— Дань, я к папе заеду в выходной. Предупреждаю заранее, а то встанешь, а меня нет. — сказала я мужу, уже обуваясь, чтобы пойти на работу.​

​— Ты слишком часто ходишь к своему отцу. Вечно ему что-то надо. А у тебя, между прочим, есть муж, которому ты в выходные должна пельмени лепить. — недовольно пробурчал Данил.​

​Я ничего не ответила, только покачала головой. Знала, что муж нечто подобное непременно скажет, и всякий раз мне были его слова неприятны.​

​Папа, когда не стало мамы, растил меня сам. Мы остались с ним одни в целом свете, да еще бабушка, его теща. С зятем у нее были отношения чудесные, она была рада их браку с мамой. Помогала со мной, еще маленькой, приходила гостить, и периодически даже жила. Отец работал, не покладая рук, чтобы у меня было все лучшее, что он мог мне дать. Девочку ведь одевать куда дороже, чем мальчишку – нам нужны колготки, бантики, платья. Отец никогда на это не скупился. Бабушка даже порой ворчала, что он слишком меня балует. А папа, думаю, таким образом заглушал свою тоску по жене, что так рано оставила мужа и маленькую дочку.​

​Отец не мог мне ее заменить, но он был лучшим папой в этом мире. Он умел поддержать нужным словом в нужное время, умел отругать так, что хотелось немедленно все исправить и никогда не повторять своих ошибок. А еще он очень меня любил. Это я не только знала, но и всегда чувствовала. Шло время, я росла, и в какой-то момент отец озаботился вопросом моего жилья. Это случилось, когда пришла пора поступать в институт.​

​— Дочь, нам надо поговорить! — сказал тогда папа.​

​Его виски уже тронула белизна седины, плечи ссутулились, а походка перестала быть молодой и пружинистой как раньше. Морщинки у глаз залегли глубокие, особенно видны они были, когда отец улыбался.​

​— О чем, пап?​

​— Не хочу, чтобы ты по общежитиям прыгала, когда учиться будешь. Давай поступим так. Бабушкина квартира, которую мы сейчас сдаем, я заберу себе, перееду. А ты поселишься в той, в которой мы сейчас вдвоем с тобой живем. Как смотришь на такое?​

​— Мне и с тобой хорошо, папа. Зачем разъезжаться? — удивилась я.​

​— Эх ты, птаха моя! — рассмеялся папа и посмотрел на меня очень нежно и печально, — Да хоть бы потому, что ты взрослая уже совсем, и негоже тебе со стариком жить. Это ты сейчас прах да ветер, а завтра замуж выскочишь. Ты женщина, у тебя свой угол должен быть, ведь ты будущая мать. Я все решил.​

​Я тогда с папой спорить не стала, зная, что он только лучшего для меня желает. А отец как в воду глядел. На последнем курсе я познакомилась с Данилом. Он к тому моменту уже вовсю работал, имел свой небольшой бизнес по шиномонтажу, которых приносил довольно внушительные для молодого человека доходы. Я познакомила его с папой, и отец тогда честно сказал мне, что будущий зять ему не по душе. Мягко сказал, не рубил с плеча, как обычно. Но я поняла, что папе Данил не по нраву. Обычная вера в то, что отец знает как лучше, в случае с выбором супруга, почему-то не сработала. Наверное, потому, что я слишком сильно влюбилась в красивого парня с зелеными глазами и очаровательной черной челкой. Но с лица воды не пить, конечно. Данил был обходительным, щедрым, заботливым. Мне все это очень нравилось, и подкупало в муже с каждым днем больше и больше.​

​После свадьбы мы перебрались в папину квартиру, а отец продолжал жить в бабушкиной однокомнатной. Данил сразу затеял ремонт – переклеил обои, поменял трубы, купил новую духовку. Мы почти не ссорились и в быту притерлись быстро. Омрачало наше безоблачное счастье только свекровь. Мама Данила была очень непростой по характеру женщиной. Сына она воспитала одна. Ее муж исчез в неизвестном направлении, когда сыну не исполнилось и пяти. Тогда Марина Викторовна хлебнула фунт лиха, одна поднимая ребенка. Но деваться было некуда, Данила нужно было кормить, одевать, учить. И все это свекровь безропотно исполняла, закаляя тем самым свой характер на ветру невзгод и трудностей. Данил был непростым мальчиком – в садике собрал все хвори, в школе поначалу тоже звезд с неба не хватал. Марина Викторовна не скупилась на репетиторов, и к старшим классам Данил уже претендовал на золотую медаль. В итоге он так и не получил ее, но навык учиться приобрел раз и на всю жизнь.​

