— Слушай, это просто было бы более удобно, чтобы я был прописан у тебя, а не у мамы. — В очередной раз завел разговор Андрей.
— У нее счетчик на отопление, и неважно, сколько прописано. А у нас такой роскоши нет, и коммунальные вырастут, если ты тут пропишешься. — Устало парировала я.
Такие разговоры у нас с мужем периодически случались¸ и каждый раз мы оба приводили практически неизменные аргументы. Квартира была подарена мне родителями еще до брака. Когда я поступила и закончила первый курс. Мать с отцом, наконец, накопили мне на жилье.
Откладывать они на него начали, когда я еще в школе училась. Мама, сама всю молодость хлебнувшая фунт лиха в общежитии, мечтала, чтоб я жила в своем доме, ни от кого не зависела. Когда мы поженились с Андреем, то поначалу решили пожить у меня. С детьми не торопились, строили карьеру.
Андрей работал секретарем в городской администрации, а я фотографом в редакции. Зарплаты были не большие, но нам вполне хватало, как и моей небольшой, но уютной квартиры-студии. Муж сразу сказал, что, раз я дарственную на половину жилья на него не напишу и даже прописать не хочу, в чужое вкладываться он не будет.
Я тогда решила не обижаться, просто пожав плечами. Уговоры отписать половину на супруга пресекла еще до замужества. Жизнь – штука непредсказуемая и долгая. Мало ли как еще повернется у нас в семье? А так квартира, купленная мне родителями, гарантировала, что я всегда буду иметь свой угол и крышу над головой.
Мебель я покупала сюда сама, за коммунальные мы с Андреем платили поровну, хотя обычно большая часть счетов была все-таки на мне. Андрей оплачивал продукты, иногда выделял какие-то суммы на одежду. Я зарабатывала больше него, и в основном в своих тратах не отчитывалась.
Жили мы в целом с мужем дружно. Конечно, случались иногда ссоры, но они, словно летний дождь, проходили и забывались быстро. Вечерами обычно смотрели вместе фильмы, днем пропадали на работе. О детях я последнее время задумывалась все чаще, но разговоры о прописке меня тревожили. Андрей и раньше об этом упоминал, но с недавних пор для него это стало навязчивой идеей. Я подозревала, что против меня мужа настраивает свекровь.
Алевтина Семеновна была женщиной железного склада. За приятным, даже мягкими чертами лица и обворожительной улыбкой скрывался тот еще зубастый крокодил со стальным нравом. Она, кажется, про все знала, как надо и как правильно. Разумеется, мнение ее обжалованию не подлежало, и стоило безропотно подчиняться и соглашаться.
Поначалу она приняла меня довольно тепло, но уже в первый же год брака я поняла, что со свекровью мне крупно не повезло. Ее попытки устанавливать в моей семье свои порядки я мягко, но своевременно пресекла. Накопив целый ворох на непокорную сноху в лице меня, Алевтина Семеновна, по счастью, бывала у нас нечасто. А когда бывало, то мне казалось, что с ее визитами я будто бы прохожу огонь и воду.
— Катя, почему у тебя в холодильнике никогда нет молока? Андрей любит чай с молоком. И это полезно – кальций. — Выговаривала она мне в очередной свой приход в гости.
— Алевтина Семеновна, Андрей давно не пьет чай с молоком. А если ему вдруг захочется, он может зайти после работы и купить. Я молочное вообще не ем и на самочувствие не жалуюсь.
— Заботливая жена о муже в первую очередь думать должна. А ты о себе только печешься! Даже прописать у себя Андрея не хочешь. Живете, как не семья. Разве нормально, что муж прописан у матери при живой супруге?
— Вы прекрасно знаете, почему это так, Алевтина Семеновна.
После этого разговора со свекровью прошла неделя, и тут на меня взялся наседать Андрей:
— Я хочу, Катя, чтобы моя прописка была у тебя, здесь.
— Мы это обсуждали уже сто раз. — Я подняла бровь.
— Моя мать права! Ты просто пользуешься мной, тебе удобно быть замужем. Я ношу продукты, обеспечиваю, плачу за коммунальные. А ты мне ничего, даже прописки. Как здорово устроилась? А случись что, на улицу меня с подушкой и носками с тощей сумке, так? — Андрей почти кричал, распаляясь все больше.
