым мальчиком, который был ласков со мной и который меня любил.
— Это было тридцать лет назад. Сейчас мне есть кого любить.
— Я совсем одна осталась, Андрей, — пожаловалась Мария Евгеньевна, — Мужа потеряла два месяца назад, а его дети от первого брака выгнали меня из его квартиры. Мне негде жить, не на что, а еще я не могу купить лекарства.
— Мне жаль, — сухо ответил Андрей, — Наверняка, ты снова увела мужчину из семьи. Опять попыталась построить счастье на чужом горе. Наверное, ты просто расплачиваешься за свои ошибки. Но я тут ни при чем.
— А ты и вправду стал жестоким, — сказала Мария Евгеньевна, криво усмехнувшись, — Разве так можно с мамой?
— Можно, — Андрей уверенно кивнул, — С той, которая бросила своего ребенка и ни разу не поинтересовалась его жизнью, вполне можно. Извини, но мне пора идти.
— А как же я? — глаза матери наполнились слезами, но Андрей с удивлением отметил, что не чувствует к ней ни жалости, ни желания помочь. Вообще ничего, внутри была зловещая пустота.
— Ты? — он пожал плечами. — Живи дальше. Как-то же ты прожила без меня тридцать лет. Вот и продолжай в том же духе, тебе не привыкать.
Он развернулся и пошел к выходу из сквера. Впервые за много лет на душе было легко и спокойно. Ни угрызений совести, ни обиды, ни злости. Все осталось в прошлом, вместе с самыми грустными событиями его жизни.