​Я свекрови не нравилась только по одной причине – не достойна ее сына. Бывает такое у матерей сыновей: вкладывала, растила, холила, лелеяла, а какая-то девушка пришла и забрала готовый слепленный уже идеал. Идеалом муж мой, конечно, не был, но свекрови этого было не объяснить. Она постоянно критиковала меня и пыталась учить как лучше мыть полы, чтобы это нравилось Данилу, как лучше готовить, чтобы нравилось Данилу, как лучше одеваться, чтобы нравилось Данилу, и так до бесконечности. И это притом, что рассорься мы, или еще лучше, расстанься, Марина Викторовна была бы счастливее всех. Я старалась со свекровью видеться пореже. В гости ее особо не звала, а Данил в основном приезжал к ней сам, как и я к папе. Так было всем комфортнее – позволяло избегать ссор.​

​Я знала, что мама очень важна для мужа, и старалась сдерживать свое раздражение. Данил и Марина Викторовна не утратили за годы тесной связи. Это было бы хорошо, если бы не омрачало наших с мужем отношений. Нередко я вечера проводила одна, потому что супруг уезжал к маме и засиживался там чуть не до поздней ночи. А по выходным я старалась хотя бы на пару часов заскочить к отцу – помочь с уборкой, готовкой, посидеть с разговорами за чашечкой чая с печеньем.​

​— Как живешь, дочь? — спросил папа, когда я в субботу утром снова приехала к нему.​

​Я стояла у плиты, помешивая лапшу. Попробовав на соль, села за стол, переплетя пальцы:​

​— Да как живу. Хорошо живу, пап. Ребенка хочу.​

​— Ребенка? Хорошее дело. И мне бы внучок не помешал. — улыбнулся отец, — Заводи, за чем же дело встало?​

​— Данил как-то не в восторге от перспективы. Не знаю, пап, честно. Он вроде на словах и хочет, а на деле. То денег нет, то ремонт хочет сделать в коридоре, то подбивает дачу купить. И, вроде, прав, но я правда давно уже хочу малыша. Мы ведь четыре года женаты. Что за семья без детей?​

​— Бывает, что и без детей хорошо, если оба не желают. — откликнулся отец, — Но тут другой случай. Не понимаю я мужа твоего, дочка. Жена красавица, умница, хозяйка достойная. Чего еще надо? Живи да радуйся, заведи ораву ребятишек. Эх!​

​Мы проговорили с папой еще часа два. За это время я успела сварить лапшу, сделать ему селедку под шубой в большом контейнере, помыть плиту и выпить три чашки чая.​

​— Ладно, пап, побегу я. А то еще дома нужно дела поделать. Выходные быстро пролетают.​

​— Лети, птаха, моя. Не тужи, все образуется как-нибудь.​

​Я улыбнулась, поцеловала отца в щеку, и поспешила домой. Дома меня ждал сюрприз в лице внезапно нагрянувшей свекрови.​

​— Явилась не запылилась! — вместо приветствия сразу сказала Марина Викторовна, — И где тебя в субботу с утра пораньше носило, скажи на милость?​

​— Я у папы была. Здравствуйте.​

​Я поспешила поскорее уйти, чтобы не выслушивать град упреков. На них мать моего мужа не скупилась никогда. Так было и на этот раз.​

​— Гора посуды немытой, окна грязные настолько, что света белого не видать, а она «у папа была»!​

​— Марина Викторовна, посуда в раковине осталась после завтрака вашего сына. Там всего одна тарелка и кружка. Окна я мыла три дня назад. А отца своего, уж простите, я навещать, как дочь, обязана. Он меня вырастил.​

​— Даня ты слышишь? Я ей слово, а она мне десять! — попробовала привлечь сына к разговору Марина Викторовна.​

​Тот что-то невнятно пробормотал и снова уткнулся в телефон.​

​— Я с вами спорить не хочу. — примирительно сказала я.​

​— Так не спорь! Я тебя вдвое старше. Слушать надо и слушаться, когда мать мужа говорит! — громыхнула свекровь, — Ладно, я приехала с сыном поговорить, попросить денег. Сил моих нет жить в том доме, где я сейчас. Крыша уже второй год течет, забор старый, котел газовый менять нужно, совсем не работает…​

​— Уверена, что Данил не откажет вам в помощи. Да и руки у него золотые, многое сможет сделать сам в вашем доме. — отозвалась я осторожно.​