— Андрей, с чего такие мысли вообще? Просто так выгоднее, вот и все. С чего твоя мать говорит такие вещи обо мне? Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю, что никогда не пользовалась и не буду. За коммунальные ты платишь, потому что тоже здесь живешь…
— Пока, Катя! Пока я здесь живу. А что потом?
— А что потом?
Муж махнул рукой и ушел, не желая продолжать разговора. Я расстроенная заварила себе чай, села с кружкой за стол, глядя за окно. Теплый август щебетал воробьями, разливался солнечными лучами, шелестел листьями деревьев под порывами ветра. Что это вдруг нашло на мужа? С чего такая настойчивость?
Понятно, что его свекровь настраивает, запугивая какими-то нелепицами. Я и правда никогда не воспринимала Андрея как средство своего удобства. Я выходила замуж по любви, и все годы нашего брака считала, что и муж меня любит. А главное уважает настолько, чтобы не слушать свою мать, вечно вбивающую клинья в наши с ним отношения.
Я устала от учащающихся ссор по ее вине. Алевтина Семеновна явно решила нас рассорить, и пока ей это удавалось, что меня очень расстраивало. Достучаться до Андрея не могла, да к тому же уже всерьез опасалась его прописывать. Законы я знала не слишком хорошо, и вполне могло получиться так, что прописка супруга в моей квартире потом могла бы обернуться для меня большими неприятностями.
— Андрей, если тебе так принципиально, чтобы мы были прописаны на одной жилплощади, давай возьмем квартиру в ипотеку. У нас ведь есть небольшие накопления, их как раз хватит на первый ипотечный взнос, и вопрос будет снят. — Сказала я мужу вечером, когда мы уже собирались ложиться спать.
— Мы же хотели брать ипотеку, когда детей запланируем? Ты хочешь ребенка?
— Хочу, но не сейчас. Сейчас мы постоянно ругаемся из-за прописки, и мне это надоело. Чтобы больше не было ссор по этому поводу, давай купим общую квартиру, переберемся туда, а эту будем пока сдавать – это еще и дополнительный доход в семью будет. Как тебе идея?
— Я подумаю, Катя. В целом мне нравится ход твоих мыслей. — Ответил Андрей, — Но с мамой нужно отношения тебе наладить. Я предлагаю тихий семейный ужин втроем. Поговорим, вкусно поедим. Как смотришь?
Я пожала плечами. Честно говоря, мне совершенно не хотелось встречаться с Алевтиной Семеновной на семейном ужине. Но непривычно мягкий, даже какой-то заискивающий тон мужа заставил меня неуверенно кивнуть.
— Раз ты настаиваешь, давай поужинаем. Когда ты хочешь ее пригласить?
— Да прямо завтра и приглашу! Она все равно уже на пенсии¸ свободна. Так что соберемся в шесть всей семьей.
Я вздохнула и открыла баночку с кремом, чтобы помазать руки перед сном. Завтра была суббота, и муж помог мне купить продукты к столу. Я задумала сделать запеченную в духовке курицу, пару простых салатов, нарезку сыра и колбасы. Конечно, были и фрукты, и ароматная, очень вкусная дыня, которую мы купили у знакомого продавца на базаре. Он возил их с Ташкента, и дыни и арбузы мы всегда брали там смело, уверенные, что те будут идеально сладкими и душистыми.
Свекровь приехала на полчаса раньше. Было видно, что она прихорошилась перед поездкой в гости – на Алевтине Семеновне красовалось эффектное фиолетовое платье из вискозы, крупные серьги с бирюзой, на шее бирюзовые бусы. Я сделала ей комплимент, как она прекрасно выглядит, и свекровь широко улыбнулась:
— Надо иногда наводить красоту, Катя. Особенно в моем возрасте. Иначе можно вообще впасть в уныние, и чуть ли не в тапочках ходить стоптанных.
— Как вы правы! Я и сама стараюсь летом носить и бусы, и сережки, и платья. Зимой все больше в брюках, конечно.
Так, болтая ни о чем, мы сели за стол.
— Катя, я только сейчас подумала – давай-ка я бутерброды со шпротами приготовлю! Так вдруг захотелось, сил нет просто. Ты не сбегаешь в магазин?
Я несколько удивилась такому заявлению, но пожала плечами, соглашаясь. Ну, захотелось так захотелось. Свекровь всегда была дамой довольно эксцентричной, так что я давно старалась не удивляться ее внезапным прихотям. Тем более бутерброды и правда были мелочью – почему бы не порадовать гостью?