​Разговоры о ветхости жилья Марины Викторовны были в нашем доме не новы. Каждый раз, приезжая к нам в гости, немолодая женщина заводила эту пластинку. Дом и правда был у нее старенький, но она значительно преувеличивала «нечеловеческие условия» своего существования. Я была там несколько раз. Да, кое-что подшаманить было бы не плохо, конечно. Но так ведь всегда с частными домами – они требуют работы круглый год, как и огород, как и живность, если ту завести.​

​Дальше Марина Викторовна, к счастью, интерес ко мне потеряла совершенно. Муж мой на меня даже не взглянул. Они засели в кухне, и тихо говорили о чем-то. В итоге свекровь пробыла у нас до позднего вечера. Данил даже ни разу в комнату ко мне не заглянул, поинтересоваться как я. Меня очень обидело такое его отношение. Он и забыл, что после обеда мы планировали поехать по торговым центрам посмотреть мне новую шапку на осень. Одна я ехать не хотела, и раз уж муж так увлеченно беседовал с матерью, то я легла на диване с книжкой, и провалилась в миры героев. Когда свекровь ушла, супруг, наконец, соизволил прийти ко мне.​

​— Могла бы из вежливости с мамой хотя бы чаю попить.​

​— Чтобы снова ее упреки слушать? Нет, спасибо. Мне и пяти минут хватило. А что там, правда с домом все у нее настолько плохо?​

​— Твой отец должен съехать из своей квартиры, туда заедет моя мама — Заявил мне супруг​

​Я ушам своим не поверила:​

​— Это с чего бы вдруг?​

​— С того, что она моя мать. А твой отец ее моложе на семь лет почти, он и на съемной поживет, не переломится.​

​— А твоя на съемной пожить переломится? Отец живет в бабушкиной квартире, он тоже не молод. Твоя мать нам с папой, уж прости, чужой человек.​

​— Я все решил! — Данил даже ногой топнул для убедительности.​

​— Тогда собирай свои вещи и катись отсюда. — отчеканила я.​

​— Ну и пойду! — Данил зло схватил сумку, начал без разбора бросать туда свои вещи.​

​Когда он ушел, дело было к полуночи. Я осталась одна в пустой трехкомнатной квартире, и долго сидела в кухне, налив себе крепкого сладкого чая. Мне не верилось, что все у нас с мужем закончилось именно так. Что он посмел предложить выгнать из его же квартиры моего отца. Я поняла бы, если бы он поехал помочь с ремонтом дома своей матери или дал ей денег, но то, что сказал Данил, было явным перебором. Теперь я вдруг отчетливо поняла, как здорово, что детей мы с ним не завели. Не мой это был человек. Не ужились бы мы с ним, и рано или поздно все бы рассыпалось, словно карточный домик.​

​Наутро я поехала к папе – поговорить. Отец молча выслушал мой рассказ, покачав головой:​

​— Я тебе, Лида, говорил, скользкий тип этот твой Данилко. Вот, вылезла натура наружу, посмотри-ка. И ведь не стыдно даже наверняка, считает, что он прав везде.​

​— В том-то и дело, пап. Он с такой уверенностью это сказал, я поразилась. Поначалу даже подумала – может, шутит? А он серьезно совершенно.​

​— Ну, и что решила? Простишь или все?​

​— Все, пап. В понедельник подам сразу документы на расторжение брака. Вчера сидела вечером, думала, что к лучшему не завели мы с ним детей.​

​— Твоя правда, дочка. Я твое решение поддерживаю и одобряю. Ты достойна лучшего. Найдется еще достойный мужчина, с которым ты будешь счастлива и деток родишь.​

​Отец крепко обнял меня, поцеловал в пробор. Я расплакалась, не выдержав. Все же неприятно это, тяжело, да и четырех лет, потерянных, по сути, впустую, очень и очень жаль. Но лучше поздно, чем никогда. Хорошо, что маски с Данила слетели, и я увидела кто мой муж на самом деле.​

​После я узнала, что супруг мой переехал к своей матери в ее хлипкий домик. С того момента, как он переступил порог моей квартиры, Данил ни разу не писал и не звонил мне. Я тоже хранила молчание, а получив документы о расторжении брака, и вовсе старалась бывшего мужа позабыть. Выходные обычно проводила у папы, по будням вечерами увлеклась вязанием. Спицы и пряжа успокаивали меня, и я творила из своего одиночества нечто прекрасное. Кстати, быть одной оказалось вполне комфортно – два яйца на завтрак, любимый фильм перед сном, а в доме стало куда чище и спокойнее. Я наслаждалась этой свободой, разбираясь в себе – чего я действительно хочу и как этого добиться. Чтобы дойти куда хочешь, нужно четко понимать пункт своего назначения.

Источник