На улице стояла жара, и я, наскоро переодевшись в сарафан, упорхнула за шпротами и бородинским хлебом в ближайший магазин. Поскольку это был субботний вечер, мне пришлось выстоять небольшую очередь у кассы. Какая-то старушка спорила насчет скидки на консервированную кукурузу, и продавщица объясняла, что работники магазина просто перепутали ценники. Перепалка улеглась после отказа старушки покупать продукт без скидки, указанной на ценнике, и я спокойно оплатила хлеб и баночку шпрот.
А вот дома меня ждал большой сюрприз. Дверь оказалась заперта на внутреннюю задвижку, и я не могла попасть к себе домой.
— Алевтина Семеновна! Андрей! — кричала я после очередной попытки достучаться.
За дверью послышались шаги.
— Не пропишешь моего сына у себя в квартире, дверь не открою — Свекровь закрыла квартиру изнутри
— Да как вы смеете не пускать меня в мою же собственную квартиру! Откройте немедленно, — повысила я голос, но тут же осеклась.
Любопытные соседи уже подглядывали за разворачивающейся сценой в щелочки своих приоткрытых дверей. Сжав челюсти, я крутанулась на пятках, и пошла прочь. Поставив пакет с хлебом и шпротами на лавочку, достала мобильный и набрала правоохранителям. Раз не хочет по-хорошему, я устрою по закону.
Стражи порядка приехали через пятнадцать минут – участок был буквально в паре дворов от моего дома. Все закончилось быстро и шумно. Дверь сломали, свекровь с горе-муженьком выдворили из квартиры. Алевтина Семеновна закатила совершенно безобразную сцену, кричала и скатилась до оскорблений.
Я слушала ее с каменным лицом и смотрела на ставшего мне враз чужим человеком Андрея. Он больше не был ни близким, ни родным. Встав на сторону матери даже после того, как она вытворила номер с запертой задвижкой, муж был для меня предателем и врагом. Если разговоры о прописке меня настораживали прежде, теперь я была точно уверена, что правильно отказала ему в его просьбе.
А выходка свекрови вообще казалась мне чем-то запредельным для порядочных людей. Ведь взрослый человек, и должна бы понимать масштаб совершённого. Но Алевтина Семеновна явно считала себя снова правой по всем статьям.
После того, как все стихло, я приняла еще одно решение – уйти от Андрея. С таким человеком я больше жить просто не могла. Не хотела ждать очередного подвоха, тянуть с рождением ребенка, потому что не доверяю супругу. Семья должна строиться на абсолютном доверии и уважении. У нас было потеряно и первое и второе.
Прошло полгода, когда я познакомилась с Егором. Он был полной противоположностью Андрея. Совершенно независимый от мнения родственников, уверенный в себе, со своим большим просторным домом и дорогой машиной. Это был мужчина другого уровня, и я понравилась ему настолько, что через два месяца Егор предложил мне выйти за него.
Я чувствовала, что влюблена, что восхищаюсь им и доверяю ему, а потому согласилась, не раздумывая. И не пожалела. Через полтора года у нас родился Костя, а еще через два – Машенька. Никаких разборок с прописками, с квартирами, с деньгами – это вообще Егору было чуждо.
Он считал, что это мужчина должен всем обеспечить семью, а не заглядываться на то, что принадлежит женщине. Да оно ему и не нужно было. Мой нынешний муж хорошо зарабатывал, обожал детей, и я чувствовала себя за ним как за каменной стеной. Даже решилась еще через пять лет родить третью дочку Аленку.
Андрей и Алевтина Семеновна больше в моей жизни никогда не появлялись. Единственное, что я знала о своем бывшем – он до сих пор живет со своей мамашей. Желающих среди женского населения на это сокровище, кроме меня, больше не нашлось.
Хотя Алевтина Семеновна и говорила мне всегда, что щелкни ее сынок пальцами, и толпы восторженных барышень набегут, на деле вышло все совсем иначе. Впрочем, до этого мне уже не было никакого дела. У меня все сложилось благополучно – я была счастлива замужем, у меня росли трое чудесных ребятишек. Стоит ли помнить плохое и хранить обиды? Нет, не стоит. Нужно радоваться и благодарить за то, что есть.